Во рту у нее пересохло от волнения, когда она подъехала к Белхеддону и остановилась у единственного маленького магазина, чьи витрины были довольно некрасиво заклеены желтым целлофаном. Здесь же находилась и почта. Джосс закрыла глаза, поставила машину на ручной тормоз и выключила мотор, удивляясь, что руки у нее слегка дрожат.
По холодной мостовой ветер гнал охапки листьев. Вывеска над магазином резко качалась то взад, то вперед. Джосс вылезла из машины и огляделась. Поездка оказалась продолжительной. Если она представляла себе Эссекс пустым пригородом, переходящим в северо-восточный Лондон, она сильно ошиблась. Из Кенсингтона, где они с Люком жили, добираться ей пришлось почти два с половиной часа, и по крайней мере последний час она ехала по практически сельской местности.
На улице, насколько она могла видеть, не было ни людей, ни машин. В этом месте по обеим сторонам стояли прелестные коттеджи, кончаясь у поля, ведущего к заливу. Деревня оказалась крошечной – всего пара десятков домов, некоторые крыты соломой, несколько обшиты деревом, в садах последними часовыми торчали шток-розы. Церкви нигде не было видно.
Собравшись с духом, она открыла дверь магазина, который, к ее удивлению, оказался куда более изысканным, чем можно было предположить. Слева – небольшое окошечко почтового отделения и рядом стопки открыток и других почтовых принадлежностей, а также сладостей. Справа – прилавок, предлагающий вполне широкий выбор продуктов. За прилавком стояла низенькая, плотная женщина лет шестидесяти со взбитыми седыми волосами и пронзительными серыми глазами. Она протянула руку в пластиковой перчатке за куском зеленого сыра и улыбнулась Джосс.
– Одну минутку, дорогая.
Женщина, которую она обслуживала, не сдержала любопытства и обернулась. Высокая, темные волосы прикрыты платком, лицо обветренное, какое бывает у людей, долгие годы проработавших на ферме на холодном восточном ветру. Она дружелюбно улыбнулась Джосс.
– Простите, я тут всю лавку скупаю. Но уже скоро закончу.
– Не беспокойтесь, – улыбнулась Джосс. – Я зашла только спросить, как мне пройти к Белхеддон-Холлу.
Обе женщины явно удивились.
– Так это около церкви. – Женщина, покупавшая продукты, прищурилась. – Но все заперто, знаете ли. Там никто не живет.
Джосс прикусила губу, стараясь скрыть свое разочарование.
– Значит, Данканы там больше не живут?
Обе женщины покачали головами.
– Там уже много лет пусто. – Женщина за прилавком театрально передернула плечами. – Жуткое место. – Аккуратно завернув сыр в пленку, она положила его в бумажный пакет. Взглянула на покупательницу. – Ну вот, моя дорогая. С вас всего четыре фунта и десять пенсов. – Она снова улыбнулась Джосс. – Мы с мужем купили эту лавку только в восемьдесят девятом. Я не встречала людей, которые когда-то жили в Холле.
Вторая женщина покачала головой.
– Я тоже. Думается, старая миссис Данкан, жившая при школе, приходилась им родственницей. Но она умерла года два назад.
Джосс сунула руки в карманы. Ей казалось, будто ее обманули.
– А нет ли здесь кого-нибудь, кто мог бы знать, что случилось с семьей?
Почтовая служащая покачала головой.
– Я слышала, они всегда держались сами по себе. Хотя… Мэри Саттон. Она должна помнить. Она когда-то работала в Холле. Правда, она иногда ведет себя так, будто у нее не все дома, но я уверена, она сможет вам что-нибудь рассказать.
– А где мне ее найти?
– Эппле-коттедж. На углу перед полем. Голубая калитка.
Калитка открылась с трудом. Джосс прошла по узкой дорожке, увертываясь от чертополоха. На двери не было ни звонка, ни молотка, поэтому она стучала костяшками пальцев. Через пять минут она сдалась. Дома явно никого не было.
Вернувшись к калитке, она огляделась. Теперь, пройдя несколько дальше по деревенской улице, она могла видеть церковь, чья колокольня частично закрывалась деревьями. Там же где-то находился и Холл.
Не возвращаясь к машине, она пошла через поляну.
– Значит, вам по душе наша маленькая церковь? Знаете ли, ее построили в тринадцатом веке.
Раздавшийся за спиной голос заставил ее вздрогнуть и оторваться от разглядывания дорожки, ведущей за церковь. За своей спиной она увидела высокого, худого мужчину в стоячем воротничке, пристраивавшего свой велосипед к забору. Он заметил ее взгляд и пожал плечами.
– Моя машина в ремонте. Что-то там с тормозами. Да мне и нравится ездить на велосипеде осенним утром. – Он заметил эту задумчивую женщину, когда свернул с новой дороги. Он остановился и несколько минут наблюдал за ней, пораженный ее неподвижностью.
Когда же она сейчас повернулась и улыбнулась, он увидел, что она молода, где-то около тридцати, и весьма хороша собой. Волосы темные и густые, а глаза – ярко-голубые, как у сиамской кошки. Он проследил, как его велосипед совсем завалился в кусты, и пожал плечами.
– Я приехал за книгами, которые оставил в ризнице. Не хотите ли зайти, пока я их ищу?
Она кивнула.
– Вообще-то я ищу Белхеддон-Холл. Но я с удовольствием взгляну на церковь.
– К Холлу вы сможете пройти вон через ту калитку, за глицинией. – Он пошел по дорожке. – Увы, там никого нет. Уже много лет.
– А вы знали людей, которые там жили? – Ее напряженный взгляд несколько его встревожил.
– Боюсь, что нет. Дом уже пустовал, когда я приехал в этот приход. Позор да и только. Нам просто необходимо, чтобы там кто-то жил.
– Он что, продается? – Джосс совсем расстроилась.
– Нет-нет, в том-то вся проблема. Он все еще принадлежит семье Данканов. Мне кажется, миссис Данкан сейчас живет во Франции.
Миссис Данкан. Лаура Данкан. Ее мать.
– У вас, случайно, нет ее адреса? – Джосс почувствовала, что голос слегка дрожит. – Я в какой-то степени родственница. Потому я и приехала.
– Понятно. – Они уже подошли к церкви, и он еще раз быстро взглянул на нее. Вынув ключ, он отпер дверь и пропустил Джосс внутрь, где было темновато, и он щелкнул несколькими выключателями. – Боюсь, я не знаю, где ваша матушка, но мой предшественник может знать. Он служил в этом приходе двадцать пять лет, и, мне кажется, он поддерживал с ней связь, после того как она уехала. Вот его адрес я могу вам дать.
– Спасибо. – Джосс огляделась. Маленькая церковь была очаровательной, простой, с белыми стенами, на которых выделялись резные каменные окна тринадцатого века, арочный вход и медные украшения. С южной стороны находился боковой придел, где вместо дубовых скамей в беспорядке стояли стулья. Церковь была украшена в честь праздника урожая, так что у каждого окна, конца ряда и на каждой полке лежали груды фруктов и овощей. – Здесь дивно.
