Визг умирающей твари скорее их напугал, нежели сподвиг на желание прийти на помощь раненому товарищу. И это не могло не радовать. Ведь иначе, если бы у них был стадный инстинкт взаимопомощи, и они все одновременно этим стадом ломанулись на нас, не знаю, успели бы мы унести отсюда ноги? Или хотя бы ногу.
— Что ж ты сразу не поднялся? — спросил вдруг Алекс.
— Ну, не знаю. Смотрел, как крыса выблёвывала копьё.
— Ладно. Я тоже смотрел. Было смешно.
— Ты бы видел, какой у неё был удивлённый взгляд. И чего это она сама пастью на копьё?
Я громко рассмеялся, выпуская из души избыток страха. Алекс рассмеялся вслед за мной. Мы гоготали на весь лес, и у меня из глаз выступили слёзы. Я смеялся и, как не пытался, не мог остановиться.
— У неё… глаза… главное она удивилась…
Алекс бросил крысу на землю повалился на неё и заржал, ударяя при этом кулаками по туше.
— Я не могу…
— Да она охренела по ходу. Ничего, ничего, и вдруг копьё в рот влетело и чуть из жопы не вылетело…
Слёзы из глаз лились уже ручьём. Алекс бил тушу, как сошедший с ума боксёр ни в чём неповинную грушу.
Наконец, я глубоко вдохнул и стал вытирать лицо рукавом куртки.
Алекс поднялся и с трудом, сотрясаясь от смеха, забросил крысу на плечо.
— Ладно пошли — сказал он, успокаиваясь — Нужно валить. Если время тьмы нас здесь застанет, тогда ржать уже будут крысы. Они в темноте не в меру агрессивные. Даже маленькие.
Он сделал несколько шагов и остановившись, обернулся.
— Кстати, ты заодно хворост собирай.
— Угу — кивнул я.
Я стал на ходу собирать валявшиеся повсюду сухие ветки, и когда мы выходили из леса, в моих руках была уже приличная охапка.
Подойдя к шалашу, я бросил ветки на землю, и беря по одной, стал их ломать и складывать из них горку. Алекс занялся разделкой крысы.
— Хороший экземпляр — сказал он — Я сам давно таких не убивал. И нам хватит, и в деревню достаточно отнесу. Можно будет даже взять хлеба.
— Хлеба? — переспросил я.
Я уже успел подзабыть, что такое хлеб, поэтому удивился, когда Алекс произнёс это слово.
— У них что, есть хлеб?
— Я же тебе говорил.
— Наверное, я забыл. Хлеб — протянул я мечтательно. Мне ещё никогда так сильно не хотелось хлеба.
Я повалился на землю, положив руки под голову. Несколько секунд молча смотрел в небо, как всегда затянутое тучами.
— Слушай — спросил я, устав от однообразного серого полотна — И кто придумал такой мир без солнца?
— Поверь мне, не я — ответил Алекс.
— Ну, это понятно.
— Если бы я мог, придумал бы по-другому. Знаешь, я думал, от такого удара копьё сломается.
— Зубы у неё сломались — бросил я — А мне понравилось охотиться. Опасно конечно, но есть в этом что-то древнее.
— Есть — подтвердил Алекс — Разжигай костёр.
Я поднялся и взглянул на тушку. Шкура была уже снята и Алекс срезал тёмно-красные куски мяса с заднего окорока.
— Быстро ты — удивился я, достал спички и принялся разжигать костёр. Смятая пачка вспыхнула и сухой хворост быстро поддался ласкам огня. Я начал подбрасывать ветки потолще.
Через час, мы, сытые и слегка осоловевшие сидели на бревне и говорили об охоте. Алекс рассказывал, как убил крысу побольше этой
— Пришлось повозиться — закончил он историю.
— Да, представляю — сказал я.
Через полчаса Алекс ушёл в деревню. Я взглянул на часы в телефоне. Мне стало интересно, сколько ему хватит времени на путь туда и обратно. Потом я пошёл в шалаш и завалился на импровизированную «веточную» кровать.
— Вообщем-то не плохо — подумал я — Жить можно.
Признаюсь к своему стыду, в тот момент я совсем забыл о настоящем мире. Слишком далёким и нереальным он стал за последние несколько дней.
Алекс успел вернуться, а время света всё ещё продолжалось. Я взглянул на часы. На всё про всё у него ушло четыре с половиной часа.
Мы ещё поели мяса, на этот раз с хлебом.
И я по-настоящему пожалел, что закончились сигареты. После сытного, то ли обеда, то ли ужина, курить захотелось так, что я был готов ради нескольких затяжек идти на самую большую крысу с голыми руками.
— Знал бы — сказал я Алексу — Бросил бы заранее.
— Знал бы, вообще не пошёл к своему режиссёру, а? — спросил Алекс и улыбнулся.
— Но я, дурак, пошёл.
— А ты пошёл.
— Интересно, мы когда-нибудь выберемся отсюда? — спросил я.
— Не знаю — сказал Алекс — Наверное, это зависит от нас.
— Узнать бы, что ему нужно? Зачем он нас сюда затащил?
— Но я то знаю зачем я здесь — сказал Алекс и усмехнулся — Чтобы жрать крыс и обсираться по ночам от страха.
Я настороженно посмотрел на него.
— Что? — спросил он.
— Ничего. Показалось — я посмотрел на лес, чернеющий вдали — Интересно, а чем питаются крысы?
— Не знаю. Может друг друга жрут.
— Прямо как люди — сказал я — Только люди морально.
Я сорвал травинку и стал её жевать. Алекс протянул мне нож.
— Подточи копьё.
Я поднял с земли копьё, взял нож и принялся усердно подтачивать. На острие была подсохшая кровь из крысиной глотки.
— А Боливара можно убить? — задал я неожиданно родившийся вопрос.
— А зачем? — Алекс удивлённо посмотрел на меня — Разве это что-то изменит?
— В принципе, да. Ничего не изменит.
Я задумался. Что же тогда может здесь хоть что-то изменить? Охота на крыс конечно дело интересное, но если в перспективе предстоит ею заниматься вечно, то весь интерес как-то пропадает. Поохотиться можно и в настоящем мире. Когда я в него вернусь, а я в него вернусь, обязательно продолжу это увлекательное занятие. Но ведь там есть чем заняться и помимо охоты. А здесь? Охота, жарка мяса, обжиралово этим мясом, сон. Снова охота. И так вечно! А я ещё считал, что в том мире жизнь банальна и однообразна. Чёрт! Я здорово заблуждался.
— Алекс — спросил я, глядя на затухающие угли костра — Скажи честно, ты хочешь вернуться домой?
— Не столько домой, сколько к тому, что было раньше.
Я промолчал.
Время тьмы и время света, как попало сменяли друг друга. Мы с Алексом постоянно охотились. После охоты Алекс всегда уходил в деревню, а я оставался один.
Больше такой крупной крысы нам не попадалось. Мы регулярно били «спаниелей», но и этого с лихвой хватало. Каждый раз вместе с банкой воды, Алекс приносил из деревни и хлеб.
Когда Алекс шёл в деревню, я обычно доходил вместе с ним до кромки леса, и когда он скрывался среди деревьев, собирал хворост. Набрав охапку, я шёл обратно, бросал ветки на землю возле костра и подолгу сидел на бревне, глядя на дальние холмы.
