– Скоро ты все узнаешь о них, – улыбнулся я. – Почему ты все время на них смотришь?
– Я изучаю их, – ответил он серьезно.
– Только Знамя, которое зажгло их на небе, чтобы освещать нам путь, знает все о звездах.
Он покачал головой.
– Нет. Я думаю, что они были на небе задолго до того, как появилось Знамя.
– Тихо! – предостерег я его. – Не говори плохо о Знамени.
– Я не говорю плохо. Я поклоняюсь ему, я отдам за него жизнь, как и ты, но я думаю, что звезды старше Знамени. И земля старше его.
– Знамя сделало землю, – напомнил я ему.
– Как же оно существовало, когда не было земли?
Я почесал голову.
– Об этом не спрашивают. Достаточно того, что наши отцы сказали нам об этом. Почему ты спрашиваешь?
– Я хочу знать правду.
– Зачем она тебе?
Настала очередь чесаться Дождливого Облака.
– Ничего не знать плохо, – сказал он наконец. – Я вижу горы и хочу знать, что за ними. Мы идем к морю. Я надеюсь, что мы дойдем до него. Там я сделаю лодку и поплыву через море, чтобы посмотреть, что находится за ним.
– Ты просто доплывешь до края земли и свалишься с нее вместе со своей лодкой.
– Этого я не знаю. Ты думаешь, что земля плоская.
– А кто думает иначе? Разве мы этого не видим? Посмотри – она большая плоская круглая тарелка.
– В центре суша, а вокруг вода?
– Конечно.
– А почему вода не стекает с края? – иронически спросил он.
Я никогда не задумывался над этим и поэтому дал ему единственный возможный ответ.
– Знамя держит.
– Не будь дураком, брат. Ты великий воин и великий вождь. Ты должен быть мудрым. А мудрый человек должен знать, что ничто, даже Знамя не может удержать воду, стекающую вниз с холма.
– Может там есть земля, которая держит воду, чтобы та не стекала с края мира.
– А что за той землей?
– Ничего, уверенно сказал я.
– А на чем держится земля?
– Она плавает в большом океане, – снисходительно объяснил я.
– А на чем держится тот большой океан?
– Не будь дураком. Я думаю, что под тем океаном второй океан.
– А на чем держится он?
Я решил, что он никогда не остановится. Лично мне не доставляет удовольствия думать над такими вещами, совершенно бесполезными вещами. Это просто трата времени. Но сейчас, когда он заставил меня задуматься, я понял, что должен продолжать разговор. Я глубоко задумался и понял, как глупы все наши представления о земле.
– Мы знаем только то, что видим сами, или то, что видели другие и рассказали нам, – заговорил я наконец. – Что держит землю, мы не знаем, этого никто не видел. Но несомненно, что она плавает в воздухе, как плавают облака. Ты удовлетворен?
– Теперь я скажу тебе, что думаю я, – сказал он. – Я наблюдал за солнцем, за луной, за звездами с тех пор, как приобрел способность думать о чем-нибудь, кроме материнской груди. Я увидел то, что может увидеть каждый, имеющий глаза. И солнце и луна и звезды – они круглые как апельсины. Они все время двигаются по одним и тем же путям. Почему земля должна отличаться от них? Конечно, она тоже кругла и движется по своему пути. А почему она не падает я не могу понять.
Я рассмеялся и подозвал Наллу, мою сестру, которая ехала поблизости.
– Дождливое Облако думает, что земля круглая как апельсин.
– Если бы это было так, мы свалились бы с нее, – сказала она.
– Да. И вся вода стекла бы, – добавил я.
– Я чего-то не могу понять, – признал он, – и все же мне кажется, что я прав. Мы очень многого не знаем. Налла говорит, что если бы земля была круглая, с нее стекла бы вся вода. А вы уверены, что вода всегда стекает с холмов вниз? Как же она попадает снова наверх?
– Снег и дождь, – быстро ответил я.
– Откуда они берутся?
– Я не знаю.
– Мы многого не знаем, – вздохнул Дождливое Облако. – Нам некогда размышлять. Мы все время воюем. Я буду рад, что некоторые из нас смогут сидеть спокойно и думать, когда мы сбросим Калькаров в море.
– Мы знаем, что древние знали очень много, но помогло ли им это? Я думаю, что мы счастливее их. Они должно быть очень много работали, чтобы создать то, что они создали и узнать то, что узнали. Но они не могли есть больше, чем мы, спать больше, чем мы, пить больше, чем мы. И теперь они навсегда ушли с земли. И все сделанное ими тоже ушло. И знания их забыты навсегда.
– Когда-нибудь уйдем и мы, – сказал Дождливое Облако.
– И мы оставим столько, сколько и они для будущих поколений, – заметил я.
– Может ты и прав, Красный Ястреб, – сказал Дождливое Облако. – И все я не могу не думать над непонятными вещами и явлениями.
Второй переход мы тоже сделали ночью, и он был намного длиннее, чем первый. Яркая луна освещала пустыню. Третий переход был в двадцать пять миль, а четвертый, самый короткий, всего в десять миль. После этого мы оставили дорогу древних и пошли прямо на юго-запад вдоль серии колодцев. Эти переходы были совсем короткими. Вскоре мы пришли к озеру, которое наши рабы называли Медвежьим.
Путь был хорошо нам известен и мы знали наперед, что ждет нас. Мы знали, что сейчас нас ждет очень сложный и трудный участок пути, так как нам придется идти по каменистой пустыне и пересечь горный хребет. От одного источника воды до другого здесь было миль сорок пять.
Даже для одинокого всадника путь был сложным, а для громадного каравана со стадами овец и коров, он был вообще непроходимым. Каждое животное тащило на себе запасы еды для себя, так как мы не могли полагаться на то, что в пустыне найдется трава, которой хватит на такой большой караван. Но воду для всех мы, естественно тащить не могли. Мы брали с собой воду только для женщин и маленьких детей.
Перед этим переходом мы отдыхали весь день и вышли в три часа до захода солнца из пятидесяти лагерей в пятьдесят параллельных колонн. Все, и мужчины и женщины и дети, были на лошадях. Маленькие дети сидели вместе с матерями. Стада медленно двигались позади основного каравана, а за ними ехал небольшой отряд воинов.
Сто человек ехали во главе колонны. Их обязанностью было найти место для стоянки до прихода основного каравана и наполнить сосуды с водой.
Мы взяли с собой только нескольких рабов, которые изъявили желание не расставаться со своими хозяевами. Большая часть рабов предпочла остаться и мы с радостью позволили им это, так как лишний рот в таком путешествии будет обузой, а в стране Калькаров мы быстро найдем им замену.
Через пять часов наша колонна растянулась на десять миль, но мы не боялись нападения людей: пустыня была нашей лучшей защитой от них. Только мы, жители пустыни, знали все пути в ней, знали, где можно найти воду, могли существовать в этой безжалостной жесткой местности.
