Уэллер уселся поудобнее, приготовившись слушать. Он не был смущен, и вряд ли любопытен. Ему просто нужно было удостовериться, что этот Джоунс, не важно как было его настоящее имя, не был полицейским агентом, но это было нетрудно. Нетрудно также будет замести хорошенько следы так, что если впоследствии Джоунс окажется трепачом, власти ничего не смогут доказать о причастности Ника Уэллера.
Порядок, пусть этот Джоунс съехал с катушек. Не важно, ведь у него есть монета, чтобы заплатить за свои прихоти! Сегодня вокруг полно чокнутых, однако, не так уж много таких, которые богаты.
Конечно, Уэллер не станет начинать, пока не посоветуется со своим астрологом. Но ведь гороскоп не может оказаться совсем плохим для того, кто носит амулет, сделанный специально для него местным астрологом, чтобы отпугивать неприятности.
— Выкладывай, — предложил он. — Имей в виду, я очень сомневаюсь, смогу ли я помочь тебе лично. Но, возможно, я смогу тебе назвать одно-два имени.
Стандартная рабочая процедура. Революционеры не повергли Орто ниц, — оно просто их изжило, в поколение, ведущее партизанские войны — но они представили много хороших идей, таких как новое оружие, и разные уловки защиты, и организация ячейками, вниманию подпольного мира. Ник Уэллер был сам мятежником высокого класса.
Ивон не считала себя застенчивой, просто сосредоточенной, любящей уединение и получающей удовольствие от общения на вечеринках, когда немного хороших друзей собираются, чтобы поесть хорошую еду и приятно побеседовать. Она надеялась посмаковать свой триумф. Она ожидала поздравлений от персонала базы Армстронга, по видеофону — от отца и мамы и от всей семьи, от Президента и своих коллег по всему миру, конечно, это согревало ее до глубины души. Однако они не ослабили ее стресса — эти брифинги, разговоры с разными официальными лицами, профессиональные дискуссии, большой поток запросов на интервью, статьи, лекции, поддержка благотворительных мероприятий, наконец, конференция по телевизору, когда дюжина журналистов со своих разных экранов забросали ее, уставшую, бездной вопросов, многие из них — личного характера, и было установлено, что эту конференцию смотрели сто миллионов человек в одних только Соединенных Штатах…
— О пожалуйста, — взмолилась она на пятый день. — Разрешите мне поехать домой.
Полковник Алмейда кивнул.
— Вы поедете, Ивон. Вы похожи на смерть. Я устроил так, чтобы к вам никого не пускали, очистил путь к отступлению, поэтому вы можете взять отпуск. Берите свое снаряжение из своей комнаты, и я подброшу вас до Денвера лично.
— Моя машина здесь.
— Оставьте ее, если не хотите быть окруженной почитателями, охотниками за автографами, газетчиками, уличными торговцами и чокнутыми. Ваш город находится на осадном положении, разве вы не знали? Лучше позвольте мне подвезти вас. У меня есть человек, который доставит ваш автомобиль завтра. — Алмейда вытащил полоску бумаги из своей туники. — Вот. Почти позабыл. Ваш номер телефона, который не числится в справочнике. Я воспользовался своим положением, чтобы устроить это.
— Как вы милы, Энди, — пробормотала она сквозь туман усталости.
Его лицо с римским носом расплылось в улыбке.
— Нет, всего лишь необходимая мера предосторожности. Мне бы не хотелось, чтобы вас постигла участь первых астронавтов, и оставшуюся часть своей карьеры вы провели бы как цыпленок в соусе. Вы нам очень нужны.
В вертолете он не втягивал ее в разговор. Полет был спокойным. Только шум лопастей винта и ветер, легкая дрожь по сиденью, передающаяся телу, нарушали покой. Они летели высоко, звезды окружали кабину, мириады блесток в почти что космической темноте, Денеб созвездия Лебедя, Вега из Лиры, созвездие Пегаса, Большая Медведица и Дракон. Созвездие Дракона, огибающее своей королевской аркой на полпути вокруг Полярной Звезды. Земля внизу лежала широкая и таинственная. То тут, то там на ней блестели похожие на созвездия города, где, возможно, некоторые люди тоже смотрели вверх и удивлялись.
Когда появилось зарево Денвера, Ивон почувствовала, что отдохнула достаточно, чтобы говорить. Она потянулась за сигаретой, а потом убрала руку — слишком много дыма, лихорадочного курения час за часом, во рту у нее драло и ей нужно проявить мудрость и принять меры предосторожности против рака, а потом она сказала:
— Энди?
— Да? — Его профиль, смутно видный на фоне Млечного Пути, не повернулся.
— Почему ты утверждаешь, что я вам необходима? Я не такая уж и важная персона. Множество людей может продолжить дело с таким же успехом, а может быть, и лучше.
— А ты что, не хочешь? — Его тон остался безразличным.
— Да, конечно. Но… хорошо, я сделаю перерыв, но ведь любой может сделать это так же, как и я, и я сомневаюсь, что следующее большое открытие будет моим.
— А ты думаешь, что оно будет? Я хочу сказать, что с настоящего момента и далее разве дело не в развитии языка до тех пор, пока мы не сможем прямо спросить о некоторых вещах?
Ивон покачала головой. Волосы описали полукруг по ее плечам и коснулись ее щек.
— Я подозреваю, что нам не хватает еще одной важной детали головоломки. Почему Сигманианец не подал нам сигнала, чтобы мы послали новую делегацию?
— Он никогда этого не делал, по крайней мере до тех пор, пока не уйдут его последние собеседники.
— Теперь ситуация должна измениться. Наконец мы можем ожидать настоящих сношений, — Ивон услыхала, как Алмейда захихикал и почувствовала, что краснеет, — ну, не можем ли мы, вы или я, осуществить их с максимальной скоростью. Да, я полагаю, что Сигманианец ожидает от нас нечто большее. Пока мы сможем это ему предложить, он только будет проводить с нами случайные моменты — время, когда он не занят чем-то, ради чего он прилетел сюда.
— Возможно, ты права, — сказал полковник. — Как и раньше.
Он помолчал, а потом продолжал серьезно:
— Я не хочу сказать, чтобы ты приступила к этому сегодня же вечером, ты выдохлась. Но ты кажешься несколько более сообразительной, со свежим взглядом на вещи, и мое начальство и я тоже хотим, чтобы ты приступила к обдумыванию этого. — Последовала еще пауза, — Понимаешь, никто не сходит по тебе с ума. Однако, честно говоря, Ивон, мы бы чертовски хотели, чтобы ты не давала отчет о своих успехах по пути назад, когда весь мир мог тебя слышать. И чтобы этого проклятого китайца не было рядом. Придав всему секретность, мы смогли бы работать закулисно, чтобы воздействовать на его хозяев. Я полагаю, что ты даже не представляешь, как ужасно тяжело достичь политического или военного соглашения на глазах у изумленной публики.
