Я содрогнулась и воспользовалась ее же обычным ритуалом:
— Нет! Никаких медицинских страшилок! Плохая, плохая Иссетт!
Подруга только хихикнула:
— У нас полкласса чувств лишились. Преподаватель говорит, что потом привыкнем. — Она обернулась к Кеону: — Тебе лучше вернуться к себе и расставить скульптуры. Нельзя опаздывать.
— Работай. Трудись. Старайся. И почему я согласился на помолвку с тобой?
Иссетт лукаво улыбнулась:
— Иди и будь с ним пообходительнее. Помни, что я тебе пообещала, если сделаешь все как следует.
Посулила она ему явно что-то очень хорошее: Кеон действительно ушел. Стоило ему выйти из комнаты, как Иссетт снова повернулась ко мне:
— А что эти четыре дня делала ты? — Она надулась. — К нам в гости не собралась!
— Не смогла, — пожаловалась я. — Ты же знаешь, что родители Фиана на прошлой неделе приезжали на Землю, на церемонию награждения?
— Да, знаю. Я видела, как они потом разговаривали с вами, с тобой и Фианом.
— Прости, мне так и не удалось тогда поговорить с тобой.
Иссетт улыбнулась:
— Конечно, тебе пришлось позировать видеожукам Текущих Новостей Земли. Я совершенно обалдела! Ты говорила, что археологи, участвовавшие в спасении военных из разбитого корабля, получат новую медаль, «Звезду Земли», так что я знала, что вам с Фианом ее дадут, но ты ни слова не сказала про орден Артемиды! Ты давала подписку о неразглашении?
— Подписку о неразглашении? Да я не знала ничего! Когда мы с Фианом получили свои «Звезды», я думала, что это все. Когда военные в конце снова вызвали пострадавших разметчиков, чтобы дать нам ордена… Уж если ты обалдела, представь, как я себя чувствовала!
— Это был полный отпад! — восторженно согласилась Иссетт.
— Да.
Я на секундочку позволила себе насладиться воспоминаниями. Ордена Артемиды, высочайшей награды военных, впервые удостоили гражданских лиц. Я — одна из презренных инвалидов, рожденных с ненормальной иммунной системой, из-за которой можно жить лишь на Земле, но я еще и одна из всего одиннадцати живых, имеющих право носить «Артемиду».
Подумать только!
— В общем, родители Фиана решили, что подождут на Земле начала наших каникул, чтобы отправиться на Геркулес вместе с сыном. И очень расстроились, когда Фиан заявил, что хочет остаться со мной на Земле.
— И чем кончилось? Он с ними или?.. — нахмурилась Иссетт.
— Остался со мной. Фиан может быть невероятно упрямым.
Лицо подружки просветлело:
— Вот и хорошо.
— Не совсем, — возразила я. — Его родители тоже остались.
— Не-е-ет! — Иссетт схватилась руками за кудрявую голову. — Совсем кошмар был?
— Ну, они очень старались быть радушными, но…
— Но?
Я вздохнула:
— Они все время были слишком уж вежливыми, у нас не раз случались неловкие паузы.
Они делали мне комплименты, но…
— Думаешь, притворялись? — поморщилась Иссетт.
Я постаралась ответить беспристрастно:
— Они не рады, что невеста сына — инвалид, да и неудивительно. Я не могу покидать Землю, и значит, Фиан тоже привязан к ней.
— Для него самого это вроде не проблема, — заметила Иссетт. — Он же говорит, что собирается специализироваться по доистории и в любом случае проводить здесь много времени.
— Фиан может так считать, но, по мнению родителей, проблемы уже начались. Будь я нормалом, мы бы все вместе отправились на Геркулес. И дело же не только в трудностях, но и в стигме. Родители Фиана вежливо называют меня инвалидом, но что им говорят их друзья? Их сын заключил помолвку с приматом, с обезьяной, с выродком. Им, должно быть, ужасно неуютно, естественно, что они предпочли бы нормальную девушку.
Иссетт состроила рожицу:
— Ну и чем вы занимались на каникулах? Так и провели все это время с родителями Фиана?
Я кивнула:
— Посещали вчетвером разные места: Стоунхендж, Помпеи, монумент Духу Человечества, музей науки имени Уоллама-Крейна, выставку о грин-времени в Гринвиче.
— Выглядит как список наших скучнейших школьных экскурсий.
— Я была не против Стоунхенджа и Помпей, но мы проторчали целый день в музее Уоллама-Крейна и четыре ужасных часа — у витрин по технике и истории развития порталов.
Родители Фиана занимаются какими-то научными исследованиями в университете Геркулеса, им было интересно, а Фиан, кажется, все понимал, но тебе же известно, как отношусь к физике я.
Иссетт сочувственно кивнула — уж она-то знала, как я ненавидела уроки по естественным наукам в школе, потому что сидела рядом и терпела мои постоянные стоны.
— Бедняжка Джарра!
— Если в мои руки когда-нибудь попадет машина времени…
Подруга рассмеялась:
— Знаю! Ты сразу отправишься обратно в 2142 и задушишь Уоллама-Крейна в колыбели, чтобы он не смог изобрести портал. Ты всегда так говоришь. Это глупая идея, бестолковое ты создание! Неужели ты хочешь тащиться на санях, а не порталиться из одного места Земли в другое?
Я хихикнула:
— Пожалуй, нет. Обыкновенные порталы мне нравятся. Это межзвездные я… В общем, хуже всего было жить в гостинице.
— Что плохого в гостинице? Ведь так приятно иметь для разнообразия собственную ванную.
— Возможно, я маньяк истории, но ты стала маньяком ванных с тех пор, как начала изучать медицину.
— Ванные очень важны. Ты знаешь, сколько видов бактерий обитает в пищеварительном тракте человека?
— Нет, и не смей меня просвещать! Проблема с гостиницей была в том, что Фиан из сектора Дельта.
— И что? — непонимающе воззрилась на меня Иссетт.
— Все знают, что самые свободные нравы в отношении секса на планетах Беты. Обычаи Гаммы похожи на земные, а на Дельте все весьма сурово.
Иссетт догадалась, о чем я:
— Вам с Фианом пришлось жить в разных номерах, в одном нельзя было?
— Какое там «в одном»! Я удивлена, что его родители стерпели номера в одной гостинице. Мы даже обниматься не могли.
— Не может быть, чтобы в Дельте люди оказались настолько щепетильны! Фиан всегда казался… вполне раскованным рядом с тобой.
Я улыбнулась:
— Фиан ведет себя поразительно плохо для дельтанца, но его родители придерживаются традиционных взглядов. Поскольку у нас только первая трехмесячная помолвка, они одобряют, разве что когда мы за руки держимся. Фиан сказал, мол, ради собственного спокойствия лучше соблюдать их правила, пока они рядом.
Иссетт подняла глаза к потолку и состроила гримасу «не верю!»:
— И ты была рада подчиниться?
— Не то чтобы рада, но мне не хотелось стать причиной его споров с родителями. Я же совсем не знаю, каково это — иметь настоящую семью, а с ним трудно говорить об этом, потому что… — Я затрясла головой. — Ты понимаешь.
Иссетт посмотрела сочувственно. Тема родителей была для нее такой же болезненной, как и для меня. Немногие родители осмеливаются переселиться на Землю, чтобы не расставаться со своим ребенком-инвалидом, большинство об этом даже не задумывается. Они просто отдают позорящего их выродка под опеку Земной Больницы и тут же о нем забывают.
Мы вырастаем, зная, что нас отвергли, завидуя детям, которых видим во внеземных фильмах — тем, у кого есть настоящая семья. Большинство из нас, живя в доме, мечтают о дне, когда нам исполнится четырнадцать и можно будет получить сведения о родителях и попытаться связаться с ними. Мы отчаянно надеемся: они пожалеют, что оставили нас, и захотят принять нас обратно. К четырнадцати годам мы уже понимаем, насколько это маловероятно, но большинство неспособно отказаться от призрачной мечты и все-таки пытается установить контакт.
Случай Иссетт оказался классическим. Ей очень хотелось признания настоящей семьи, поэтому она связалась со своими родителями, но получила лишь еще один отказ. Я была полной противоположностью. К четырнадцати годам я слишком озлобилась, чтобы воспользоваться предложенным шансом. Я не хотела признания родителей, я хотела отомстить им за то, что они меня бросили. В восемнадцать лет я придумала способ мести: притвориться нормалом, записаться в класс внеземных студентов доистории, которые проходят на Земле практику на руинах древних городов. Я собиралась сначала доказать им, что не хуже них, а потом объявить, что я — примат. Расхохотаться в их пораженные лица, выкричать свой гнев и уйти. Мой план не сработал: я обнаружила, что внеземные, крысы, совсем не так плохи, как я думала.
Тогда я наконец воспользовалась своим правом получить сведения о родителях. И узнала, что они служили в армии, а значит, им пришлось выбирать между продолжением военной карьеры или переселением на Землю со мной. Понятия не имею, что бы они сделали, будь я их первенцем, но у них уже было двое детей, поэтому…
