Свечение исходило от пучка корней на потолке пещеры. Ни малейшей расщелины не было в этом месте, казалось, корнями пророс сам камень. Тонкие, белые, полупрозрачные, те походили на щупальца экзотической твари. И они шевелились, добавляя сходства!
Предводительница замерла в пяти шагах от корней, затем медленно опустилась на колени. Спутники поспешили последовать её примеру. «Приветствую тебя, Великий Предок! Я пришла продолжить наш род. Помоги мне, поделись силой. Укажи Путь тем, кто явится в этот мир!» Губы женщины едва шевелились, и ни один звук не нарушил тишину пещеры. Мужчина слышал слова в своей голове, русоволосой оставалось догадываться, что происходит.
Предводительница встала, обернулась к спутникам, впилась в них взглядом. Казалось, в каждого по отдельности. Это длилось минуту, две, пять… Первым не выдержал мужчина. Ударил себя кулаком в грудь, воскликнул:
— Учитель Мудрости, я готов! Давай начнём!
Предводительница сделала выбор:
— Нет. Ты! — ткнула пальцем в русоволосую.
Та вздрогнула. Справившись с мгновенным замешательством, поднялась с колен, начала расшнуровывать куртку.
— Почему она?! — Мужчина тоже вскочил. Запротестовал гневно и обиженно одновременно: — Я готовился к этому дню много лет, я прошёл все Обряды! Я умею слушать твои мысли, я вкусил соки твоего тела, я…
Он запнулся, чуть не выпалив: «Делил с тобой ложе!» Совершенно излишнее и неуместное бахвальство здесь, в Обители Предка.
Предводительница не удосужила вниманием его эскападу, повторила, глядя на девушку:
— Ты!
Та, замерев при тираде мужчины, продолжила развязывать шнурки. Она была на полторы головы выше темноволосой, но, казалось, смотрела на неё снизу вверх. Сбросила на пол куртку, стянула штаны, разулась.
Предводительница отвязала бурдюк, подала ей.
— Пей!
Русоволосая глотнула, перевела дыхание и выпила всё без остатка. Вернула бурдюк, медленно, неуклюже переставляя ноги и пошатываясь как под наркозом, пошла к пучку корней. Остановилась, когда те коснулись её обнажённых грудей, легли на плечи и спину.
Корни ожили, ощутив человеческое тепло. Зашевелились, удлиняясь, растягиваясь. Обвили руки девушки, торс, живот, бёдра. Она задрожала мелко, кожа заблестела от выступившего пота.
Корни продолжали ползти по телу жертвы — нет, не жертвы, Избранной! — пеленая всё туже. Натянулись, оторвали ступни от пола, приподняли на добрый метр. Девушка затрепыхалась, как попавшая на крючок рыбина, задышала шумно и громко, ловя воздух открытым ртом.
В следующий миг аллюзия с рыбой на крючке стала полной: один отросток, словно обзавёвшись зрением, устремился прямиком в полуоткрытый рот девушки. Та инстинктивно попыталась вытолкнуть его, но корень принялся толчками забивать себя в глотку и глубже. Заполнил пищевод, желудок. Живот Избранной раздулся, грозя лопнуть, глаза вылезли из орбит, тело задёргалось в конвульсиях, не способное больше издать ни звука, не способное даже дышать. Белёсый сок, выделяемый отростками, смешивался с потом, растекался по коже, покрывал атласно блестящим слоем, обволакивал.
Темноволосая тоже подошла к корню. Ей раздеваться не требовалось, лишь сбросила с ног мокасины, презрительно кривя губы. Подняла руки навстречу двум оставшимся свободными отросткам. Татуировки её зашевелились, соединяясь с рисунком на штанах и безрукавке, презрев разницу между кожей женщины и кожей её одежды. Собственно, разницы уже и не было, предводительница стояла нагая и прекрасная, не шевелясь, не дыша, будто высеченная из камня статуя. Змеи-щупальца ползли по её телу вверх, навстречу корням-щупальцам.
Мужчина созерцал происходящее, не в силах оторвать взгляд. Сокровенное действо захватило его без остатка, вырвало из реальности, возбудило помимо воли. Сколько длится Обряд, он не знал, время то ли замерло, то ли понеслось галопом. Но закончилось всё вовсе не так, как следовало.
Танец щупальце-змей внезапно оборвался. Темноволосая безвольно опустила руки, татуировки замерли, одежда вновь укрыла торс и бёдра. Корни, удерживающие Избранную, разжались, тело упало на камни, застыло грудой измазанного слизью мяса. Предводительница обернулась, переступила через него, подошла к мужчине.
Несколько минут они стояли молча. Наконец, мужчина пробормотал ошеломлённо:
— Учитель Мудрости…
— Понял, почему я выбрала её, а не тебя? Я с самого начала знала, что так будет, просто надеялась на чудо. Но чудес не бывает, мир логичен и полон смысла. Я слишком молода, я ни разу не делила свою силу. Старейшины послали меня на эту планету убивать и воровать знания, — воровать знания, убивая. Только такие глупые существа, как люди, могли поверить, что я — Учитель Мудрости!
— Но… — мужчина был вконец ошарашен.
— Продолжить род надлежало другим, более опытным и достойным. Теперь они мертвы, машины людей убили их всех. Мне удалось сохранить Корень-Предок, но что делать дальше, я не знаю. Значит, он никогда не прорастёт сквозь пустоту, не соединится с сородичами, не передаст мне силу. А я не смогу разделить её с тобой.
— Но… — мужчина облизнул пересохшие губы. Выпалил решительно: — Для меня ты всё равно Учитель Мудрости! Ты доказывала это много раз! Хотя бы тем, что смогла выжить в бойне, которую устроил… Ты найдёшь решение, обязательно! Если я как-то могу помочь… утешить…
Он протянул руку, но предводительница остановила его взглядом.
— Уходи. Я буду думать одна. Вернёшься, когда светило опустится за горизонт и снова поднимется над этим местом.
— Завтра?
— Завтра. — Вспомнив, она мотнула головой в сторону неподвижного тела. — Избавься от этого. Негоже осквернять Обитель Предка падалью.
Мужчина кивнул. Подошёл к недавней спутнице, наклонился, намотал «конский хвост» на кулак, поволок. Тут же опомнился: негоже выказывать запоздалую ревность перед Учителем Мудрости, выставлять себя на посмешище. Он взвалил тело на плечо. Русоволосая была девушкой крупной, широкой в кости, но сил, чтобы нести её, у мужчины хватало.
Вскоре серебристо-белый «Стерх» взмыл над Медовой балкой, полетел над заповедными лесами Большого Инзера, стараясь держаться подальше от егерских пунктов и прочих обжитых людьми мест. Учитель Мудрости потребовала избавиться от тела, и понимать её слова следовало буквально. Сбросить труп в реку или зарыть — не вариант, пропитанный соком Корня-Предка биоматериал должен исчезнуть бесповоротно. То есть, его нужно сжечь либо растворить в кислоте. Либо съесть. Последний способ явно отпадал — возможности своего пищеварения мужчина оценивал адекватно. Не получится и найти достаточное количество концентрированной кислоты, не вызвав подозрения. Сжечь, не оставив следов пепла на девственно-чистом снегу, — задача тоже нетривиальная.
Внезапно пилот увидел группу жёлто-чёрные пятен: прайд оголодавших собарсов вышел на охоту. Удача, лучше не придумаешь! Он развернул автограв, начал осторожно, чтобы не спугнуть раньше времени хищников, снижаться.
Лежавшая на полу кабины девушка вдруг застонала, шевельнулась. Мужчина удивлённо приподнял бровь. Процедил:
— Однако ты живучая! Что, очнуться вздумала? Это ты зря. — Приоткрыл дверь кабины и мощным ударом ноги вышиб тело за борт.
Прежде, чем улететь, пилот сделал круг над стаей. Отпрянувшие было от свалившегося с небес подарка собарсы обступили его, осторожно приближались, втягивая носами запах.
— Еда, еда, не сомневайтесь! — подбодрил их мужчина, словно звери и впрямь могли его услышать. — Добыча! Хорошая охота, пёсики! Или котики, кто вы там?
Валерий Лордкипанидзе засмеялся, заложил крутой вираж и повёл «Стерха» прямиком на запад, вслед за опускающимся солнцем.
Алая Ночь сидела под недвижными отростками Корня-Предка, остановив дыхание и сердцебиение, закрыв глаза, отключив прочие органы чувств, которыми пользовались люди. С превеликим удовольствием она бы избавилась от человеческой формы, расплылась по камням каплей первородной субстанции, удерживаемой исключительно поверхностным натяжением. Увы, подобное она не может себе позволить. Не может снова стать частью всепланетного мыслящего существа — не важно, как его называют иные: Племя или Рой. Ей надлежит думать самой, используя человеческий мозг, такой маленький и примитивный.
