Мы с ласковой фамильярностью называем его «лодочкой». Он действительно напоминает маленькую подводную лодку. Такой же прочный стальной корпус, узкий и заостренный. Наверху — рубка, антенна — все, как у настоящей подводной лодки. Только стальная кабина, выступающая полушарием снизу из корпуса, придает батискафу необычайный вид. Зато он может спускаться на такие глубины, какие совершенно недосягаемы для обычных подводных лодок.
Возле нашей «лодочки», конечно, уже суетился Базанов с гаечным ключом в руках, Обычный светло-кремовый костюм он сменил на синюю рабочую курточку, но менее щеголеватую. Она вся «механизированная», на сплошных застежках-«молниях». И галстук у него опять новенький…
Откуда-то из-под батискафа вылез и третий непременный член нашего дружного экипажа Мишка Агеев.
Перед каждым погружением он становится оживленнее и веселее.
Обязанности между нами точно распределены раз и навсегда, и теперь мы без лишних слов принялись за дело.
Михаил полез наверх, чтобы наполнить бензином стальной корпус «лодки». Бензин легче воды и заставляет батискаф всплывать, подниматься, словно воздушный шар. Кроме того, большая упругость бензина по сравнению с водой позволила сделать стенки корпуса тонкими, всего в четыре миллиметра. А толщина стенок полукруглой кабины, наростом торчащей внизу корпуса, гораздо больше — девять сантиметров.
Я лезу в кабину, чтобы проверить электрооборудование. Она тесновата, но мы ужи привыкли к ней и почти не замечаем тесноты. Три иллюминатора, покрытые прочными решетками. Возле каждого оконца — откидной столик и крохотное, совсем детское креслице. Оно тоже откидывается.
Вообще с каждым новым погружением мы все больше восхищаемся, как Базанов и его товарищи — конструкторы — здорово все продумали, до мелочей.
Прежние гидростаты болтались на привязи у буксирующего корабля. А наша «лодочка» вполне самостоятельна. У нее своя электростанция из батареи мощных аккумуляторов. Она может плавать на любой глубине при помощи двух винтов, установленных по бокам корпуса. Правда, батискаф не может развить большую скорость, но быстрее плыть и не надо, иначе ничего не увидишь. Пять сильных прожекторов так установлены снаружи кабины, что из каждого иллюминатора открывается хороший обзор.
Я проверяю, как работают наши «руки». Нажимая цветные кнопки на пульте, мы заставляем особые манипуляторы, вмонтированные в корпус глубоководного снаряда, брать пробы грунта и воды, измерять температуру ее, скорость и направление течений.
Кажется, все в порядке. Я выбираюсь через люк наверх, чтобы поразмять ноги на палубе. Под водой ведь не погуляешь.
Михаил тоже закончил свои дела и уже успел сходить на камбуз за продуктами. Я помогаю ему спустить в кабину термосы с крепким чаем и какао, шоколад, пирожки и фрукты. Базанов занят самым ответственным делом: проверяет затворы бункеров с балластом. Этого он никому не доверяет. Чтобы менять глубину погружения, мы то заполняем водой, то опорожняем особые баки, вмонтированные в корпус. Их продувают сжатым воздухом из балконов. Но есть и еще один балласт — аварийный: железная дробь, засыпанная в три больших бункера с электромагнитными затворами. Стоит только выключить ток — затвор откроется, дробь посыплется из бункера, и «лодка» наша начнет всплывать.
— Ну, мальчики, кажется, все, — вытирая замасленные руки, говорит Базанов. — Остается десять минут. Вполне достаточно для перекура.
Мы садимся прямо на палубу и закуриваем, с наслаждением подставляя лицо легкому ветерку. Торопливо, жадно затягиваясь, Базанов объясняет нам предстоящее задание:
— Сегодня будем опускаться на привязи. Лобов приказал установить на палубной площадке телевизионный аппарат. Хочет старик непременно сам заглянуть в эту трещину.
Значит, нас свяжет с кораблем кабель, питающий съемочную камеру электроэнергией. Ну что ж…
Базанов бросил окурок за борт и встал.
— Пора. Вон и «дед» шагает…
Старик всегда непременно сам провожал нас под воду. И сейчас он подошел вразвалочку, спросил, все ли в порядке, каждому до боли потискал руку, потом неожиданно ласково погладил холодный стальной бок нашей «лодочки» и вздохнул.
— Черт! Хорошо молодым, — сердито сказал он.
— Все равно бы вас не взяли, Григорий Семенович, — засмеялся Базанов.
— Это почему же?
— Габариты у вас не те. Вы только в корпусе уместитесь, да я то лежа.
Запела сирена, и мы друг за другом полезли по узкому трапу наверх, к люку-впереди Михаил, за ним я, последним Базанов.
Прежде чем нырнуть в люк, я окинул взглядом море и Палубу. Снизу уже подталкивал нетерпеливый База-нов. Последний раз как следует хлебнув свежего морского воздуха, я начал протискиваться в узкий люк.
Михаил уже пристроился на своем месте возле иллюминатора. Неудобно ему с такой медвежьей фигурой в детском креслице. Хотя он привык сгибаться в три погибели над микроскопом. Наверное, — поэтому и сутулится; Кажется, медики называют это профессиональными приметами: у ювелира всегда сточен ноготь на большом пальце правой руки, у чертежника — затвердение подушечки правого мизинца. Где-то я читал об этом? Интересно, а у меня в чем профессия проявляется?..
Философствовать некогда. Я включил рацию. Через несколько минут, завернув болты люка, к нам присоединился Базанов.
— К погружению готовы, — негромко сказал он в микрофон.
— Добро, — пробасил репродуктор. — Глубина по судовому эхолоту 5639. На лебедке — вира помаленьку!
Сквозь стальные стенки слышно, как загремела лебедка, скрипнули тали. Нас качнуло и плавно понесло по воздуху. Сейчас весь экипаж корабля провожает нас глазами.
Стрела развернулась, и мы начали опускаться за борт.
По всей кабине, заставляя нас жмуриться, запрыгали солнечные зайчики.
И вдруг сразу погасли. Иллюминаторы потемнели, кабина погрузилась в зеленоватый полумрак. Мы опустились на воду.
— Дать свободу! — приказал Базанов.
— Есть дать свободу! — послушно ответил репродуктор.
Топот ног по палубе над нашими головами. Это матрос отцепляет трос.
И вот уже наша «лодочка» свободно закачалась на волнах рядом с «Богатырем».
Базанов включил моторы, чтобы отвести ее подальше от судна. Потом он взялся за штурвал балластных цистерн. В них хлынула вода. Мы начали погружаться.
Черт, я совсем забыл о своих обязанностях! Надо же сделать первые записи в судовом журнале…
«09.25. Погружение началось. Все в порядке…»
Я уже много раз спускался в морские глубины, но все равно, когда дневной веселый свет меркнет в иллюминаторах, сменяясь зеленоватой полутьмой, сердце, Честно говоря, всегда немного екает.
