— В нашем салоне вы можете купить дополнительное зарядное устройство, чтобы подзаряжать телефон на работе. И еще одно для машины.
— Я хочу вот этот телефон, — Гусев еще раз ткнул пальцем в витрину. — Он занимает мало места в кармане и по нему можно звонить. Вот две основные характеристики, которые меня интересуют.
— Как скажете, — сдался продавец и пробил чек на покупку.
Гусев отсчитал деньги, отказался от трех супервыгодных предложений по подключению и дополнительным услугам и вставил в новый телефон старую сим-карту, ясно прочитав в презрительном и немного жалостливом взгляде юноши слово «лох».
Потом Гусев вышел на улицу и закурил. Старый телефон и коробку от нового он выбросил в ближайшую урну вместе с окурком.
Во вторник Гусеву разбили машину. Разбили капитально, можно даже сказать, основательно. КАМАЗом.
Гусев ехал домой по относительно свободной улице, курил, слушал радио и думал, как обычно, о чем-то неприятном, когда идущий справа и чуть впереди самосвал решил развернуться через двойную сплошную и прямо перед носом его БМВ. Гусев такой подлости от КАМАЗа не ожидал, а даже если бы и ожидал, это бы ничего не решило. Времени и пространства осталось слишком мало. Гусев нажал на тормоз, вцепился в руль и как в замедленной съемке наблюдал приближающуюся к нему громадину самосвала.
Его баварского происхождения скакун воткнулся грузовому автомобилю в заднее колесо и оторвал брызговик. Для самого БМВ последствия были куда как более печальны, это Гусев оценил еще до того, как выбрался из машины.
Сам Гусев в аварии не пострадал. Скорость его на момент удара была сравнительно невелика, сам он всегда пристегивался, да и подушки безопасности отработали в штатном режиме. Гусев немного посидел, успокаивая бьющееся в бешеном ритме сердце и высказывая свое мнение о водителе самосвала, его происхождении и личной жизни, причем большая часть этих высказываний была нецензурна, неприемлема с точки зрения общественной морали и невозможна с точки зрения анатомии, а также местами противоречила теории о происхождении видов.
Исчерпав словарный запас, Гусев обнаружил, что водительскую дверь заклинило и с трудом выбрался из машины через окно. Водитель самосвала, наблюдавший эту картину с безопасного расстояния, сочувственно поцокал языком.
— Ты как, мужик? Жив?
— Жив, — сказал Гусев.
— Это самое главное, — сказал водитель самосвала. — А железо — это ерунда.
— Угу, — согласился Гусев. — Ты мне лучше расскажи, кто тебя так ездить научил?
— Да у меня стаж двадцать лет.
— Оно и видно.
— Не заметил я тебя, мужик, — сказал водитель самосвала. — Со всяким могло случиться. Извини.
— Тут и разворота-то нет, — заметил Гусев.
— До разворота еще километров пять пилить, — признал водитель. — Ну а что ж делать, если я вдруг вспомнил, что права на объекте забыл?
В зеркала смотреть, хотел сказать Гусев. Но не сказал. Какой сейчас в этом смысл?
Подбежавшим добровольным помощникам Гусев объяснил, что с ним все в порядке и «скорую» вызвать не надо. В ГАИ уже кто-то позвонил, и теперь все, что оставалось Гусеву, это ждать.
Следующие два с половиной часа именно этим он и занимался, сидя на тротуаре и прикуривая одну сигарету от другой.
Придя домой, Гусев первым делом позвонил Насте и сказал, что завтра не сможет встретить ее в аэропорту.
— Почему? — возмутилась Настя.
— Я машину разбил, — сказал Гусев. — Точнее, мне разбили.
— А все потому, что ты ездишь, как укурок.
— Наверное, — сказал Гусев. — Со мной, кстати, все в порядке.
— Рада слышать, — ядовито сказала Настя. — А как же я?
— А что ты?
— Как я доберусь из аэропорта?
— На аэроэкспрессе, — предположил Гусев. — Или можешь такси взять.
— Аэроэкспресс — это та же электричка, — возмутилась Настя. — И как ты себе представляешь, что я попрусь на электричку с двумя чемоданами?
— Ты ездила на три дня, — сказал Гусев. — На фига было два чемодана шмоток с собой тащить?
— А ты программу мероприятий читал? — Настя летала на конференцию, проводимую для сотрудников корпорации, в которой она работала. — Завтрак, лекции, фуршет, экскурсии, коктейльные вечеринки… Я что, должна идти на две разные вечеринки в одном и том же платье? Ведь я же женщина!
— Возьми такси, — повторил Гусев. — Деньги я тебе потом верну.
— Такси! — фыркнула Настя. — И вот вечно ты так!
— Как так? — уточнил Гусев.
— Все у тебя, не как у людей!
— Тысячи людей ездят на такси.
— То есть, я тебе совсем безразлична?
— А это вот из чего следует? — поинтересовался Гусев.
— Из твоего ко мне отношения!
— Я попал в аварию, — сказал Гусев. — Мне разбили машину, и мне не на чем тебя встретить. Так бывает. Причем тут отношения вообще?
— Настоящий мужчина нашел бы решение.
— Я нашел решение, — сказал Гусев. — Оно называется «такси».
— Когда я вернусь, нам с тобой надо будет серьезно поговорить, — сказала Настя и повесила трубку.
Гусев открыл бар, налил себя коньяка и выпил его залпом. Так, как коньяк, в общем-то, пить не принято.
В среду Гусев поехал на работу на метро и удивился, отчего он не делал этого раньше.
Салон БМВ, конечно, был комфортабельнее вагона, но на этом преимущества баварского скакуна и заканчивались. Люди… ну, люди. Гусев людей не особенно любил, но тут ему было все равно, кого не любить, соседей по вагону или соседей в пробке. Зато он приехал на работу на сорок минут раньше обычного, и нервов потратил значительно меньше.
Сорок минут в один конец, подумал Гусев. Это ж целых восемьдесят минут в день. Это ж четыреста минут в неделю. Почти целые сутки в месяц. И все это время он мог бы заниматься… чем? Точного ответа на этот вопрос у Гусева не было, но он предполагал, что дополнительные сутки ему не помешают.
Гусев налил себе кофе на офисной кухне, вернулся в свой кабинет, включил компьютер и стал ждать начала рабочего дня.
Рабочий день начался с того, что Гусева вызвал к себе генеральный директор.
Генерального директора Гусева звали Виктором. Он был моложе Гусева года на три, зато учился в Гарварде целых полгода, и папа у него был депутат. Из Гарварда Виктор вынес много умных иностранных слов, вроде «тайм-менеджмента» и «тим-билдинга», а из общения с папой этакую покровительствено-снисходительную манеру разговаривать со своими подчиненными, будто они вовсе и не профессионалы на зарплате, а его крепостные, и их не порют розгами на конюшне только лишь потому, что барин им достался добрый и терпеливый.
