3.
С пятого урока нас тогда отпустили. Как сейчас помню, это была география. - Какие могут быть занятия? Вы все, небось, только о каникулах и думаете, грозя нам пухлым пальцем, сказала географичка Антонина Евгеньевна. Она была очень толстой и очень доброй. Самой толстой и доброй учительницей в школе. Настолько доброй, что на ее уроках все шумели, никто ничего не слушал, а она только хлопала глазами и повторяла: "Подростки, не надо! Подростки, прошу вас: тихо!" Так она и говорила "подростки". Дурацкое какое-то слово... Теперь я часто размышляю, почему последним уроком была именно география? Будь, к примеру, последней алгебра, то Гипотенуза, наша математичка, мурыжила бы нас до последней секунды, и я не попал бы в Потусторонний Мир. Я так спешил попасть домой, чтобы посмотреть, что мне подарят на окончание четвертой четверти, что, перебегая дорогу, не посмотрел по сторонам. Самое обидное, что и дорога-то была не широкая, почти замухрыжистая, и автомобили по ней ездили редко. Удара я не почувствовал. Не успел даже заметить, какой марки и цвета была сбившая меня машина. Даже не знаю, была ли это легковушка или грузовик. Помню только сумасшедший визг тормозов, а потом я лечу по воздуху и на одно мгновение передо мной вспыхивает летнее небо с ярким желтым глобусом солнца. Потом помню, что я лежу - даже словно не лежу, а плаваю - в кромешной темноте, и слышу, как звучат надо мной два голоса. И, хотя я ничего не вижу, но все равно знаю, что это спорят два огромных орла - белый и черный. - Что это? - спрашивает белый орел. - Разве не видишь, мальчишка, - отвечает черный. - Я не о том. Откуда он здесь взялся? Вы посылали за ним смертей? - Не-а, он вообще не должен был умереть. Эти курносые дурынды опять косят кого придется, - отвечает черный орел. - Смерти не могут скосить не того. За десять миллиардов лет, что существует Вселенная, они не допустили ни одной ошибки. - Ха! Ни одной ошибки! Это они так говорят! Если его убили не смерти, тогда вмешалась Красная Рука. Только она может отнимать жизнь, не прибегая к помощи смертей. - Красная Рука? Опять она лезет не в свое дело! И как же теперь с ним поступить? Я бы отнес его в рай, но не могу: у меня нет пера с его именем! говорит белый орел. - И у меня нет пера с его именем. Значит, и в аду его не ждут, - сердится черный орел. Неспособный подать голос, я лежу в пустоте и жду, как решится моя судьба. Орлы растеряны и раздражены. Они хлопают крыльями и улетают, но вскоре белый орел вновь возвращается. - Я не могу бросить тебя здесь. Какой же я после этого посланец рая? Человек, ты слышишь меня? Я хочу ответить, что слышу, но не могу. - Не напрягайся, я вижу, что слышишь. Я отнесу тебя в Потусторонний Мир и не буду стирать тебе память. Это все, что я могу для тебя сделать. Я слышу тяжелые удары крыльев по воздуху и понимаю, что орел несет меня. Я пытаюсь крикнуть, вырваться, но не могу ни того, ни другого. Следующее, что я смутно припоминаю - огромную ржавую баржу, швартующуюся в мрачном порту. И снова провал.
4.
А потом я вдруг обнаружил, что сижу на берегу затянутого ряской болотца. Сижу в своем прежнем теле. Помню, я даже удивился, что оно совсем не пострадало, когда меня ударила машина. "А может, ничего и не было? Но тогда как я здесь очутился?" - озадачился я. Внезапно ряска раздвинулась. Из болотца вылез молодой человек с синей кожей и длинными мокрыми волосами, в которых запуталась тина. Там, знаю, ужас обитает, И нет людского там следа, Но сердце точно отвечает На чей-то зов: "Туда! Туда!" - декламировал он, картинно заламывая руки. Неожиданно синий человек заметил меня и прервал свои стихоизлияния. - Эй, ты кто? Новенький, что ли? Давай знакомиться! Я Утопленник, поэт! произнес он, направляясь ко мне. - А я... я... - я мучительно стал вспоминать, удивляясь тому, что не помню даже, как меня зовут. Вначале у меня ничего не выходило, но потом все вдруг разом всплыло в памяти. Я сжал руками виски. На миг мне почудилось, что голова у меня раздувается как шар и раскалывается. - Я Кирилл. Кирилл Петров! - почти крикнул я. - Ого! - удивился Утопленник. - Ты помнишь свое старое имя! Это поразительно. Здесь никто не помнит своих имен, все придумывают новые. Ты как погиб? - Дорогу переходил. - А-а... - разочарованно протянул юноша. - А я почему-то решил, что ты тоже от любви утопился. Ну да ладно. Пойдем я отведу тебя в твою новую семью. - В мою новую семью? У меня же есть семья! - удивился я. "Вернее, была... Что теперь чувствует мама? А отец?" Я поспешил прогнать эти мысли. - У нас в Потустороннем Мире такой обычай: кто первый встречает новенького, становится его проводником. По дороге, смотри, будь осторожен. Потусторонний мир - не парк развлечений, здесь зевать нельзя. Любая неосторожность - и всё: либо мертвяк загробастает, либо красное пятно сожрет. Со временем, я уверен, ты смекнешь, что к чему, а пока на всякий случай бойся всего подряд... - довольный своим каламбуром, Утопленник хикикнул. Хихикал он довольно часто, что совершенно не вязалось с его обликом несчастного поэта. Вскоре мы вошли в Многоэтажку на Тиранозавриных Лапах и сели в черный лифт с висельным приводом. - Знакомься: это бабушка Ягге и дедушка Вурдик! А это Кирилл Петров. Теперь он в нашей семье, - заявил Утопленник, подводя меня к сгорбленной старухе и одноногому циклопу с вампирьими клыками. - Чу-чу, русским духом пахнет! - покосившись на меня, проскрипела Ягге. Тогда, помню, она показалась мне более суровой, чем была на самом деле. - Да ладно тебе, старуха! Садись парень, жевать красные котлетки! Я их сегодня утром накопал, - радушно пригласил Вурдик. Так я впервые встретился с ворчуньей Ягге и ее добряком-мужем, ставшими моими здешними бабушкой и дедушкой. От котлеток я, впрочем, отказался. Желания как-то не было есть эту мерзость. Впрочем, о вкусах не спорят, особенно с циклопо-вурдалаками. Если с ними спорить, они могут потерять последнее чувство юмора, а это само по себе нежелательно.
5.
Смеркалось. По небу бродили сизые тени. Скрипели могильные оградки, дрожали надробия. Кладбище постепенно оживало, готовясь к ночной жизни. Теперь и думать нельзя было о том, чтобы выйти наружу. Ссутулившись в холодном склепе, я вспоминал, о чем рассказывала Ягге. Единственное время, когда мертвецы здесь сидят до гробам - от первых петухов до полудня. А раз так, придется ждать рассвета. Раньше сбежать с кладбища не удастся. Обнаружив сбоку склепа небольшое отверстие, образованное выкрошившимся камнем, я прильнул к нему и стал наблюдать. Едва пробила полночь, как земля разверзлась, и из нее выскочили два гроба. Крышки гробов распахнулись, и оттуда вылетели четыре руки. Вначале руки поздоровались между собой, а затем вновь нырнули в гробы и выволокли оттуда два туловища. На туловища они насадили головы, прилепили куда надо ноги, а потом и сами прыгнули на место. Я увидел двух мертвецов. Один из них был лысый и жирный, а другой - тощий и старый, с козлиной бородкой. - Ты как умер? - спросил жирный мертвец. - Меня на войне убили. А ты как? - А меня подвальный мертвец задушил. Пошел я в пятницу, 13-го, в подвал. А он сидит в углу в медном шлеме. Набросился на меня и задушил. - Ну и глупо! Мог бы и не умереть. Надо было сбить с подвального мертвеца медный шлем на пол. Он бы принялся шлем искать. А ты бы его первым схватил да на голову себе нахлабучил. То шлем особенный. Кто его наденет, да два раза провернет - невидимым становится. - Да, - сказал жирный мертвец. - Жаль, что я не догадался. Да что теперь поделаешь? Отсюда же, из Потустороненнего Мира, не сбежишь. - Что верно, то верно: не сбежишь, - озираясь, прошамкал старик. - Есть, правда, один способ да вот только... Ты про Красную Руку что-нибудь слышал? Подавшись вперед, я напряг слух. - В Потусторонних Мирах нет ничего страшнее Красной Руки. Даже наш повелитель Оскаленный Мертвец рядом с ней - младенец. Кого она невзлюбит, того в землю вомнет, на части разорвёт, мозги выпьет, жизнь высосет. Кто ее видел - трех дней за свете не прожил. - Это мне известно, - кивнул жирный мертвец. От этого кивка голова у него едва не отвалилась, но он вовремя придержал ее. - А знаешь ли ты, что есть у Красной Руки пять отрубленных пальцев? Разбросаны эти пальцы по всему Потустороннему Миру. Надо их вместе собрать, кожаным шнурком связать и вложить в отверстия в Ледяном Камне. Тут Ледяной Камень треснет, и откроется лестница в человеческий мир. Да только собрать пальцы вместе невозможно. Их охраняют самые грозные монстры. Красная Рука не позволит никому из Потустороннего Мира вырваться. - А ты знаешь, где эти пальцы лежат? - спрашивает жирный мертвец. - Я только про один палец знаю. Говорила мне болотная ведьма, что видела она указательный палец на дне Черного колодца. Только когда в колодец спустишься, нужно сразу... Окончания фразы я не расслышал. Внезапно загрохотал гром, ударила молния, и голубой свет залил склеп. Случайно я прочитал на крышке полустершиеся буквы, которых отчего-то не заметил днем. Эта надпись являла собой предупреждение: "Кто ляжет в мой склеп - останется в нем навеки!
