– В жопу, – нахмурился Капитан. – Трудящимся не нужны такие чувства. В нашей таргет-групп процент садомазохистов, включая латентных, не превышает четырех с половиной. А процент находившихся под следствием в семь раз выше среднеевропейского. Так что ни к чему эти ассоциации – наказание, обрезание…
– Тогда не знаю… Ну, «Прощай, немытая Россия!».
– Политики нам только не хватало! Господи помилуй, – Чистилин основательно перекрестился. Чистилин знал – Капитан происходит из староверов, даже посты вроде бы соблюдает, не прочь блеснуть старинным словцом. Такие детали освежают биографию всякого рвача на радость составителям некрологов. – Но тепло уже. Тепло. Лермонтов… А где Лермонтов там и… кто? Напряги извилину, товарищ менеджер!
– «Я помню чудное мгновенье…» – вспомнил Чистилин.
Однажды маленькому Андрюше задали выучить «Мгновенье» наизусть, но мать работала в универсаме во вторую смену, а он отчаянно заигрался в Doom, да так и заснул, носом в «пробел», а когда проснулся, на заплывшей щеке розовели оттиски клавиш и мимолетные виденья были не те, и не про то, и нерифмованные…
– Тепло. Нет, горячо!
– Пушкин… – робко проблеял Чистилин.
– Точно!
– «Евгений Онегин»?
– Умничка.
– Короче говоря, пиши… «Глава первая».
– Написал.
– Убей. Не глава, а миссия. Миссия один, локация один. Типа… «Знакомство с Онегиным». Нет, лучше «Онегин едет к дяде». Вяло как-то… Ну едет он – и что?
– Едет на почтовых! – вспомнил Чистилин.
Его бабушка работала учительницей чтения и письма в интернате для умственно отсталых, дома любила декламировать то, что осталось невостребованным на работе. Ее стараниями кое-что пушкинское спрессовалось на дне захламленного трюма Чистилинской памяти. Это нечто предстояло сейчас из трюма поднять. Капитану было не в пример легче – он держал перед глазами третий том сочинений поэта, изданный в 1957 году Государственным издательством художественной литературы.
– Кстати, что такое эти почтовые, не знаешь? – неприязненно осведомился Капитан.
– Вроде как там у них были разные станции, где почтальонам меняли лошадей, и другим путешественникам тоже. Три часа чувачок едет на одних лошадях, потом доезжает до почтовой станции, там ему в карету запрягают других, отдохнувших. Так быстрее.
– Он что, в карете, получается, едет?
– Получается.
– Нафиг. Пиши. Онегин едет верхом на лошади. Белой. Поскольку кареты эти не смотрятся ни фига.
– Смотря как сделать. Если цугом двенадцать лошадей…
– Кем? – Капитана, как видно, смутило слово «цуг».
– Цугом. Это когда лошади парами, а пары – одна за другой. Вот французы во второй Madame Bovary такое заюзали – очень ничего, анимация движений толковая. Вообще, богато смотрится.
– Нам бы их бюджет, у нас бы цугом даже комары летали…
После этих слов Капитана понесло жаловаться – вот-де выросли налоги, потребитель стал переборчивым и вялым, и, кстати, со стороны правительства никакой поддержки, хотя геймдев – это ведь тоже искусство, как торговля или, к примеру, спорт.
Капитан говорил так увлеченно, так страстно, будто в кресле перед ним сидел не Чистилин, который давно и прочно в курсе, а полудурошный с приплюснутым лицом корреспондент монгольского журнала YurtaDigital, которому только наливай. Чистилина это, конечно, раздражало. Как и то, что Капитан решил экспромтом «накидать» контуры будущего проекта, невзирая на обеденный перерыв. Еще и настоял, чтобы Чистилин вел стенограмму, как какая-нибудь секретарша, вместо того чтобы просто включить диктофон.
– Опять отвлекаемся! – как будто очнувшись, воскликнул Капитан и вновь вперился в книгу. – Едет он, значит, на белом коне. Тем временем дается инфа. Вроде досье или что-то такое. Онегин Евгений… Кстати, ты отчества его не знаешь?
– Кого?
– Онегина.
– Да откуда? – цокая клавишами, спросил Чистилин.
– Тогда пусть будет пока Александрович, хе-хе. Онегин. Сын миллионера и… актрисы балета.
«…и артистки балета» – простучал Чистилин. Каждая минута общения с Капитаном улучшала его мнение о собственной образованности. Но ухудшала нечто вроде глобального настроения – которое меньше мироощущения, но больше настроения конкретного дня.
– Онегин по профессии экономист. А по призванию – пикапер, как учит нас дорогой Александр Сергеевич. И это правильно… Контингент от пикаперства, я извиняюсь, кончает. Я имею в виду, от самой концепции. Можно дать такие еще флэшбэки, как Онегин вспоминает, кого он и как… ннэ-э-э… соблазнил.
– Значит, мувики пойдут?
– Да. Ты, кстати, имей в виду: максимум три мувика на миссию. Меня за перерасход Совет убьет и съест.
– А что будет в мувике этой миссии?
– Тетеньки будут. Чтобы было понятно, что Онегин – он опытный в этих всех делах. В чувствах. Вот он едет-едет, значит… – бормоча, Капитан перелистывал охряно-желтые, отчаянно пахнущие прогорклым маслом и неведомой старушечьей квартирой страницы, пытаясь на ходу вникнуть в ход действия, – едет-едет… через какой-то бал, что ли, проезжает…
– Прямо на коне?
– Через театр, потом через бал какой-то… Насчет ножек я, кстати, согласен, кривые ноги у русских женщин, правда, не только у наших, у тех тоже кривые, особенно у норвежских… Вот, чувства пошли… записывай: «Рано чувства в нем остыли; ему наскучил света шум»… Нет, не записывай, это флуд какой-то, ты когда-нибудь слышал, чтобы лампочка шумела? И в итоге Онегин приезжает… в деревню… прямо на похороны дяди… И вот… Спасайте, православныя!
– Что?
– Конец главы.
– Александр Витальевич… Саша… А может, ну его нафиг?
– Да ты что?! Золотая жила!
– Я про главу. Может, сразу со второй? Просто событий я как-то не вижу. Вы же сами любите повторять, что мы должны ориентироваться на каузального игрока. А тут… Тут вообще нет каузального потока! Геймплея нет! По-моему, начинать надо с того места, где этот второй парень… Ленский… появляется. Кстати, я тут подумал, Ленским, если его толково задизайнить, можно будет привлечь меньшинства. При продвижении продукта на европейский рынок.
– Гомиков? Правильно, подумаем. Точнее, пусть Ubisoft думают, это их головняк. Но начинать все равно придется с первой главы.
– Но почему?
– Потому, что есть такая организация – Министерство культуры и образования.
Это заявление прозвучало довольно неожиданно. Чистилин привык, что Капитан показательно не интересуется ни властью, ни политикой, ни структурами государственного управления. Весь страх и трепет Капитан инвестировал в свои отношения с Советом.
– Бабосов выделят? – предположил Чистилин.
