— Я хочу видеть твое лицо! — Гнев в голосе становится все явственнее.
— Госпожа, простите меня…
И в этот момент над степью зазвучал плач маленького ребенка.
Этот звук полоснул по нервам больнее, чем острая сталь. Все сразу замолчали. Он не видел их, но понял, что лица всех пятерых обратились к тому холмику. Он понял, что все пропало. И еще он понял, что терять ему больше нечего — будь что будет…
Резким движением он поднял голову и посмотрел в глаза первого попавшегося рыцаря. И он увидел то, что и ожидал, — страх. Он увидел, как с лица рыцаря сползает презрительно-брезгливая улыбка, как рука его судорожно хватается за меч…
Поздно.
Потому что он понял, что рыцарь испугался. Потому что страх рыцаря придал ему сил. Потому что он уже почувствовал на коже легкое покалывание сотен тысяч невидимых иголочек.
Так бывало с ним и раньше, но все эти ощущения оканчивались ничем — слабой головной болью и разочарованием. Но сейчас… Сейчас эти покалывания пошли волнами, стали сильнее, отдались в ушах слабым звенящим звуком, наполнили сознание необычайной легкостью. Он забыл, как это должно быть, хотя раньше ему доводилось испытывать такое довольно часто.
Он напрягся и набрал полную грудь свежего холодного воздуха. И…
Время замедлило свой бег.
Пропал холодный степной ветер, исчезли звуки, превратившись в низкое басовитое урчание, движения рыцарей стали замедленными и вялыми. Все вокруг сделалось сонным и неспешным. А он, выхватывая на ходу из-за пояса нож, кинулся к первому рыцарю, почти успевшему извлечь свой меч.
Нож легко вошел под нагрудную пластину, брызнула из раны густая кровь. Он не стал смотреть и кинулся ко второму всаднику, оперся ногой о его же стремя, приподнялся и одним ударом перерезал рыцарю горло. Только бы «песня» не смолкла, думал он, кидаясь к третьему рыцарю и мимоходом успевая порадоваться тому, что, казалось бы, полностью утраченные способности снова к нему вернулись. И тут все неожиданно закончилось. И он услышал крик. Как раз в тот момент, когда вспарывал своим ножом живот третьему всаднику.
Крик был непонятным и бессмысленным, но голос был знаком. Отскакивая в сторону от валящегося из седла тела, он вдруг понял, что это кричат ему. Кричит она, Онга. И он догадался, что это не просто крик, это предупреждение. Он пригнулся и вовремя — длинное копье пролетело над его головой и вонзилось в грудь четвертого всадника.
Все еще не веря в свою удачу, он резко обернулся и метнул нож — наугад, на звук, на злобный и отчаянный крик всадницы за своей спиной. Острый клинок скользнул по конской шее, несильно поранив ее, животное испуганно заржало, поднялось на дыбы, сбрасывая наездницу.
Он торопливо наклонился и вытащил меч из ножен у одного из поверженных противников. Он знал, что перед ним не просто молодая и безумно красивая девушка, перед ним — жестокий и беспощадный убийца.
Девушка выхватила меч, и стальное лезвие зловеще блеснуло в лучах утреннего солнца. Но тут один из его спутников подоспел на помощь. Он увидел, как кто-то с разбегу налетел на девушку, сбил ее с ног, швырнул вперед, прямо ему навстречу… Ему осталось только подставить меч и принять на лезвие падающего противника. Звонкий и отчаянный крик мгновенно захлебнулся, девушка судорожно дернулась и рухнула в траву. Оружие, оттягивающее руку, показалось ему вдруг ненужным. Он выпустил из рук окровавленный меч и поднял глаза.
— Спасибо, Лард, — сказал он.
Лард ответил кивком, даже не посмотрев на него. Он, тяжело дыша, внимательно рассматривал мертвую девушку. Или любовался ею — даже сейчас она продолжала оставаться очень красивой. Какая-то неземная красота, какой никогда и нигде, даже во сне, не бывает.
— Крон!!! — задыхающийся крик, торопливые шаги.
Он повернулся и увидел спешащую к нему Онгу. Она была одна. Он нахмурился и, когда женщина подбежала поближе, сурово произнес:
— Где ребенок?
— Я оставила его с Карой, — виновато пробормотала она и тут же обеспокоенно спросила: — Ты цел?
Крон кивнул, наклонился и подобрал с земли меч.
— Цел, — подтвердил он.
— Они увидели твои глаза… — Женщина все никак не могла успокоиться.
— Да, — кивнул Крон. — Это последнее, что они увидели в жизни.
— Клянусь небом! — расхохотался Лард. — Это зрелище достойно того, чтобы после него умереть!
— Ты так считаешь? — холодно усмехнулся Крон. — Что ж… Я запомню твои слова, Лард…
Лард запнулся, замолчал и сделал вид, что осматривает трофейное оружие. Крон не торопясь развязал пояс и скинул с плеч надоевшую ему накидку. Куда как лучше в простой куртке, подумал он, чувствуя телом холодный степной ветер. Простая куртка из волчьих шкур, мехом наружу, без рукавов, чтобы не стеснять движения. Сколько лет уже он ее таскает, привык к ней. А эта нелепая и неудобная одежда… Надоела она ему — жесткая и жаркая накидка с дурацким капюшоном. Она помогала ему скрываться и оставаться неузнанным, но теперь это уже не нужно. Теперь люди дойдут и без него. А он… Он опять свободен и вновь может остаться один.
Все его спутники уже подтянулись сюда. Беглецы поймали и успокоили перепуганных лошадей, собрали оружие. Его оказалось не так уж и много. И коней всего пять. На всех не хватит, подумал он и криво улыбнулся. Если бы рыцарей было больше, то беглецам лошади и не понадобились бы — он и с пятерыми-то справился почти случайно. Только благодаря Ларду.
— Ты опять услышал «песню смерти»? — полуутвердительно произнес Лард, с восхищением глядя на Крона. Крон молча кивнул.
— Вот, видишь! — радостно воскликнул Лард. — А ты говорил, что она ушла от тебя навсегда! Не-э-эт! Небеса за нас!
Крон молчал. Он думал сейчас о том, как бы распорядиться лошадьми. Оставить себе одного коня или не стоит? С лошадью возни много, но так он сможет быстрее передвигаться…
Крон нахмурился. Куда ему ехать-то?! Да и зачем? Пусть уж лучше все лошади останутся этим людям — им нужнее. Хотя, конечно, лошадей не хватит на всех.
Словно услышав его мысли, Лард вздохнул и громко сказал:
— Лошадей мало! Жаль!
— Могу тебя успокоить, — проворчал старый Кин, седой, как снега на пиках Андирских гор. — Могу тебя успокоить, Лард! Вон скачут недостающие лошади! И даже больше, чем нам нужно…
Все стремительно обернулись и посмотрели туда, куда указывала худая рука старика Кина. Острое у него зрение, несмотря на столь глубокую старость. Да и внимательности старику Кину не занимать — он первый различил в далекой степи скачущих всадников. Скачущих сюда…
Еще один отряд?! Нет, наверное, эти пятеро рыцарей просто несколько удалились от основной группы. От большой группы. Которая уже поняла, что происходит, и которой не преподнесешь неожиданного сюрприза.
