шпиона выглянули наружу. Стены великого дворца поднимались выше и спускались ниже окна, из которого «гости» смотрели на долину Кум. В шестидесяти футах от них лежала огромная треугольная черная площадь, на другой стороне которой стоял массивный восьмиугольный храм Древних. За черным городом располагались здания Кума, а за ними мерцало злобно, красное море, горящее под скалой, напоминающей грозовое облако, из которого низвергался поток лавы.
— Невероятный город! — воскликнул Борис Борщёфф. — И эта принцесса — она сама похожа на языки пламени! Когда она выйдет из этой долины, все кочевники Средней Азии стекутся под её знамена.
— Она не выберется отсюда, чтобы развязать войну в Азии — войну против всего мира, — помрачнев сказал Гари. — Поэтому я здесь. Я здесь, чтобы остановить её, и я это сделаю.
Круглое, красное лицо Борщёффа скривилось. Он хрюкнул:
— Мы все четверо играем в великую игру, каждый на стороне своего народа. Но теперь Окара что-то мутит с Джулуном, чтобы сделать Ширани инструментом Японии. И если это ему удастся…
— Он не добьется успеха, — заметил Гари. — Не больше, чем ты или Джоан. Вам не удастся превратить её в инструмент России или Британии. Станет ли Ширани вникать в тонкости нашей политики? Она одержима собственной безумной идеей, хочет повести орды безумных кочевников к завоеванию мира, — а потом задумчиво пробормотал: — А ведь такая девушка-воин, как она, могла бы поджечь всю Азию… Вместе с ней из долины должны выйти и её люди. Но, очевидно, эти жрецы выступают против этого плана, потому что он нарушает законы их Древних.
— Кто такие эти Древние? — озадаченно поинтересовалась Джоан. — Или я что-то пропустила? И что за место власти, о котором они все время спорили?
Гари пожал плечами.
— Любой народ вроде этого имеет собственные легенды о богах далекого прошлого. Место силы, вероятно, какое-то святое место, к которому с почитанием относятся аборигены, — а потом он добавил: — Ширани, похоже, считает, что она должна получить какой-то ключ к этому месту, прежде чем отправиться покорять мир. А их первосвященник, упрямый жрец, не дает ей ключ, а без него она не отправится на завоевания… пока не получит его… Она никогда не покинет долину! Да, я смогу остановить её!
Борщёфф ухмыльнулся Гари.
— У вас будет преимущество перед остальными из нас в этой игре… Вы приняли за чистую монету фантазии этой принцессы…
— Чепуха! — резко объявил Гари.
— А кроме того, — заявил русский, — Ширани, как ты её называешь, судя по всему, на тебя запала. Ты незнакомец, человек из внешнего мира, который она так жаждет обрести… а кроме того, симпатичнее, чем Окара.
Джоан хмыкнула. Во взгляде её карих глаз читалось презрение.
— Немного страстной любви, и Ширани сделает все, о чем ты попросишь…
Гари начал было уже сердиться, как двери открылись, и вошел слуга. Он положил перед каждым из чужеземцев одежды из белого или синего шелка, точно такие, как носили благородные жители Кума.
— Подарок принцессы, — пояснил слуга и ушел.
— Разве я не говорил, что принцесса запала на тебя, товарищ? — воскликнул Борщёфф, с усмешкой поглядывая на одежду.
— Видишь, она послала тебе одежду благородного, а нам вручили одежду синего шелка — платье плебеев.
Джоан прикусила губу, собрала свой комплект одежды и зашла в следующую комнату, запахнув хлопковые занавеси, которые заменяли двери.
— Думаю, она ревнива, — продолжала забавляться Борщёфф. — Везет тебе с бабами, товарищ Мартин. Быстро работаешь, а?
— Заткни свой грязный рот, Борис, — сердито проворчал Гари.
Огромный русский снова рассмеялся.
В углу комнаты стояла большая керамическая ванна, и рядом был резервуар с водой, а у Гари осталась бритва. Приняв ванну и побрившись, Гари надел белую шелковую тунику и брюки, подпоясался серебряным поясом. Свежая одежда придала силы его усталому телу…
Постепенно в комнате стало темнеть. Солнце садилось, прячась за западную стену долину. Борщёфф надел синие одежды, которые едва на него налезли, а потом из соседней комнаты появилась Джоан. В новой одежде она напоминала воинственного мальчика.
— Должна ли я склониться перед тобой, теперь, когда ты один из благородных, а я одна из… пролетариев? — иронично поинтересовалась она.
— Не будь дурой, — грубо фыркнул Гари.
Тут в апартаменты «гостей» заглянул Граух — капитан стражи, с двумя служанками. Одна из них принесла серебряные лампы, а другая чаши с фруктами, овощами и мясом.
— Ваш ужин, — лаконично объявил Граух, обращаясь к Джоан и Борщёффу, а потом повернулся к Гари. — А ты сегодня обедаешь с принцессой. Я провожу.
— Кажется, я не ошибся, товарищ, — ухмыльнулся Борщёфф в спину американцу. Джоан ничего не сказала, но наградила Гари таким презрительным взглядом, что тому стало не по себе.
В приподнятом настроении он последовал за Граухом. Кроме офицера, его сопровождали два воина с мечами наголо. Как бы то ни было, но принцесса не слишком-то доверяла своему «гостю». Не спеша они прошли по темным коридорам, теперь освещенным редкими подвесными лампами. Они миновали несколько залов, где была выставлена стража. А потом Гари оказался в апартаментах принцессы, в огромной комнате, стены которой были отделаны яркими шелками. Его отвели на небольшой балкон, и там офицер оставил Гари одного. На балконе стоял маленький столик, но больше тут ничего не было, единственным источником света служило далекое огненное море.
Море огня выглядело ужасно днем, но теперь, когда стемнело, зрелище стало воистину ошеломляющим — горящее, тлеющее озеро красного огня, которые бросало в темные небеса мерцающие отблески, затмевающие звезды и высвечивающие огромные снежные склоны окружающих вулканов, выкрасив снег в дикие алые цвета. Темно-красные отблески скользили по черным крышам ночного Кума. А огненный водопад, который низвергался в пылающее море! Это было безумное, сверхъестественное зрелище в темноте — живой поток лавы, вырывающийся из трещины в стене вулкана и падающий в горящее море. Стена живого огня слепила, доминируя над темным городом и долиной. Гари восхищенно уставился на открывшуюся перед ним картину. Ширани, появившаяся у него за спиной, заставила его повернуться, испугав…
— Неужели во внешнем мире нет ничего столь же прекрасного? — поинтересовалась принцесса, махнув в сторону огненного моря.
Гари мысленно отметил, что теперь Ширани была в другой шелковой блузке и брюках. В странном красноватом свечении её лицо выглядело особенно прекрасным.
— В самом деле, принцесса, во внешнем мире нет ничего похожего, — ответил ей Гари.
— Ты можешь звать меня Ширани, — улыбнувшись, ответила она. — Ты говорил, что тебя зовут…. Гари? Как-то так. А теперь садись, Гари, поедим.
Гари почувствовал себя немного растерянным, когда присел за маленький столик напротив владычицы Кума. Сейчас Ширани казалась ему мягкой шестнадцатилетней девушкой,
