– Они не вернутся, – повторил Харн.
Откуда такая уверенность? Если б Радий был так убежден, точно знал, что ребята в безопасности.
– С ними кто-то из твоих?
Харн кивнул, оглядывая местность:
– Твои друзья уже забота моих друзей. Слушай меня и, вы встретитесь. В безопасности.
– Почему я должен тебе верить?
Мужчина внимательно посмотрел на него и тихо бросил:
– Потому что ты знаешь, что я не лгу.
Самое странное, что Радий действительно это знал.
– Слушай его сынок… слушай, слушай… правду говорит… правду, правду… – тихим эхом, словно порывом ветра, пронеслось вокруг. Радий закружил на месте оглядываясь: ели, кусты, мелкие звездочки цветов, трава и валежник – никого живого вокруг.
Блазнится ерунда, кривит разум.
– Нет, нет… не бойся, сынок… не бойся…
– Кто вы?!! – не выдержал, закричал в гущу деревьев.
– Тихо ты, не ори, ворогов накличешь, – схватил его за плечо Харн. – Чего привиделось?
– Деревья шепчутся, – прошептал Радий, а по позвоночнику холодок ползет и тошнит от страха и непонимания, выть хочется.
– Эх, паря, – вздохнул Харн, с сочувствием поглядывая на белое, как снег лицо мужчины. – Это мне бояться надо, а тебе-то что? Тебя с двух сторон сторожат, с двух миров помогают. Ты уж не балуй и соберись. Скрепись, Радиш, сладится – верь.
– Родион меня зовут…
– Радиш тебя нарекли. Ну, да ладно, – отмахнулся и потопал вперед, Радий следом поплелся. В голове была каша.
– Ты меня знаешь? Моих? Откуда? Где встречались?
– Вопросы, говорю же, позжа задашь и не мне. Язык уж утомился с тобой баить. Помолчал бы ты паря. Звук здесь далече идет, и без слухача услышишь. Нужны тебе заворушки?
– Нет.
– Ну и молкни.
Радий внял скорей из опасения, чем из убеждения.
Вечерело. Сизой дымкой стелился туман меж деревьев, укутывая землю.
Эра сжевала допинг, протянув одну пластину Майльфольму. Тот с призрением глянул на предложенное и передернул плечами:
– На отдых пять минут.
– Больше не нужно, – заверила девушка. Ее устраивал бешенный темп, что задал мужчина. Быстрее будут на месте.
Одно заботило – куда ребят направлять?
Радий наверняка уже всех собрал.
Девушка отправила зонд и начала вызывать бойца. Тишина в эфире гробовая, даже треска нет. Голову запрокинула, вглядываясь в крону дерева – может выше зонд отправить?
Притянула и задала дистанцию на пять метров выше. Отправила и опять ничего не получила. Глухо в эфире, словно умерли все рации разом.
Черт! Мать!…
– Ходу, – рявкнул Май, толкнув ее в сторону. Стрела, свистнув, воткнулась в ствол возле уха Эры.
Как он услышал, а она нет? Как он учуял, а она нет?
Не боец ты – обывательница, слом, – чертыхнулась на себя и бегом рядом с мужчиной. Тот брал заросли с ходу, перепрыгивал поваленные стволы, как леопард летел. Эрика не отставала, хотя очень хотелось остановиться, устроить засаду и выловить всех желающих ее смерти. А заодно выпытать, какого хрена происходит.
Но есть "хочу", а есть "надо". И приоритеты четкие – в первую очередь узнать, где база, что с переправой, успеть доставить ребят и отправить их домой. А там можно выяснять, пояснять, общаться с местными ребятами хоть до начала ледниковой эпохи.
Дождь пошел. Кстати с одной стороны, с другой к худу. Эра поскользнулась и врезалась в ствол ближайшего дерева. Оттолкнулась и опять за Майльфольмом, наплевав на разлившуюся боль.
Свистнуло слева, справа. Шквал стрел подгонял, грозя и намекая.
Быстрее, быстрее, – подгоняла себя, находу вытащила брус пластинола, оторвала часть и вернула в карман. Заряды из коммуникатора повыдергивала, в шарики вставила и замерла за деревом.
Она надеялась, что мужчина уйдет вперед, а сама чуть задержит преследователей, потом его нагонит. Не тут-то было – рядом встал.
– Не дури, – бросил зло, отобрав пластинол. Кинул далеко в темноту и рванул в другую сторону, увлекая девушку за руку. Хватка крепкая.
Взрывы за спиной подкинули их волной. Пара полетела с обрыва вниз на ветви растущих у подножья скалы елей.
Эра почувствовала хруст ребра при столкновении с веткой, полетела вниз. Чудом зацепилась руками за другую ветку, чуть не лишившись конечностей и, грохнулась на руки Майльфольма. Тот присел ловя, но удержал, сразу к скале рванул, впечатал Эру в камни.
Сверху стрелы засвистели.
Девушка осторожно потрогала бок – мокро. Во рту тоже слюней как водопад открыли, и солоно. В ушах звенеть начало, мутить. На руку глянула – кровь.
Ноги сами подкашивались, как не цеплялась за плащ мужчины, устоять не могла.
– Поранилась? – испугался. А чего?
Поплыло его лицо вперемешку с камнями, силуэтами деревьев, свист стрел смешался с его дыханием, подвыванием ветра меж камней и гулким боем капель о валуны.
– Держись… Эйорика?!
Девушка зажимала рану и чувствовала, как течет кровь, льется словно аорту пропорола. И не сдержала поток во рту. Ее согнуло, изо рта хлынула слюна вперемешку с кровью.
Майльфольм видно одно средство на все времена знал – "облатку" свою. Запихнул в рот девушке. Та б выплюнула, но он ладонью губы накрыл, стиснул:
– Глотай! Кровью изойдешь! Не упрямься!
Эра поперхнулась, закашлялась. Кровь носом ринулась. Мужчина в темноту ушел и скрыл в ней все ориентиры. Пустота…
Эру трясло. Она видела желтые цветы, похожие на подсолнухи и край сапога, что мял их. Запах стоял влажный и приятный, знакомый, но неопределенный. Пейзаж фрагментами смешивался с образом: Майльфольм и ребят. Она видела бегущего по полю Самару, потом дрожащего, свернувшегося словно живот разболелся, Радия, мертвые, застывшие глаза Самхата и суровую физиономию Шаха, упрямо бившего ботинками камни при подъеме. Гул его шагов смешивался с шелестом травы под ногами Майльфольма, заунывной трели над головой Самхата и тихого шепота в ухо Самары, тонкого скулежа Радия.
Бред.
Туман дымкой по полю…
Туман перед глазами…
Дымка сизая вверх, в отверстие в белом куполе…
Эра закашлялась от едкого запаха и словно из воды вынырнула, вспомнила, как дышать. Села соображая, кто она что зачем. С кем.
Круглое небольшое помещение из белого камня было аскетичным. Пучки трав вокруг по всему диаметру, пара окошек малых, круглых из которых свет бьет прямо в глаза. Слева столик, огонь в жаровне и спина человека. Женщина. Волосы седые длинные, рубаха до пят. А голос мужской у человека, монотонный, гундит что-то гудит, ходит по своду и бьет по ушам. Эру свернуло, уши зажала, изо рта опять кровь хлынула. Закашлялась, сплевывая на земляной пол сгустки.
Над ней старик навис, рубаха и волосы как у женщины, что у столика стояла, а мужчина. Сед, стар, горбонос, глаза цепкие, въедливый взгляд. А голос что ужас, ноет старик какие-то мотивы, рвет сознание, кривит своими руладами. Майльфольм в стороне как тень.
