обижают в здешних местах. Ну и местные их не трогают.
Бронко задумался, разглядывая пустой бутыль.
— Мыслю, надобно побеспокоить Василишека с колдуном на предмет вызволения благородного эльфа Имина. Час исполнения твоего Предназначения близится, Алиция, чем бы оно ни было… Ну и все остальное тоже.
Ведьмачок многозначительно посмотрел на новоиспеченную княжну.
— Однако, Бронко, засиделись мы с тобой. А мне-то завтра раненько вставать.
— Но Алиция…
— Сходи, подыши воздухом. Помнится, днем на площади дружок твой, бард, лютню свою теребил да на девок глазел. Трубадур-то хвастал, мол, к вечеру заявится тип, альбинос, второй дружок. Иди, ведьмачок, повидайся с приятелями.
И вот он уже вдыхает ночную прохладу городка, затерянного меж лесов и полей.
* * *
Башка раскалывалась, в глазах мелькали цветные круги. Он сбросил чужую руку со своего бедра, а затем ненароком, силясь нашарить штаны, уронил с кровати и женское тело.
Девица начала верещать спросонья:
— Да что ты себе позволяешь? Явился с дружками посреди ночи на бровях, устроил переполох. Соседкам-то повезло, приятели твои культурные, чай до субботы будут в покоях отдыхать. А ты? Все шампанское вылакал, сделал свое дело и захрапел до утра. Обращаешься со мной как с патаскухой трактирной. А я, между прочим, куртизанка благородных кровей! Чтоб ноги твоей больше тут не было!
Ответом был смачный удар дверью о косяк.
От дома на озере, где обитали распутные девки, ведьмачок покатил в контору. Там нагло не досыпали монет, оценив вес добытого чёрта лишь в полтора пуда. Однако он не стал тратить силы на бесполезные споры.
Именно сегодня, в четверг, несмотря на лютый перепой, Бронко твердо решил заняться спасением эльфийского князя.
Свернув к болотам, притомившийся ведьмачок полностью доверился лошади. Растянувшись на телеге, он задремал.
Лошадь остановилась у пруда. На берегу ловил рыбу мальчик в белых штанах.
Бронко пристроился рядом. Воспоминания нахлынули потоком. В детстве рыбалка была самым любимым занятием. Как это хорошо, сидеть у края подземного озера и слушать отцовские байки про звезды!
— Клюет, пацан?
— Случается, дядечка.
— Откуда будешь? Кто батя, мать?
— Мать в городе на базаре торгует. А бати нет, утонул.
— Ох, поплохело мне, пацан.
— А ты дядечка, молочка отведай, полегчает, — мальчик указал на кувшин, стоящий рядом. — Пей до дна, не стесняйся.
— И вправду отпустил бодун… Слушай, пацан, а почему молоко зеленит и с привкусом?
— Оттого, дядечка, что на хуторе коров кормят заморским фруктом. Киви зовется. Там такого добра завались, девать некуда.
— Ясно, пацан. Бывай.
* * *
Лежбище Василишека располагалось на свежем воздухе под тысячелетним дубом, что стоял на болоте. Самого монстра не было видно. Оно и к лучшему, ибо Бронко чувствовал себя совсем не готовым к битве. Молоко помогло ненадолго.
Неподалеку стоял большой амбар, где он обнаружил клетку из массивных металлических прутьев. За решеткой чах небритый дед с заостренными ушами.
— Чего надобно, ведьмачок?
Бронко еще раз оглядел помещение туманным взором.
— Где огнедышащая тварь? Где колдун?
— По делам свалили на пару дней. Оба. Зачем пожаловал-то?
— Супостатов убивать, тебя освобождать, Имин, князь эльфийский.
— Дело благородное. А твой интерес?
— Имею, княже, серьезные намерения к твоей дочке внебрачной. Как-то так.
— Алиция, ага, давно пора. Я не против. В курсе про Предназначение?
— По факту — да, по сути — нет. Растолкуй, Имин, будь великодушен.
Ведьмачок, обессиленный, уселся у клетки.
Старый эльф начал свой рассказ:
— Мой народ много веков жил уединенно на плоскогорьи, пользуясь теми дарами, которые приносила нам натура. Мы охотились на зверей и птиц, ловили рыбу, собирали ягоды и грибы. Моему народу неведомо земледелие, скотоводство и ремесло. Но времена меняются в худшую сторону. То, чем раньше мы питались и пользовались, вырождается и пропадает. Оскудевают дары матушки земли. Эльфам плоскогорья грозит медленная и мучительная гибель от голода и холода. Надежда лишь на древнее предсказание про искру, которая зажжет пламя новой жизни для нас.
— И что это значит, княже?
— Вот и я не понимал. Будучи уже в летах, встретил в людском зимовье женщину по имени Офелия и полюбил ее. У нас родилась девочка. Тогда старый маг и распознал, что Алиции предназначено стать той искрой. А пламя — новый эльфийский город у подножья горы, среди человеческих поселений… Только представь, ведьмачок, сворачиваешь к горе, а издалека видно, как начертано у въезда, Эльфград, скажем. А у истоков того — Алиция, моя кровинка.
— Быстро слово сказывается, Имин, да долго дело делается.
— Твоя правда, ведьмачок. Работы непочатый край. Эльфов нужно научить сеять пшеницу, печь хлеб, доить коров. Растолковать им про деньги, как зарабатывать и приумножать. Без денег-то город не построишь… Однако я верю в свою дочь. Сам знаешь, у нее в руках любая работа спорится. И тут не пропадет да обучит эльфийский народ земледелию, скотоводству и ремеслу.
— Впечатляет, конечно, эпос. Вот только, княже, раньше ход событий мне виделся много проще и короче.
Бронко прилег у дверцы клетки, запечатанной массивным замком. Кружилась голова, подташнивало.
— Неважно выглядишь, ведьмачок. Здоров ли?
— Пустяки. Накануне смешал ром и шампанское. Кстати, Имин, хотел спросить. Молоко с киви часом на хуторе не заказываете? Как оказалось, очень помогает от бодуна.
— Что? Что ты сказал? Мальчишка в белых штанишках? Да, беда. Колдун, оказывается, не уехал…
— Вот ведь. Оплошал я…
— Соболезную, ведьмачок. Помрешь скоро в муках, а до того силы будешь терять. Ни магия, ни противоядие не спасут.
— Смерть моя, значит, такова, от отравленного молока…
Бронко замолчал и закрыл глаза, размышляя о превратностях судьбы.
— Эй, ведьмачок, приди в себя!
— Ага… Скажи, Имин, ничего дурного не будет, если сбоку приписать "Бронко"?
— Бредишь уже? О чем ты?
— О каменной плите, которую у въезда в эльфийский город поставят.
— Да какая разница, что там будет начертано! Да хоть большими буквами,
