Дик, вздохнув, смял окурок – и зашагал против людского течения, извиняясь и просачиваясь в просветы между идущими, чтобы в конце концов оказаться рядом с бабкой.
От бабки несло каким-то дешевым одеколоном и тем особым запахом старого тела, который Дик помнил еще с подземных пещер возле Аратты.
- Ну наконец-то! – обрадовалась она, видимо, приняв Дика за кого-то, кто должен был встречать ее. – Эй, а ты кто такой? Тебя Ишан прислал, что ли?
- Да, - соврал Дик, чтобы не тратить времени на объяснения. – Что там у вас?
Коробки были не такими уж тяжелыми – килограмм по двадцать. Для молодого человека, конечно, а не для старой женщины. Дик взял первую, рванул, подсел, вскинул на плечо…
- Осторожней-осторожней! – раскудахталась бабка. – Яйца не подави!
Донесу до первого же свободного гравикарта, решил Дик, погружу, дам ей пятнадцать сэн – и пусть сама катит…
Он сгрузил свою ношу у платформы с картами и пошел за следующей коробкой. Главное сейчас было выдернуть старушенцию с прохода, чтобы не мешать людям…
Взял вторую коробку. Браслет на руке завибрировал, но Дик двигался размеренно и дышал ровно – так что вибрация прекратилась. Когда он донес четвертую, она снова началась, но теперь уже можно было отдохнуть. За прошедшие дни он научился чередовать напряжение и расслабление так, чтобы до инъекции не доводить – слишком уж вареным он делался после. Конечно, это не всегда было возможно – он вспомнил Моро. И Шану. Но если не позволять захватить себя врасплох…
- На вот, вытрись, - сказала старушенция, протягивая салфетку. Резкий синтетический запах дешевого ароматизатора чуть не вызвал чих, но Дик и в самом деле вспотел, так что воспользовался старушкиным предложением.
- Ну, и где же этот Ишан? – ворчливо прокудахтала бабка. – Тебя-то он послал, а сам-то…
- Не знаю, - сказал Дик, комкая в ладони одуряюще пахучую салфетку. И какие цветы так пахнут? Ядовитые, наверное. – Меня никто не посылал. Я просто увидел, что если вы с прохода не уберетесь – вас затопчут. И решил помочь.
- Ты что это, подзаработать думал? Так у меня денег нет, сахарный мой. И не проси.
«Сдались мне ваши деньги» - хотел было огрызнуться Дик, но тело почему-то не послушалось: одеревеневшие челюсти вдруг начали растягиваться сами собой, как в зевке, голова запрокинулась назад и спина выгнулась. Его словно сковали, он не мог шевельнуться – а когда попытался, то просто упал.
Он слышал над собой вопли старушки, которая ругала кого-то – ах вы ленивые скоты, небось пиво пили, а тут мальчик надорвался, мне помогая – но не мог повернуть головы, видел только ботинки, и чувствовал жгучий стыд за то, что попался так глупо. И еще – что сейчас не сумеет покончить с собой, чтобы не выдать Ройе, Пауля и остальных.
Или сумеет? Он высунул язык и попробовал сомкнуть челюсти. Они не слушались – но если перевернуться и упасть так, чтоб зубы сомкнулись…
- Ах, он себе может язык откусить! – всполошилась резко поумневшая старушка. Дик ощутил во рту ее пальцы – странно жесткие для такой старой женщины, с каким-то гадким медным привкусом… а потом его подняли на руки и положили на тележку поверх коробок, а потом он уже совсем ничего не видел,
* * *
- И вы не догадались, - проговорил Ройе, - ни свернуть башку этому синоби, ни скрутить своего Апостола и вернуть сюда?
Дайто, Скимитар и Фламберг только ниже склонились к полу.
- Вы свободные люди, - сказал Ройе, - и поэтому я презираю вас. Оставайся вы, как прежде, рабами, к вам бы никаких претензий не было. Но среди свободных людей принято презирать тех, кто бросает друга в беде.
- Ты забыл, - сказала Карин, - что они еще не знают дружбы. Особенно дружбы с вышестоящими – а Тэнконин, то есть Дик, для них безусловно вышестоящий. Они не понимают, насколько он молод – даже по меркам гемов.
- Как можно не понимать таких очевидных вещей? – Ройе повернулся к морлокам. – Вы знали, что ему всего шестнадцать? Что он моложе любого из вас, здоровенные лбы, и когти у него мягкие?
- Мы знали, – сказал Дайто. – Но тэнконин-сама… не такой, как все люди. Он посланник Бога.
- Кто тебе это сказал? – Ройе как можно презрительней фыркнул. – Азур? Который обманул вас всех?
Он замолчал, не зная, что сказать еще. Будь это люди, он знал бы. Будь это гемы-рабы, он знал бы. А что сказать свободным морлокам – он понятия не имел.
- Проваливайте, - сказал он наконец. – Видеть вас не желаю.
- Как господин накажет нас? – Скимитар осмелился поднять глаза.
- Никак, - Ройе отвернулся. – Возвращайтесь в казарму и ждите своей смены, чтобы заступить на караул. Думайте о том, что ваш Тэнконин сейчас в руках врагов. Думайте о том, что с ним сделали в прошлый раз и что сделают в этот. У свободных людей это называется – совесть.
- Независимо от того, что с ними делать, - сказала Карин, когда закрылась дверь. - Северин должен ехать сейчас.
- Это чтобы представить нашу версию событий раньше, чем свою представят синоби? – Северин поморщился.
- Да, - сказал Ройе. – Мы ищем мальчика и надеемся, что он появится сегодня или завтра у кого-то из наших друзей, но мы не можем исключать того, что он уже в их руках.
- Несмотря на все свои аболиционистские убеждения, - Огата переплел пальцы над столом и хрустнул ими, прекрасно зная, что Ройе и Карин этот его жест раздражает, - …я почему-то хочу придушить эту троицу морлоков.
- Почему вдруг «несмотря»? Если ты и в самом деле относишься к ним как к людям – то это желание более чем естественно. Людям за такое следовало бы голову оторвать.
- Если они не дети, - Карин поднялась. – Интеллектуально и эмоционально твои морлоки заторможены на уровне подростков, Макс.
- Небогатый у меня опыт общения с подростками, - Ройе хмыкнул. – И далеко не позитивный.
- При том, что у тебя есть тринадцатилетний сын, - напомнила Карин. – И если все сложится – больше не будет необходимости держаться от него в стороне.
- Кстати о сыновьях, - мрачно напомнил Северин.
- Да. Анибале нужно взять с собой. Это не обсуждается.
- Я с рождения почти не видел его – а теперь мы проведем вместе часов пять на бору катера, и мне снова придется его отдать… - Северин и не пытался спрятать тоску и ревность.
- Ты не изменишь того факта, что он вырос без тебя.
- Нет. Но меня это бесит.
- Многое бесит и меня, - сказал Ройе. – Но я не позволяю себе этим руководствоваться. У нас есть сейчас более насущная задача, чем наведение эмоциональных мостов между тобой и сыном.
- Я весь внимание, - теперь Северин не скрывал язвительности.
- Ты знаком с древней логической задачкой о волке, козе и капусте?
