Он был одним из строителей Мола Северного, больше других на корабле озабоченный погасшим «Подводным солнцем». Чутье подсказывало ему, что вслед за первым бунтом Природы можно ждать и новых. Но даже он, всегда готовый ко всему, старающийся все учесть, озабоченный и зоркий, не мог предвидеть того, что произошло в следующую минуту.
Ледокол медленно наползал на лед, проламывавшийся под его тяжестью. Молодой лед не был толстым, не было нужды пускать водяные струи гидромониторов, способные резать даже паковые льды. Рейс не обещал быть трудным, но…
Капитан увидел, как в полукилометре от корабля ледяное поле постепенно начало вздуваться, словно гигантский шар всплывал под ним со дна. Это было так неожиданно, так непонятно, беззвучно и грозно, что Терехов вцепился в руку машинного телеграфа:
— Стоп машина! Назад… самый полный!..
Ледокол задрожал.
А ледяное поле продолжало выпучиваться, пока наконец вдруг не лопнуло, покрывшись змеистыми щелями, из которых с шипеньем вырвался, заклубился над снегом пар.
Лицо Терехова побледнело, покрылось потом. Он с силой нажимал на ручку машинного телеграфа, словно мог этим ускорить отступление содрогавшегося от напряжения судна.
Ледяное поле разломилось, из него вырвалась гора воды, а из нее — пар, а потом вишневый столб огня. Он достал до самого неба и там расплылся черной тучей.
Ледокол пятился, налезая кормой на льдины.
Что-то посыпалось сверху, загрохотало, запрыгало по палубе. Лед дробился на кусочки, холодные и острые. Почему-то вдруг стали дымиться доски. Не только лед, а раскаленные камни падали с неба.
Что это? Нет! Это не атомный взрыв, которым должны были, как предупреждали о том капитана, зажечь «Подводное солнце»!..
— Вулкан!.. Подводный вулкан, — подумал вслух Терехов.
Палуба задымилась в нескольких местах. Уже горели палубные надстройки и капитанский мостик. Словно сотни зажигательных бомб прошили тело корабля одновременно…
Прикрывая рукой обожженное лицо, капитан стал спускаться с мостика. Холодная струя воды, направленная из брандспойта, чуть не сбила его с ног, но помогла сойти по охваченному огнем трапу.
По палубе метались растерянные люди. Сверху летели искры, головешки и горячие камни, от которых корабль загорался все в новых местах.
Пожарные струи били вверх, вниз, наперекрест, а пламя шипело, клубилось и вспыхивало еще неистовее.
Перед капитаном появился долговязый старпом:
— Федор Иванович! Течь в трюмах… в десятках мест… Пробило корпус… камнями… Идем ко дну, Федор Иванович.
— Спокойно, — сказал капитан. — Спускать плавсредства! Всем стать, кто куда приписан.
— А ну! — проревел в мегафон старпом. — Спускать плавсредства! Всем стать, кто куда приписан! А ну! Спокойно! Женщин — вперед!
Капитанская рубка и салон под ней пылали. Огонь разделил корабль на две части.
На носу одиноко стояла Шаховская, нахмуренная, напряженная. Она еще не осознала, что произошло. Она видела огненный столб впереди и огненную стену позади. На палубу падали малиновые камни, и доски начинали дымиться. Она посмотрела за борт. Вода клокотала.
Шаховская с отчаянием подумала о всем том, что не успела сделать… Она сжала зубы, зажмурилась. Открыла глаза. Ничего не изменилось, только дым окутал ее плотнее и палуба вдруг стала покатой.
Шаховская ухватилась за поручни. Неужели гибель?
Она не кричала, не металась по палубе, лишь чуть брезгливо отодвинулась от слишком близко упавшего раскаленного камня, прошедшего сквозь палубную доску, как сквозь папиросную бумагу. Усмехнулась. Думала о ледяном панцире, а кругом огонь… и за бортом кипяток.
Да, она боялась, до спазм в горле боялась, но она еще выше вскинула голову, подняла подбородок. Она умела владеть собой, даже когда вокруг никого не было…
Из-за дыма Шаховская не заметила спускающихся шлюпок и катеров. Она решила, что о ней забыли. И почти с негодованием подумала об одном человеке, который был на корабле.
Этот человек сейчас тоже думал о ней.
Он бежал от кормы, заглядывая в лица всем встречным.
— Шаховская!.. Кто видел Шаховскую? — хрипло спрашивал он.
На него смотрели, на огромного, тяжеловатого, по быстрого в движениях, с растрепавшимися русыми волосами, с яростными, почти бешеными глазами, смотрели и отрицательно качали головами.
Со шлюпок сдирали брезенты. Скрипели блоки.
У моряков были закопченные, перекошенные от напряжения лица.
Капитан снял фуражку и грустно рассматривал ее прогоревшее дно. Вдруг он увидел человека в меховой куртке с неистовым вопрошающим взглядом. Это был Сергей Буров, молодой физик.
— Она там, — указал капитан на нос корабля. — Куда? Назад! — крикнул он, видя, что Сергей бросается на стену огня.
Опаленный, тот отскочил и сбросил куртку.
Капитан выхватил у матроса в брезентовой робе брандспойт и направил струю воды на куртку, которую держал перед ним Буров. Вода надула ее рвущимся пузырем.
— С головой накройся! — напутствовал капитан.
Буров, закутавшись в мокрую куртку, исчез в огненном вихре.
Корабль уже сильно накренился. Шлюпки плюхались на волны. Из-за поспешности матросов катер сорвался с блоков, лег на бок и затонул.
Люди в пробковых поясах толпились у наклонившихся к воде реллингов. Никто не решался прыгать в клокочущую пучину.
Шаховская, как и все, смотрела на этот кипяток, не в силах заставить себя прыгать в него. Она отвернулась и увидела, как из огненной стены выскочил кто-то, скрытый с головой в дымящемся балахоне.
Бросив на палубу горящую куртку, он предстал перед нею.
— Прыгать!.. За борт! — крикнул он, хватая ее за руку.
— Оставьте, Буров! Вы с ума сошли! — отстранилась она.
— Да что вы?!.. В такую минуту вспоминать! За борт… со мной!.
Она смотрела на него. Все-таки он пришел. Но мог-бы не прийти…
— Там кипяток, — сказала Шаховская.
Он не стал убеждать ее, доказывать… Он просто кинулся на нее, сжал ей руки и поднял над головой.
Она извивалась, отталкивала его, непроизвольно защищаясь, но полетела за борт. Больно ударившись о воду боком, захлебнулась, потом вынырнула… Ей казалось, что дух захватило у нее. Кипяток! Но ощущение это было вызвано холодом. Ледяная вода клокотала, потому что со дна вырывались пузырьки газов. Пахло серой, разъедало глаза.
Буров плыл рядом. Он подхватил ее под руку, даже приподнимал ее над водой.
Она посмотрела на него теперь уже с благодарностью.
— Хорошо, что вы не успели меня ударить, — буркнул он, отплевывая воду, и потащил ее дальше от судна.
