Все пошло не так, как ожидалось. Планировалось, что ВВС США будут осуществлять стратегическое радиопротиводействие вдоль старой советско-иранской границы, выводя из строя линии связи противника на площади в десятки тысяч квадратных километров. Однако сверхсложный и безумно дорогой самолет „Уайт лайт“ из-за плохой погоды остался в ангаре на основной базе в штате Монтана. Конечно, полк Тейлора и подразделения электронной боевой поддержки Десятого полка смогут изолировать поле боя с помощью имеющихся в их распоряжении постановщиков помех, но у противника останутся вынесенные стратегические и тактические линии связи. Таким образом, важное, а может быть, и абсолютно необходимое условие внезапного нападения не будет выполнено.
Один из лейтенантов Третьей эскадрильи нарушил приказ о взлете с помощью автоматической системы. Во время попытки совершить взлет вручную его „М-100“ в темноте врезался в линию электропередач, которая, к счастью, оказалась обесточенной. Только благодаря этому весь экипаж остался в живых и отделался лишь сильными ушибами, выбитыми зубами и одной сломанной рукой. В результате аварии полк потерял одну боевую машину еще до начала боя. Сдерживая раздражение по поводу случившегося и не желая поплатиться репутацией спокойного человека за удовольствие открыто высказать свой гнев, Тейлор тем не менее поклялся самому себе, что лейтенант в скором времени получит возможность поискать для себя другой вид деятельности, если, конечно, они оба останутся в живых после войны.
Да, все начинало выходить из-под контроля. Но ситуация была еще не настолько пиковой, чтобы Тейлор начал волноваться. Одна из очень немногих истин, которую он усвоил за долгие годы службы в армии, состояла в том, что в боевых действиях по самой их природе не могло быть порядка. Карты сражений и решительные стрелки, благодаря которым все казалось столь очевидным и простым в уставах и книгах по военной истории, на самом деле были результатом радикальных косметических операций. За этими безупречными графиками скрывались случаи невообразимой неразберихи, непонимания, разные происшествия (как трагические, так и счастливые), неиспользованные возможности, провалы, страх и героизм огромного числа людей. Боевые действия всегда хаотичны, и главная задача командира состоит в том, чтобы навести в своих войсках чутьчуть больше порядка, чем в войсках противника. Причина абсолютной необходимости военной дисциплины состоит не только в том, чтобы огромное число мужчин в военной форме шло в бой, когда им прикажут, — это лишь часть дела. Дисциплина необходима, потому что каждое воинское подразделение постоянно находится в зависимости от непредвиденных ситуаций, начиная от сломанных пальцев во время ремонта мотора в мирное время и кончая ужасными катастрофами в военное время.
Тейлор не получил обещанного подкрепления от командования военно-воздушных сил, он потерял одну из своих боевых машин из-за лихачества мальчишки в военной форме. Но большая часть его полка была готова к бою — сорок шесть машин „М-100“ взлетело благодаря выполненной в последний момент титанической работе Мэнни Мартинеса и инженеров-механиков полка и эскадрилий. Боевые машины Десятого полка тоже находились на рубеже атаки, и признаков того, что противник обнаружил присутствие американцев, пока не было. Меньше чем через десять минут поднимется в воздух Первая эскадрилья, за ней быстро последует Вторая, а за ней — Третья. Еще не испытанные в боях, машины до сих пор работали просто отлично, их электронное оборудование могло сгущать темноту, сквозь которую самолеты должны были пролететь незамеченными и атаковать противника. Приказа от слабонервных начальников из Вашингтона об отмене атаки пока не поступало, и скоро Седьмой полк поднимет в воздух последний вертолет. Где-то там, позади потока новых врагов, притаился его старый противник.
В целом полковник Джордж Тейлор считал себя очень удачливым человеком.
— Садись за руль, Утенок, — сказал Тейлор второму пилоту, старшему уорент-офицеру Элвису Кребсу по кличке Утенок. Еще со времен Заира Тейлор всегда сам отбирал себе в команду самых старых, самых выносливых и самых угрюмых офицеров. — Я иду в командный отсек.
— Отлично, — произнес Кребс своим резким, с южным акцентом голосом, давая понять, что присутствие Тейлора было совершенно ненужным. Как и Тейлор, Кребс служил в армии достаточно давно и помнил те старые времена, когда на вооружении армии США еще были вертолеты „Кобра“. Сами-то они оба выросли на вертолетах типа „Апач“, но помнили, как угрожающе выглядел фюзеляж „Кобры“ во время полета. Они были свидетелями огромных изменений в военной технологии и в ближайшие часы должны были либо стать свидетелями нового прорыва в военной технике, либо смертельно опозорить свой народ.
— Прислать тебе чашку кофе, Эл? — предложил Тейлор, отстегиваясь от мягкого сиденья, расположенного перед пультом с огромным числом электронных приборов.
— Не надо, — сказал Кребс, — я, кажется, загрузился до отказа. — Каждый раз, когда Тейлор слышал напускную небрежность тона Кребса, он с трудом сдерживал смех. Кребс уже давно должен был выйти в отставку, но ему продлили срок службы, чтобы он оказал помощь в формировании первого полка „М-100“, так как он в течение долгого времени занимался летными испытаниями нового вертолета. Тейлор считал его одним из последних представителей ныне вымершего племени сварливых, бранчливых, но великодушных уорентофицеров, благодаря которым и летали самолеты ВВС США. Совместно пережитые трудности установили между Тейлором и Кребсом такие отношения, на которые отваживались очень немногие в полку. У них бывали плохие времена, но они лишь выгодно оттеняли хорошо прожитую жизнь.
В декабре 1989 года еще совсем молодым уорент-офицером, Кребс принял свой первый бой в Панаме. Рассказывали, что он пролетел над бараками осажденного американского подразделения и сбросил самодельные листовки, на которых было написано: „Счастливого, черт вас дери, Рождества“. Вскоре после этого его послали в Саудовскую Аравию во время великого наступления 1990 года. Старина Утенок прошел все это с честью.
Тейлор просунул плечи в узкую дверь, ведущую на командный пункт. Там, где в обычном „М-100“ имелся отсек для небольшой группы десантников, вооруженных для ведения наземного боя, командный вариант вертолета был до отказа набит самыми современными микроэлектронными средствами связи и обработки информации. В отсеке имелись устройства для контроля условий окружающей среды. Перед человеком, входящим в отсек, открывалось зрелище разноцветных, светящихся экранов разной величины девяти мониторов, на которых отображалось все — от хода боевых действий, передаваемых в реальном масштабе времени по космическим разведывательным системам, до графических картин боя в электромагнитном спектре, высвечиваемых яркими светящимися красками. Это напоминало Тейлору волшебную пещеру, в которой невидимый мир становился осязаемым. Здесь можно было встретить жестоких демонов, прячущихся в воздухе и невидимых для невооруженного взгляда, или увидеть на экранах далекие удивительные земли. Даже простейшие секреты жизни и смерти раскрывались здесь: на дисплеях были видны объекты поражения противника, выведенные из строя собственные системы, наличие боеприпасов и смертоносных источников энергии. Командиры с минимальным боевым расчетом, используя свои радиолокаторы, могли видеть в темноте, в облаках и в тумане. Это было своего рода Божье око, проникающее в шабаш ведьм на поле боя. Командиру было легче увидеть на экране монитора район боя, в котором сражались его подчиненные, чем для обычных людей посмотреть телевизор. Изменение угла зрения, контрастности и уровня увеличения, а также визуальное изображение энергетических волн — все это таилось здесь, за кнопками и выключателями. Отсюда можно было услышать голос Господа. Лазерные системы обеспечивали мгновенную связь с такими же станциями в любом конце земного шара, а огромные массивы информации могли поступать или передаваться с обычных компьютеров, установленных на борту „М-100“, в ходе боя.
