в ритуальном танце или играли на инструментах, напоминающих флейту Пана из нескольких тростниковых трубок.
Как заметил Теллифер, создатели барельефов, к сожалению, испортили такое очаровательное приношение даров, прибавив к этим и иные фигуры — чудовищ, извивающихся на заднем плане и иногда оплетающих танцовщиц.
— Солнцепоклонники! — хмыкнул Уэринг, вспомнив предположение Отуэя о возможной религии строителей пирамиды. — Если глаза не обманывают меня, они скорее поклоняются этим многоножкам и здесь изображен их стоногий ритуал. Ну, Отуэй! И чего теперь стоит твоя догадка?
— Отстань! — весело откликнулся ученый с носа лодки. — Не видишь, как сбываются самые смелые мои мечты!
Немного дальше, на той из восьми сторон пирамиды, что выходила на запад, они обнаружили искомое. От воды до самой вершины вела лестница с просторными площадками по обеим ее сторонам на каждом ярусе. У ее широкого, примерно тридцатиметрового основания расположились огромные пристани из резного камня. Все вместе являло собой величественное сооружение циклопических пропорций. При виде этой помпезной красоты, зовущей ввысь, путешественниками должно было овладеть еще большее ликование.
Но, как ни странно, они лишь скользнули взглядом по столь грандиозному достижению древних строителей. Ведь, пока каноэ огибало пирамиду, люди в нем заметили нечто в своем роде еще более поразительное, чем она сама.
У причалов возле подножия лестницы они увидели огромное количество лодок, от малых индейских пирог до оснащенных кабинами каноэ, превосходящих по размеру каноэ Отуэя. Некоторые, пережившие далеко не один сезон дождей, уже успели подгнить и частично уйти под воду, другие отличались относительной новизной, будто их владельцы прибыли сюда не более месяца назад.
Но ошеломляло не только это.
Над всеми заброшенными судами и суденышками возвышался чуть покачивающийся на крепких поплавках большой серый гидроплан последней модели!
— Лодки здесь оставляли в течение многих лет, — произнес Отуэй. — Нам придется смириться с тем, что озеро мы нашли далеко не первыми, но все опередившие нас, исключая Куямбиру-Петро, поднялись по этой великолепной лестнице, так и не спустившись обратно. Взять хотя бы гидроплан! Он, конечно, прибыл сюда недавно. Из баков еще не испарилось топливо. Двигатели в отличном состоянии. Поэтому неясно, отчего тот или те, кто прилетел на нем, если они живы и свободны выбирать, к нему не вернулись!
Отуэй, Олкот Уэринг и молодой Сигзби стояли у входа в одну из построек на первом ярусе пирамиды. Два их товарища, Теллифер и Джон Б., по-прежнему находились в каноэ у причала среди заброшенных лодок.
Еще на воде Отуэй настоял на том, что сперва надо разведать обстановку. Военный корреспондент и Сигзби не хотели пропускать такую вылазку, а вот Теллифер согласился разделить со стюардом вахту в лодке.
Поднявшись по лестнице, трое разведчиков свернули на первом ярусе направо и вошли в ближайшее строение. Они были в восточной части пирамиды и сейчас, во время заката, очутились в глубокой тени. Но, стоило глазам привыкнуть к полумраку, друзьям вполне хватило света, льющегося из высокого дверного проема и двух окон.
Разведчики находились в большой комнате, или зале, представлявшей из себя квадратную усеченную пирамиду метров восьми в высоту и десятка в длину и ширину. Голый пол истерся от долгих лет хождения по нему. Вдоль стен тянулось подобие каменной скамьи, разорванной в глубине зала широкой нишей примерно в два с половиной метра. В нише на низком пьедестале лежала небрежно брошенная шкура пантеры, старая и потрепанная. Роскошный короткий мех испещряли залысины. Ниша служила кому-то спальней, а рядом с ней валялся, будто нечаянно сбитый застигнутым врасплох хозяином, глиняный кувшин, расписанный красно-желтым орнаментом.
Стены покрывало волокнистое полотно, выкрашенное в те же кричащие цвета, что и кувшин. Когда шкуру приподняли, выпало ожерелье из золотых дисков, соединенных меж собой цепочками. Сама коричневатая шкура, хоть и выглядела изношенной и потертой, тоже была обшита по краю золотыми дисками, зазвеневшими под рукой. Каждый диск на шкуре и на ожерелье украшало чеканное изображение полусферы с исходящими из нее короткими прямыми линиями. Путешественники приняли его за примитивный рисунок солнца.
— Ага, как же, свободны! — вспомнил Уэринг последние слова Отуэя.
Ученый всплеснул руками.
— Свободны! — откликнулся он. — Дружище, оглядись. Циновки на стенах старые, но никак не древние. В таком климате пальмовое волокно и травы, из которых они сплетены, сгнили бы меньше чем за полвека. Животное, носившее эту шкуру, бродило по окружающим джунглям лет десять назад. Золото и расписная керамика, конечно, могут оказаться ровесниками пирамиды, и мы этого не заметим, но ткань с мехом… Хотя ты, наверное, сам прекрасно все понимаешь. И пришел к тем же выводам. Еще недавно в этом месте жили люди. А если это так, то почему бы им здесь не жить и сейчас?
— Послушайте! — подал голос Сигзби. — Если вы правы, то это просто великолепно! Будь все, как вы говорите, то парни, прилетевшие на гидроплане, возможно, попали в плен. Предлагаю незамедлительно двигаться вперед — им на подмогу. Нас пятеро. Каждый — чертовски хороший стрелок. Если тут и впрямь есть остатки народа, что должен был давным-давно сгинуть, но продолжает нападать на беззащитных гостей, то нас им голыми руками не взять. Пойдемте! Хочется узнать, что таится на плоской верхушке этой древней груды разукрашенных камней!
Отуэй вопросительно посмотрел на корреспондента.
— Ты у нас главный, — заверил Уэринг. — Выбрал вождя — следуй за ним. Но, по-моему, Сиг прав! Тот гидроплан… появился здесь совсем недавно. Вокруг творится какая-то бесовщина. Надо быть поосмотрительней. И все же… ну, не хочу бросать парней в беде даже на лишний час, а то как бы не стало поздно.
Ученый вдруг с улыбкой кивнул, чем несказанно обрадовал Сигзби.
— Я за подъем, — согласился он. — Просто не был уверен, стоит ли его предлагать. Куямбира ничего не говорил о том, что здесь есть люди. Неизвестно, что именно он видел.
Четверть часа спустя все пятеро с ружьями наизготовку и с заряженными пистолетами в кобурах двинулись покорять пирамиду.
Огромная лестница вела прямо к вершине. По какой-то странной причине, возможно, из-за мерцающей дымки, парившей над пирамидой в разгар дня, никто не сомневался, что опасность вместе с разгадкой тайны поджидают их именно наверху, а не в безмолвных постройках, чьи темные окна и двери
