Ознакомительная версия.
Колония не самая крупная, но сумевшая стянуть к себе капиталы льготной налоговой политикой, вольным законодательством и весьма спорным судопроизводством. Как известно, учреждение Астроарбитража во многом связано с захватническими амбициями Красной Гавани. И стоит признать – пестрое земное представительство в Астроарбитраже пасует перед компактной, но хитрой и агрессивной марсианской коллегией. Вспомнилось несколько громких дел, связанных с захватом урановых рудников в поясе астероидов. Пока он, Рыков, размахивая отмененным в кассации решением, гонялся за призраками, ловкачи из Гавани успели отбуксировать в неизвестном направлении самые аппетитные урановые булыжники. Иначе, как с отвращением и стыдом невозможно вспоминать это дело.
Теперь ясно, почему должнику нельзя дать вырваться с Земли: с Красной Гаванью нет соглашений об исполнении судебных решений. В открытом космосе этот Сосновский – неприкосновенная фигура.
Трасса «синкансена» упиралась в распределительный транспортный узел, расположившийся между государственным космопортом Саппоро и частным стартовым полем. В сторону огромных матовых терминалов общего назначения шли многочисленные ветки автоматических поездов, широкие многоярусные эстакады для наземного транспорта. В сторону частного поля вела только одна служебная ветка. Надо думать, ей пользовался лишь обслуживающий персонал. Владельцы космических яхт прибывали прямо к старту на личных вертолетах.
Это было лучшим решением – подобраться к должнику в потоке служащих. Коммуникатор сообщал, что Сосновский ловко уклонился от официальной встречи с отвлекающей группой исполнителей, и теперь на полном ходу мчится к своему личному кораблю.
Тесные вагончики поезда-автомата замедлили ход у приземистого терминала. За стеклом мелькнули вооруженные охранники в черной форме. Частный космопорт охранялся не хуже военного.
Он вышел из вагона, прошел вдоль узкого перрона, под острыми взглядами охранников. Есть небольшой запас времени, чтобы пробраться к кораблю незамеченным. Не все решает удостоверение пристава и даже Жетон. Есть еще простые человеческие отношения. И деньги.
Как и было договорено, старый микроавтобус, покрытый цветными иероглифами, ждал за углом небольшого магазинчика. Он нырнул в глубину темного салона. Дверь мигом захлопнулась. Затарахтел древний чадящий двигатель на биотопливе, машина рванула с места.
– Переодевайся, быстро! – на ломаном английском крикнули с водительского сиденья.
– Как дела, Ютака? – невозмутимо отозвался Рыков, с трудом влезая в малоразмерный желтый технический комбинезон.
– Нормально, нормально… – нетерпеливо отозвался водитель. – Если не попадусь с тобой – вообще хорошо будет. Совсем не хочется терять работу…
– Деньги я тут положил, – как бы невзначай отозвался Рыков, поудобнее прилаживая пистолет. Это не средство выбивания долгов – это необходимый инструмент выживания в безжалостном мире должников и кредиторов, с правом ношения в любой точке Пространства. Хочется верить, что сегодня он не понадобится…
– Лезь в чехол! – нервно сказал Ютака.
Рыков поискал глазами и увидел огромный уродливый мешок для инструментов. Кряхтя, полез внутрь. Там, в душном мешке, он и переждал проверку при въезде на стартовое поле…
– Все, вылезай!
Рыков выглянул из затемненного окошка. Перед глазами – огромное бетонированное поле. И множество стремительных силуэтов.
Корабли.
Никогда еще он не видел столько частных яхт, собранных вместе. Каждая из них – произведение дизайнерского искусства. Ни одной одинаковой. Что и говорить, что стоят они – целые состояния.
Впрочем, нет времени любоваться. Работа – прежде всего.
– Вот эта, с синей полосой, – сказал Ютака. – Все, выметайся. Если что – мы друг друга не знаем. Будут спрашивать – сам выкручивайся.
– Как обычно, – с отозвался Рыков, с прищуром вглядываясь в серебристую яхту с тонкой синей линией вдоль борта. – Спасибо!
Выпрыгнул из микроавтобуса. Надвинув на глаза желтую форменную кепку, неторопливо направился в сторону корабля.
– Начать ведение протокола, – негромко сказал он.
Возле уха пискнула и заработала миниатюрная камера. Теперь все, что произойдет в поле ее зрения, окажется в архиве Службы.
Не успел он сделать и нескольких шагов, как к горбатому, обтекаемому корпусу корабля подкатил приземистый черный автобус. Оттуда появились четверо и быстро направились в трапу, ведущему в чрево яхты. Рыков почувствовал, как сердце пропустило удар. Неужели он опоздал?!
Прибавил шагу, понимая, что сейчас трап втянут внутрь, закроют тяжелую бронированную дверь и начнут предстартовую подготовку. Нет, не успеть…
Позади раздался электрический свист и недовольный окрик на японском. Обернулся и увидел несущуюся на него открытую платформу с диагностическим оборудованием. Техник за рулем выглядел недовольным. Приветливо улыбнувшись, Рыков вскочил на платформу, и указал технику яхту. Техник возмущенно вскрикнул.
– Ну, ладно… – недобро проговорил Рыков и наступил технику на ногу – ту, что давила на педаль.
Платформа взвыла и понеслась. Теперь одной рукой Рыков направлял движение платформы, второй же держал вопящего техника. Без сомнения, эта штука у него на ухе – рация, и скоро здесь начнется свистопляска. Только бы успеть…
Платформа врезалась в трап, когда тот уже начинал неторопливо ползти вверх. Врезалась от души, так что движение ступеней прекратилось. Рыков отпустил дергающегося техника и вскочил на ступеньку.
Из глубины салона веяло холодком, особенно приятным на фоне царившей вокруг влажной духоты. Оттуда, из темного квадратного проема выглядывало искаженное злобой лицо человека в черном костюме. Судя по тому, как тот стремился вытащить что-то из-под мышки, он был охранником.
– Не советую, – сказал Рыков, вытягивая перед собой руки: в одной был Жетон, в другой – пистолет. – Служба судебных приставов Российской Федерации…
Договорить он не успел: за спиной раздался сердитый вскрик, оборвавшийся глухим ударом по спине.
За этот удар рассерженного техника стоило поблагодарить: летящая навстречу пуля лишь сбила кепку. Оставалось только ответить на такое гостеприимство…
Тяжело дыша, он склонился над перепуганным человеком в очках. Очки – рудимент медицины прошлого, но отчего-то считается символом образованности.
– Гражданин Сосновский, потрудитесь получить…
Голос, словно чужой – сиплый, сухой. Рыков проследил перепуганный взгляд Сосновского: тот глядел на исполнительный лист. Бумага была перепачкана кровью и, вроде даже, прострелена.
Ознакомительная версия.
