– Да, что-то я отвлекся, – подумал Вудли, – старею, становлюсь сентиментальным, пора на пенсию…
– Братья и сестры! Воины свободной республики! На вас ложится почетная миссия выполнить свой священный долг. Варвары заполонили земли, которые испокон веков принадлежали нашей стране…
Говорил он хорошо, очень хорошо и без бумажки. Это был отличный профессионал, и там, где его готовили, постарались на славу. Хотя иногда в нем просыпались исторически национальные нотки, и поэтому речь временами походила на спич. Казалось, что он сейчас закончит и поднимет свой бокал за здравие… Или, скорее, за упокой. Говорил долго, рассказывая об истории и священном долге. Перед ним стоял небольшой отряд рядового состава – человек двести-триста. Напротив, в отдельном ряду, было столько же военных высоких чинов и званий.
– На каждого рядового по офицеру, – подумал Вудли, – а кому воевать, первым или вторым?
Солдаты были совсем молодые, многие только начинали пробовать бритву на юношеской щетине. Офицеры были крупными, дородными с большими животами и большим количеством звезд на погонах. Вот только отсутствовали боевые награды на их кителях. Да и откуда возьмутся награды, когда эта страна последние десятилетия и не слышала этого слова – война. Тогда откуда звезды и звания? – думал Вудли. – Да, плохи твои дела, господин президент – армии у тебя нет…
– Воины-освободители, я сам завтра сяду в ваш танк и буду с вами, и да поможет вам Бог! – закончил Бобби свою речь-тост.
Потом они собрались небольшим составом в штабной палатке. Здесь находились только высшие чины. Бобби обратился к главному из них:
– Все понятно? Выступаем в 6.00 завтра утром. Какой план боевых действий?
Начальник штаба армии почесал затылок и покосился на стол, накрытый к прибытию дорогого гостя. Он молчал, своим взглядом и жестом приглашая к столу. И тут Вудли начал душить приступ смеха. Он ничего не мог поделать с собой, а военные уже посматривали на него. Президент с удивлением обернулся, потом снова обратился к штабу:
– Я вас спрашиваю – вам все понятно?
Неожиданно из заднего ряда вышел молодой штабист и обратился к президенту. Он был смущен и поправлял запотевшие очки на своем носу:
– Господин президент, никто ничего не понял.
– Что??? – заорал Бобби.
– Господин президент, они не знают английского…
Тут Вудли уже не мог сдержать своего смеха и выскочил из палатки. Бобби видимо от волнения или от излишнего возлияния вина при их встрече просто перепутал языки. Он изъяснялся на английском языке! На прекрасном английском, но речь его канула в вечность, а армия ничего не поняла.
– Идиоты! – неслось из палатки это интернациональное слово. – Кретины!
Он выскочил на улицу вслед за Вудли, и обратился к нему:
– Где твои ребята? Вудли, дорогой, где твои орлы? Ты должен мне помочь!
Он долго приходил в себя, и, наконец, снова его маленькая армия собралась в армейской палатке. Вудли включил аппарат перевода и надел наушники.
– Вы разработали план операции? – спросил Бобби начальника штаба.
– Да, господин президент.
– У вас все готово для завтрашнего выступления?
– Да…, то есть, нет, господин президент.
– Что???
– Не готовы солдаты. Они все нового набора, и им не хватает опыта.
– Вы проводили учения на базе наших союзников? С вами занимались инструкторы?
– Да, господин президент… Но этого недостаточно…
– Недостаточно? Техника готова? Я купил вам тонны оружия у наших друзей. Стрелять умеете?
– Да, господин президент…
– Значит так. Утром раздадите стимуляторы вашим бойцам, так сказать, для поднятия боевого духа…
– Не понял. Что?
– Что? Героин, вот что – и в бой! Верховный главнокомандующий, то есть я, отдаст вам приказ ровно в 6.00 утра и вперед!
Тут вышел из шеренги пожилой генерал. Он прямо обратился к президенту, без страха глядя ему в глаза:
– Господин президент… Мой батальон не перейдет границы…
– Почему? – взревел президент.
– Потому что наши родственники живут за этой рекой, наши братья, сёстры, наши матери живут в том поселке, и мы не будем в них стрелять!
– Предатель! – взвизгнул Бобби. – Расстрелять! – он повернулся к начальнику штаба.
– Арестовать и расстрелять, чтобы другим неповадно было!
Начальник штаба снова почесал затылок, грустно посмотрел на стол – мухи безнаказанно садились на еду, с такой любовью и вниманием приготовленную к приезду дорогих гостей. Видимо, прием сорвался.
– Арестовать – арестуем, а расстрелять не можем.
– Почему?
– По уставу не положено. Расстрел допустим только в военное время.
– Болван, военное время уже наступило!
– Только завтра в 6.00.
Президент осмотрел свой штаб, поправил галстук и уже спокойным голосом на их родном языке произнес:
– Завтра в 6.00 вы получите мой приказ, и с Богом. Родина ждет вашего подвига.
– Слушаюсь, господин генералиссимус… простите… верховный главнокомандующий, – произнес начальник штаба и вытянулся по струнке, отдавая честь. Встреча была окончена и эти двое вернулись в вертолет.
Они снова поднялись в воздух, и Вудли посмотрел на Бобби. Сначала тот был взбешен и еще не отошел от убожества своих армейских начальников. Потом, вспомнив что-то, озорно оглянулся в сторону границы и захохотал. Он смеялся долго и без остановки, вспоминая свою оплошность. Смеялся, как нашкодивший ученик, забывший урок, но вышедший из положения. Хохотал над ними, над собой, этой страной и искренне получал удовольствие. Он играл в президента, шел по краю и получал ни с чем несравнимое наслаждение. И теперь просто гомерически хохотал, используя каждое мгновение полета в своей должности, которая дается лишь единицам на этой планете. А он и был тем самым избранным счастливцем, поэтому и ликовал напоследок…
Снова президентский дворец. Бобби пил вино и не пьянел. Его глаза наливались каким-то дьявольским блеском. Иногда, вспоминая свой конфуз перед армией, он всхлипывал и начинал смеяться. Наконец, Вудли решил, что пора заканчивать.
– Бобби, – сказал он, – ты отменишь приказ, и никакого наступления не будет.
Бобби как-то сжался от этих слов и жалобно посмотрел на Вудли. Это был взгляд ребенка, у которого отобрали любимую игрушку. Дикое, звериное сожаление, как у той собаки, которой показали кость, дали ее понюхать, а потом забрали.
– Почему?… Вудли, почему?
– Это приказ, – спокойно ответил Вудли.
– Нет… Невозможно…
Вудли посмотрел на этого человека, и ему на мгновение стало жалко его. Он решил потратить на него еще несколько минут своего времени. Когда-то это был гениально отработанный план, его детище, и в глубине души он гордился им. Тогда, четыре года назад, никто не знал и поверить не мог, что через несколько месяцев в этой стране будет избран такой президент. Без гражданства, без имени, как говорится, без прописки. Человек ниоткуда. Но изящная операция – всего несколько миллионов заморских денег – и целый народ отдает свои голоса за него. За Вудли, черт возьми! Если бы он тогда перепутал их имена так же, как этот человек сегодня языки, любой человек, любой Бобби или Вудли мог стать президентом целой страны… Бобби был его детищем. Тогда Вудли доказал себе и остальным, на что способен простой разведчик и после блестящего восхождения этого придурка он стал лучшим, стал главным специалистом "организации". И теперь ему было его жалко…
