камеру, Сергей произнёс:
– Сергей Рысин. На тестирование.
Помимо камер в стену были встроены микрофоны для распознавания голоса. И поэтому дежурному охраннику понадобилось всего несколько секунд, чтобы идентифицировать Сергея, после чего внешняя дверь бесшумно скользнула в пазы. Сергей вошёл в тамбур и дверь встала обратно. Сработала система «орлиный глаз» и спустя ещё десять секунд охранник, убедившийся, что под тренировочным костюмом и в теле посетителя нет никакого оружия и ничего взрывоопасного, а в выдыхаемом им воздухе нет никаких патогенных микроорганизмов или отравляющих веществ, открыл внутреннюю дверь «инквизиторской». Шагнув через порог, Сергей снова окунулся в знакомую и при этом так и не ставшую привычной обстановку. Стоявший напротив двери главный врач сборной по лёгкой атлетике обернулся и, увидев Сергея, произнёс:
– Доброго дня. Проходи в первый операционный блок.
Сергей едва заметно поморщился. В оперблоке обычно брали пункции спинного мозга и внутренних органов и процедуры эти, хотя благодаря достижениям медицины и были безболезненны, однако оставались малоприятными. И к тому же после них как минимум в течение суток, а то и двух нельзя было тренироваться. Так что оперблоки спортсмены именовали не иначе как «пытошные». Однако делать нечего – если претендуешь на то, чтобы как минимум взять «бронзу» в беге на 400 и 800 метров, то будь любезен предоставить эскулапам возможности максимально приспособить к этому твои тело и психику.
Зайдя в оперблок, Сергей привычно разделся и забрался на операционный ложемент. Умащиваясь, произнёс:
– Сергей Рыськов, лёгкая атлетика.
Управляющий всей машинерией оперблока малый искусственный интеллект (ИИ), которого спортсмены именовали «домовым» (в отличие от управляющего всем комплексом среднего ИИ, которого называли «кощеем»), распознал голос и наружность взобравшегося на ложемент человека и запустил робо-хирургический комплекс. В вены и артерии на ногах и руках Сергея вонзились иглы и по катетерам потекли наборы медикаментов, которые должны были обеспечить безболезненное совершение основных процедур. На голову Сергею мягко наехал шлем-индуктор, который также обеспечивал торможение болевых импульсов.
Стремясь отвлечься от процедур, Сергей стал вспоминать, как попал в большой спорт. Тем более, что увиденная им во время перехода по стадиону картина была очень похожа на один из эпизодов детства.
Родители Сергея переехали жить в RiverSky в 2033 году, когда ему было три года. И он навсегда запомнил это ощущение удивления и восторга от увиденного им, когда автомобиль (аэромобили тогда ещё только начинали завоёвывать пространство над городом) привёз семью к дому на Симоновской набережной. На первом этаже которого располагались магазины и фермерские лавочки, рестораны и кафе, домашняя пекарня, а также заведения с не понятными ему тогда названиями «салон красоты», «барбершоп», «студия йоги» и «комьюнити-центр».
Спустя некоторое время, обустроившись, родители вместе с ним отправились изучать окрестности. Больше всего его поразили дворы, в которых совсем не было машин. И даже электрические самокаты ездили исключительно по поднятым над землёй и ограждённым прозрачными пластиковыми щитами дорожкам. А ещё во дворах всех домов были площадки с разными увлекательными штуками, позволяющие часами играть, что-то придумывать и общаться с такими же, как он ребятами и девчонками.
Потом родители повели его в разбитый вдоль стен Симонова монастыря – тогда он впервые узнал, что такое монастырь – парк, где помимо зон для отдыха находились также спортивные и игровые площадки. А ещё через пару дней они всей семьёй заглянули в расположенный в RiverSky и не имеющий аналогов в Москве спортивно-образовательный центр. На базе которого осуществлялась подготовка будущих звёзд футбола, бокса, борьбы и некоторых других видов спорта. И где уже тогда существовал полигон для гонок дронов.
Когда они пришли к главному зданию спортивного центра, там как раз собиралась экскурсия по всему спортивному кластеру. И спросив у сына, не устал ли он и хочет ли посмотреть на то, как тренируются спортсмены, родители вместе с ним отправились на осмотр. Тогда он впервые и увидел, как бегут на короткие и средние дистанции. И почему то очень захотел тоже так бегать.
Спустя два года он буквально измором убедил родителей отвести его в секцию лёгкой атлетики. И как оказалось, не зря – первые же взятые у него и родителей генетические тесты, а также изучение строения морфологии тела Сергея показали, что из него может получиться бегун очень высокого класса. В результате перспективный мальчишка сразу попал к тренерам группы олимпийского резерва. И начались ежедневные тренировки.
Прошло 11-ть лет и Сергей, выступая на молодёжном чемпионате России, показал 44.03 секунды на 400 метровой и 1 минуту и 43,37 секунд на 800 метровой дистанциях. Что сразу сделало его чемпионом России не только по молодёжи, а и по взрослым. И привлекло внимание специалистов «мутагена» и «голгофы». Тем более, что бежал Сергей пластично, раскованно и в то же время чётко – каждый беговой шаг переводил тело из одной законченной формы в другую, в результате чего казалось, что он движется словно в фильме, снятом стробоскопической съёмкой. И эта манера бега была очень похожа на то, как бежали чемпионы и рекордсмены мира на дистанциях 400 и 800 метров. А значит, с точки зрения антропомаксимологии 5 структура движений Сергея была наиболее близка к структуре движений этих спортсменов. И его «взяли в обойму» взрослой сборной.
Ну а когда в 48-м году было принято решение о проведении в 52-м первой летней Олимпиады со сниженными ограничениями и во всех хотя бы мало-мальски развитых странах спортсменов стали проверять на переносимость нейро- и генетических модификаций и пластичность организма по отношению к ним, Сергей удивил медикологов сборной ещё раз. Оказалось, что его организм словно специально приспособлен для наращивания способностей к бегу. И в 49-м году Сергей стал главным кандидатом по бегу на 400 и 800 метров в основной состав сборной России на Олимпиаду-52.
А сейчас основная олимпийская надежда России в лёгкой атлетике лежала пришпиленная кучей разных игл и ремней к операционному ложементу, напоминая жука на столе энтомолога. Дверь оперблока с тихим шипением ушла в стену и в помещение зашли главный врач сборной и ещё трое из группы научной поддержки и сопровождения сборных команд (спортсмены между собой именовали их исключительно «инквизиторами» или «экзекуторами»). Главврач подошёл к ложементу, скользнул взглядом по приборам и, удовлетворившись увиденным, обратился к Сергею:
– Сегодня сразу четыре пункции, перерыв, а потом ЯМР-сканирование мозга и ЭКГ под биохимической нагрузкой. Готов или лучше ЭКГ перенести на другой день?
– Давайте уж лучше всё сегодня, – со вздохом ответил Сергей.
– А что так безрадостно? – произнёс один из троих сопровождавших главврача. – Для тебя ж стараемся.
– Ну,
