- Это тайна твоего народа? - удивленно спросил огорошенный столь неожиданным оборотом дела Багненко.
- У Хоора нет народа, который он бы мог назвать своим, - с глухой печалью ответил старик. - Это тайна иных времен и иных народов. Узнав ее, ты станешь богат и знаменит. Ты ведь за богатством явился сюда?
И, не обращая внимания на удивление геолога, продолжил:
- Если ты согласен, то скажешь мне об этом завтра вечером, я сам к тебе приду. Я не поставлю тебе никаких условий и не возьму с тебя никакой платы; единственное - ты не должен будешь ничего спрашивать у меня, до того как мы доберемся до места.
И старик сразу ушел, оставив Багненко в крайнем замешательстве.
Весь остаток вечера, и почти весь следующий день он провел в раздумьях - как ему поступить. Что-то подсказывало Алексею, что старик не лукавит, говоря о великой тайне, и ему ведомо нечто действительно необычайное.
Но что именно?!
Почему, говоря об этой своей тайне, его собеседник упомянул, что она принадлежит каким-то иным народам? И каким образом обладание ею сделает его богатым и знаменитым вдобавок?
Он припомнил все местные легенды, перебрал в памяти все то немногое, известное ему о Хооре, но так ничего подходящего в голову ему не пришло.
Появлялись у Алексея и смутные опасения относительно загадочного предложения. Но что в самом деле могло угрожать ему? Старик не походил ни на маньяка-убийцу (о них здесь, слава Богу, и не слыхали), ни на сообщника бандитов. Да и зачем он, немолодой, нищий интеллигент может понадобиться каким-нибудь уголовникам? В конце концов Алексей решил идти.
Об этом он и сказал появившемуся в условленное время Хоору.
- Я знал, что ты согласишься, - как-то странно улыбнувшись, ответил тот. - Собирайся, мы выходим завтра, у меня уже готово все, что нужно ...
Проходили ночные часы, а Багненко не засыпал, раздумывая правильно ли он поступил, последовав за этим человеком?
2.
Встав и наскоро перекусив, путники свернули палатку и двинулись в дорогу.
Они шли непролазной тайгой, без малейших следов человека. Их окружал мутный полумрак, стоявший под пологом вековечного леса, зеленая мгла, без единого проблеска солнца.
Местами ветви елей и лиственниц переплетались между собой так густо, что приходилось едва ли не проползать под ними на четвереньках.
Длинные бороды лишайников свисали до самой земли, запах тлена висел в воздухе. Сапоги глубоко увязали во мху и перепревшей хвое. Глухую тишину нарушали изредка только крики кедровок и перестук дятла.
На их пути оказывались жуткие буреломы, похожие на баррикады из огромных костей. Перебираясь через них, достаточно было сделать одно неверное движение, оступиться - и торчащие во все стороны, подобно рогам мертвых чудовищ, сухие острые сучья грозили пропороть тело насквозь.
В лесном безветрии мошкара висела густыми облаками временами казалось, что идет черный снег. Мерзкие насекомые буквально терзали Алексея, накомарник почти не помогал.
Они вброд переходили многочисленные речки с быстрым, валящим с ног течением. Долины их покрывала трава много выше человеческого роста, перевитая диким хмелем. То были настоящие травяные джунгли.
Поминутно они натыкались на глубоко ушедшие в почву замшелые камни, сгнившие стволы, принесенные паводком.
Несколько раз Багненко едва не проваливался в глубокие промоины, скрытые густой зеленой стеной, и только внимательность Хоора спасала его.
Удары сердца глухо отдавались в мозгу Алексея, легкие с шумом втягивали тяжелый, застоявшийся воздух, наполненный терпкими испарениями хвои и багульника, жара до предела изнуряла его, пот, пропитавший одежду, горячими струйками стекал в сапоги.
Уже не раз успел он проклясть про себя ту минуту, когда нелегкая понесла его идти с Хоором черт знает куда, за какой-то тайной.
Сам старик, между прочим, несмотря на годы, шел без особых усилий, его, хотя и участившееся дыхание, оставалось ровным. Именно это и останавливало Алексея, когда мысль потребовать отдыха становилась особо настойчивой. В самом деле - жаловаться на усталость человеку, самое меньшее в полтора раза старше себя? Ну, нет уж...
Перед глазами Алексея уже начали вспыхивать красные круги, когда его спутник объявил привал.
После краткого отдыха, с едой всухомятку, они продолжили путь.
Так, в дороге, перемежаемой небольшими остановками, прошел день. За это время они не перемолвились и тремя десятками слов.
Уже на закате Хоор свернул к высокому холму в центре обширной поляны.
- Тут переночуем, - коротко бросил он.
Стряхнув с плеч ружье и рюкзак, Багненко принялся остервенело ломать хворост для костра, пока Хоор ставил палатку и открывал консервы.
В той стороне, откуда надвигалась ночь, горизонт заслонили уже недалекие, голубеющие в вечернем сумраке горы. Геолог смутно догадывался, что они идут именно к ним.
Они ужинали в молчании.
Промозглый ветер шевелил углы костра.
Поев, Алексей забрался в спальный мешок и тут же погрузился в глубокий сон без сновидений.
3.
Приложив ладонь к глазам, Багненко смотрел на громоздящиеся перед ним хребты.
На тысячи метров вздымались отвесные стены, окутанные серебристой дымкой прозрачного тумана. Высокие башнеобразные пики и бездонные пропасти; могучие кряжи, изрезанные узкими извилистыми каньонами, кремнисто блестящие обрывы, морены и камнепады, белеющие на вершинах вечные снега ...
В вышине можно было различить и изумрудные пятна альпийских лугов, и темную зелень леса, и серовато-зеленоватый покров горной тундры.
И все же здесь царил мертвый камень.
С сомнением оглядывая лежащий перед ними пейзаж, геолог думал, что куда бы Хоор его не вел, конечный пункт дороги совсем рядом.
Эти горы были известны как почти непроходимые ...
Миновав два стоявших друг напротив друга изъеденные ветрами и непогодой утеса, путники вступили в узкое ущелье, дно которого было завалено обломками скал.
Они поднялись по каменистой осыпи к крутому склону густо заросшему кедровым стланником и карликовыми елями. Багненко уже почти понял, куда они идут.
Интуиция не обманула геолога. Они оказались перед устьем пещеры, почти невидимой в густых зарослях. Кончился их путь по земле, начинались подземные странствия. Старик молча вытащил из рюкзака за плечами фонарь "летучая мышь" и принялся заправлять его керосином из объемистой жестяной фляги.
Испытав мимолетное чувство превосходства, Алексей извлек свой японский фонарь, купленный на последние деньги перед самой поездкой сюда.
- Держи его наготове, но не зажигай без надобности, он пригодится потом, - деловито произнес старик, удостоив заграничную вещицу равнодушным взглядом.
