Две лосиные туши. Пять кабаньих, считая мелкого подсвинка. Одна оленья. Семь волчьих. Дюжина глухарей и тетеревов. Два зайца. Это богатство почитай уже все закопчено под длительное хранение. Есть еще две росомахи, одна рысь, один белый как снег филин с вытаращенными глазищами и с десяток ворон — этот резерв пока прикопан в снегу и будет пущен в разделку и копчение, если погода и завтра не позволит добыть более пристойную пищу.
Мясные копчушки надоели всем и давно. Клюкву свирепо экономили. И если изредка все-таки удавалось сварить суп по дикарскому канительному методу путем подкладывания в бурдюк раскаленных камней, то о хлебе и соли оставалось только мечтать, сглатывая слюну. Как ни странно, ни пива, ни самогона, ни технического спирта дяде Леве не хотелось, зато рисуемая воображением корочка хлеба, присыпанная солью и толченым чесноком, доводила до умоисступления. Гриша Малинин по глупости брякнул о бабах, а дядя Лева, напомнив ему про зарок насчет хлеба, соли и выпивки, сейчас ругал себя сам.
Себе напомнил! Всем напомнил! За такое и старший может схлопотать по роже, что только справедливо: дожил до седой бороды, так будь умным!
Оставалось лишь, сменив тему, замазать оплошность, и чем гуще, тем лучше.
Спросил о наболевшем:
— Вокруг шахты точно хорошо вычистили?
Когда-то — тысячу лет назад или минувшей осенью? — он требовал, чтобы жерло шахты было как следует замаскировано, а поблизости не осталось ничего похожего на творение рук человеческих. Сам шарил по кустам, как ищейка. Рылся в отвалах породы, в помойках. За просмотренный ржавый гвоздь был готов убить. Лазая всюду, по глупой случайности сверзился в яму, подвернул ногу и в дальнейшей чистке местности участия не принимал. Сколько было той «дальнейшей» чистки! Один день. Потом повалил снег, уже не первый, и на сей раз не стаял.
— Точно, точно, — проворчал Гойко. — В сотый раз пытаешь. Плохо ли, хорошо ли — теперь не поправишь. По-твоему, чужаки умеют видеть сквозь снег?
— Когда полыхнет, снег растает или вообще испарится, — объяснил дядя Лева.
— Может, мелочь какую и пропустили, — пожал плечищами Гойко. — Главное — фундамент. По сравнению с ним…
Да, от здания, возвышавшегося некогда над шахтой, остался бетонный фундамент — вросший в землю, потрескавшийся, обомшелый, но все равно до жути рукотворный. Разрушить его никто и не пытался.
— Если ударят по фундаменту, нам труба, — подчеркнул очевидное дядя Лева. — Будем надеяться, что не ударят. Я все-таки думаю, что они станут бить избирательно…
— Это почему? — спросил маленький, похожий на бородатого гнома Прон Халтюпкин. Как ни странно, именно он был лучшим добытчиком, хотя до побега ни разу не прикасался к огнестрельному оружию. Но там, где другие тратили два патрона, он тратил один. Кроме того, он был на диво глазаст, феноменально терпелив и, благодаря малому весу, легче двигался по насту.
— Энергетика, — объяснил Лашезин. — Будем считать? Суммарная живая масса человечества — уже полмиллиарда тонн, верно? И на каждого человека приходятся тонны и тонны всевозможных механизмов, строительных конструкций, пищевых запасов и так далее. Я думаю, десять триллионов тонн на круг — очень заниженная оценка, но пусть будет десять триллионов… У меня вопрос: где чужаки возьмут эквивалентную массу антиматерии для полной аннигиляции всего, что связано с человечеством? Вытащат из соседнего пространства? Переработают астероид? Насосут из пространства космической пыли и опять-таки перелопатят в антивещество? За счет каких ресурсов, позвольте спросить?
— Что мы можем знать об их ресурсах? — возразил Прон.
— Немногое, — согласился дядя Лева. — Тут скорее вопрос веры и здравого смысла, нежели точного знания. Зато Тим сообщил нам кое-что об их мотивации. Потешить дитятю — пожалуйста! Но кто ради этого станет выкладываться на всю катушку? Удары будут нанесены только по крупным целям, это я вам говорю. Причем ихние антипротоны по идее должны аннигилировать еще в атмосфере. Погубить цивилизацию чужаки погубят, можно не сомневаться, а вот переводить все созданное человеком барахло в излучение — ненужный труд. Подопечные дебилы и так будут довольны. Кроме того, неясен вопрос идентификации. Как они из внеземного пространства собираются различать бетон и горную породу, металл техногенный и металл самородный? Я не знаю. Если в реке обнаружены стоки промышленных предприятий — надо испарить всю реку? Что-то мне в это не верится.
— При чем тут тогда тот фундамент? — морща лоб, пробубнил Гойко.
— А чтобы не расслаблялись, — пояснил дядя Лева. — На здравый смысл надейся, а дураком не будь, вредно это…
Он говорил и говорил, в очередной раз давая своим людям накачку. Своим? Трудно сказать. Как ни странно, четко выраженного лидера среди беглецов до сих пор не обозначилось. Правда, большинство все же слушалось его, Льва Лашезина, признавая за ним возрастной авторитет, необычайно обширные для эксмена знания, опыт подполья и личное знакомство с легендарным Тимом Молнией. Дядя Лева редко приказывал — чаще просил по-человечески, и это давало результаты. Но назвать себя предводителем он не мог.
Наверное, это было плохо. Но все же за зиму не произошло ни одной кровавой стычки, и группа не развалилась. Накапливающееся напряжение всегда удавалось сбрасывать. Чего же еще?
Дать надежду — обязательно. Призвать в союзники логику. Нельзя же в самом деле думать, что чужаки попытаются подвергнуть аннигиляции все человеческое — от бетонных конструкций до покойников в могилах, от асфальтовых дорог до окольцованных птиц! Уничтожить цивилизацию — это иное. Данная задача выполнима с гораздо меньшим расходом энергии.
Дядя Лева рассуждал вслух о плане гражданской обороны, реконструированном им из обрывков сведений, добытых еще в той, прежней жизни. Кое-что домысливал сам. В общем и целом план представлялся ему разумным.
Спасать эксменов? Разве что элитных производителей, лучших спермодоноров, да и то в последнюю очередь. Рациональный план должен предусматривать использование рабочей силы эксменов на строительстве убежищ, переносе промышленности под землю, уничтожении ненужного на поверхности, и только.
Крупные города — бросить; мелкие населенные пункты — срыть до основания, по возможности захоронив обломки строительных конструкций. Сбросить в реки мосты, спустить водохранилища, разрушить шлюзы, закопать каналы. Значительную часть торгового флота затопить в неглубоких местах — чтобы было нетрудно поднять впоследствии. Особо ценные суда специального назначения сгруппировать в таких акваториях, где цунами не натворит больших бед. В старых шахтах и естественных подземных полостях, непригодных для размещения людей, спрятать новейшую и надежнейшую технику возможно более широкого спектра применения. Расконсервировать древние подземные заводы и ракетные шахты, какие еще целы; в надежнейших местах укрыть архивы, научное оборудование и запасы биологического материала для скорейшего воспроизводства рода человеческого. Не надеясь на запасы органического топлива, воссоздать глубоко под землей давно забытые ядерные реакторы. Отдельно позаботиться о связи, сохранить единую Сеть — изоляция убежищ должна быть какой угодно, только не информационной. Утилизировать ненужное старье. Что невозможно быстро вернуть в природу, то вывезти в океан за пределы континентальных шельфов и утопить, оставив на земной поверхности как можно меньше материала для аннигиляции…
