Клянусь Знаменем! Я с гораздо большим удовольствием встречу на своем пути чужака, чем друга! Ведь при встрече с другом я не испытаю того чудесного ощущения, когда моя пика вонзится в тело врага, не услышу свист ветра в ушах, когда я мчусь на Красной Молнии, дрожа от нетерпения жаркой схватки.
Я Красный Ястреб. Мне всего двадцать лет, но воинственные вожди сотни воинственных кланов подчиняются моей воле. Я Юлиан – Юлиан Двадцатый – и с этого года 2430 я могу проследить линию своих предков в течение 534 лет, вплоть до Юлиана Первого, родившегося в 1896 году. От отцов к сыновьям передавалась история нашего рода, история каждого Юлиана. И ни один из них не запятнал свой род, как не запятнаю его и я, Юлиан Двадцатый.
С пяти до десяти лет я учился, учился ненависти к Калькарам, ненависти к клану Ортиса. Это и верховая езда были моей школой. Затем пришло время обучения военному делу и в шестнадцать лет я уже стал воином.
Я сидел на коне и смотрел вниз, в долину, занятую ненавистными Калькарами. Я думал о Юлиане Пятнадцатом, который гнал Калькаров через пустыню, через эти горы в долину, которая лежала сейчас передо мной. Это было за сто лет до моего рождения. Я повернулся к Волку и показал на зеленые розы, плодородные луга, отдаленные холмы, за которыми лежал океан.
– Сто лет они держат нас здесь, – сказал я. – Это слишком много.
– Долго, – согласился Волк.
– Когда пройдет сезон дождей, Красный Ястреб поведет свой народ в богатые долины.
Камень поднял свое копье и яростно потрясая им, посмотрел на долины.
– Когда пройдет сезон дождей! – закричал он. Свирепые глаза его загорелись огнем фанатизма.
– Зелень долины мы окрасим их кровью, – выкрикнул Змей.
– Должны говорить наши мечи, а не рты, – сказал я и повернул коня на восток.
Койот расхохотался и остальные присоединились к его смеху. Так мы и спускались с холма в пустыню.
К полудню следующего дня мы увидели наши шатры, разбитые у излучины желтой реки. Не доезжая пяти миль досюда мы видели на вершинах холмов дым костров. Они сообщали нашим людям, что с запада приближается отряд всадников. Значит наши часовые были на посту и значит все в порядке.
По моему сигналу, мы выстроились так, чтобы образовать крест, и тут же поднялся второй дым, сообщающий в лагерь о том, что мы друзья, и показывающий нам, что наш сигнал понят правильно.
И теперь мы пустили лошадей вскачь, совсем немного потребовалось времени, чтобы мы въехали в лагерь.
Собаки, дети, рабы разбежались, чтобы не попасть нам под копыта. Собаки лаяли, дети и рабы кричали и смеялись. Когда мы соскочили с лошадей перед своими шатрами, рабы подхватили поводья, собаки стали прыгать, стараясь лизнуть в лицо, а дети хватали ручонками, требуя рассказов о битвах, сражениях, стычках, прося показать скальпы врагов.
Затем мы приветствовали своих женщин.
У меня не было жены, но была мать и две сестры. Они ожидали меня во внутреннем шатре, сидя на низкой скамеечке, покрытой ярким одеялом. Такие одеяла ткали из овечьей шерсти наши рабы. Я встал на колени, поцеловал руку матери, затем поцеловал ее в губы, также я приветствовал своих сестер.
Таков был наш обычай. Мы любили и уважали наших женщин. Если бы это было не так, мы в чем-то уподобились бы Калькарам, которые женщин не считали за людей. А всем известно, что Калькары свиньи.
Конечно мы не позволяли женщинам выступать на Совете, но их влияние на членов Совета, когда те были в своих шатрах, было довольно сильным. Женщины выступали на Совете через своих мужей, сыновей, братьев. И мнение женщин выслушивалось и обсуждалось со всей серьезностью.
Они были чудесны наши женщины. Это для них мы гнали врага с нашей земли уже три сотни лет. Это для них мы собираемся сбросить их в море. Для них и ради нашего Знамени.
Пока рабы готовили пищу, я поболтал с матерью и сестрами. Мои братья, Гриф и Дождливое Облако, были тут же. Грифу было восемнадцать лет, прекрасный воин, настоящий Юлиан.
Дождливому Облаку было всего шестнадцать. Это был самый красивый парень, которого я когда-либо видел. Он только что стал воином, но он был мягким и нежным, и взять жизнь человека для него казалось чудовищным. Но он был настоящий Юлиан и в этом не было никаких сомнений.
Все любили и уважали его, хотя он был не очень искусен в обращении с оружием, но зато все знали, что он смел и будет сражаться нисколько не хуже других, хотя ему это совсем не по душе. Лично я считал, что Дождливое Облако отважнее меня. Он ведь мог делать то, что ему не нравится, я же мог делать только то, что мне нравится.
Гриф любил кровь так же, как и я. Поэтому мы всегда оставляли Дождливое Облако дома, чтобы он охранял женщин и детей. Это не было чем-то постыдным. Напротив, это было почетная обязанность члена клана. Сами же мы уходили на поиски врагов. Сколько раз я пробирался по тропе вдоль границы, желая увидеть врага, в которого я бы мог вонзить копье!
Сколько раз, завидя незнакомца, выезжал ему навстречу, выкрикивая свое имя и мы неслись на лошадях навстречу друг другу. А потом с места боя уезжал один, везя с собой свежий скальп – свидетельство победы, тело же второго оставалось на поле боя и служило пищей грифам и койотам.
В шатре кроме матери были еще две мои сестры, Налла и Нита, а также три девушки рабыни, готовые выполнить любой приказ сестер. Наши женщины не работали. Они ездили верхом, плавали, сохраняли силу в своих телах. Каждая могла бы победить могучего воина. Но работа была не для них и не для нас.
Мы охотились, сражались, пасли свои стада, но всю остальную работу делали рабы. Они были всегда здесь – крепкие темнокожие люди, искусные ткачи, гончары, огородники… Мы хорошо относились к ним и они были счастливы с нами.
Калькары, которые были здесь перед нами, плохо относились к ним, и они ненавидели их. Мы прогнали Калькаров. Эти простые люди остались здесь и стали служить новым хозяевам, но в их памяти осталась ненависть к Калькарам.
У них были старинные легенды о далеком прошлом, когда по пустыне ездили железные кони, возившие железные шатры, где жили люди. И они показывали на пещеры в горах, через которые эти кони проезжали в зеленые долины. Они рассказывали о людях, которые летали по небу. Но мы знали, что все это сказки, какие женщины рассказывают детям. Но нам нравилось слушать эти сказки.
Я рассказал матери о своих планах напасть на Калькаров после сезона дождей.
Она помолчала, прежде чем ответить.
– Конечно, – наконец сказала она. – Ты не был бы Юлианом, если бы не сделал такой попытки. До тебя наши воины раз двадцать пытались ворваться в долины, но каждый раз терпели неудачу. Я бы хотела, чтобы ты женился и получил сына, Юлиана Двадцать Первого, прежде чем пошел бы в этот поход, из которого ты можешь не вернуться. Год или два ничего не изменят. Подумай хорошо, сын мой. Но ты Великий Вождь, и если ты решишь идти, мы будем ждать твоего возвращения и молиться за тебя и твоих воинов.
