Когда-нибудь это случится.
Вероятно, нескоро. Даже очень нескоро. Но неизбежно, потому что у мира просто нет иного выбора.
Нет, человек и тогда еще не произойдет от обезьяны. Слишком рано.
Но уже ступит на этот путь.
Свет ждет его впереди. Медленное трудное восхождение — и Свет. Ярчайшая, обжигающая вспышка Света!
И чернота…
Тим Гаев уронил голову. Тяжелая метательная звездочка ушла в его правый висок до половины. Улучив момент, Ольга взмахнула левой рукой, посылая звездочку точно в цель, и спустя мгновение телепортировала прочь.
Она не видела, как медленно, точно раздумывая, стоит ли падать, завалилось набок тело. Это было не так уме интересно. Она не попыталась ни убить преступных сообщников Гаева, ни хотя бы лишить их выхода в Сеть, уничтожив ударом ноги ворованный комп. К чему? Знание великой тайны ничем им не поможет. Они не более опасны, чем множество других бунтовщиков, и их очередь придет в свое время с той же неизбежностью, с какой день сменяет ночь.
А как же иначе?
Ольга отмахнулась от само собой разумеющегося. Она упивалась открывшимися ей ныне безграничными возможностями. Можно забыть о том, что они подарены ей эксменом. Еще неизвестно, как там на самом деле было с Сандрой Рамирес — сама ли она вошла в Вязкий мир или ее тоже кто-то инициировал?.. Теперь это не выяснишь, да и не нужно. Важен ведь итог, а какой путь приведет к нему — дело десятое…
Пусть, пусть эксмены учатся черепашьей телепортации в лиловом коллоиде! Пусть научатся хоть поголовно. В их судьбе, как и во всем мировом порядке, это ровным счетом ничего не изменит. Кто умеет больше, тот и наверху, а кому большее недоступно — тот смирись. Не хочет — заставим. Это будет нетрудно…
Место последней операции!
Невидимая, Ольга насладилась разносом, устроенным полковником Фаустовой майору Селиверстовой в присутствии подчиненных. Зрелище было жалкое, у майора размылась тушь, спецназовки отворачивались. Тут же на заднем плане маячили без дела Лидка с Анкой — обе дурищи не очень скрывали свое удовольствие от посрамления Департамента. Зря. Дело общее. И сейчас, и потом придется работать совместно…
— Не все так плохо, полковник, — сказала Ольга, внезапно появляясь перед Фаустовой. — Поверьте, не все так плохо…
Засмеявшись, покинула это место, оставив очевидиц в потешном остолбенении. Позже, позже! Ждите, обсуждайте небывалое чудо и верьте, что вы все станете такими же благодаря скромному сержанту полиции, чья слава скоро превзойдет немеркнущую славу Сандры Рамирес. Готовьтесь к инициации, а заодно подбирайте большую каменюку для прижизненного памятника полицейскому сержанту!
Шучу, шучу…
Участок!
Сцилла Харибдовна… Галка Васюкевич… В комнате психологической разгрузки четверо дрыхнут без задних ног, пахнет нестираными колготками… Наряд полиции вышел конвоировать к месту работы поднятую с утра пораньше бригаду угрюмых эксменов… Рутина.
Вязкий мир!
Вот куда не догадался заглянуть покойный эксмен-уникум. Рябило в глазах. Со своих высот Ольга видела всех, кто в данный момент телепортирует — если это называется телепортацией! — сквозь лиловый клейстер. Она могла вытянуть руку и дотронуться до каждой. Какие возможности… какие сказочные возможности! Страшно подумать — они могли достаться эксмену!..
Могила мамы!
На холмике близ дороги ни знака, ни таблички с именами. Холмик невысок, но широк, а значит, могила общая, сестринская. Умерших беженок хоронили в спешке, закапывали яму бульдозером, хорошо еще, что вообще похоронили… Кой-где проросла сорная трава. Уколов пальцы, Ольга выдернула с корнем нахальный репей.
Я пришла, мама. Если ты слышишь меня — прости бестолковую дочь. Я все-таки не оправдала твоих надежд, не стала юристом и уже, наверное, не стану. Я стала чем-то большим… но хотела ли ты этого? И хотела ли я?.. Не знаю. Наверное, да, потому что я счастлива. Ты слышишь? Ты ведь мечтала о счастье для дочери, и не твоя вина, что ее счастье не могло быть мирным и тихим…
Время такое.
Но настанут и другие времена — спокойные, размеренные, созидательные, полные смысла и порядка. Правда, старый порядок восстановится уже на новом витке, ну так что ж с того? Важно то, что он естественный, вот потому-то никому и никогда не удастся сломать его…
А как же иначе?
2003 г.
