— Моя жена готовила, мистер. Она говорит, ваша еда была горячей.
— А я утверждаю, что она была холодной, — возразил Поль.
—Что же, моя жена, по-вашему, лжет? — спросил Джимми-Джо.
— Что за шум? — услышал Поль знакомый голос.
Обернувшись, Поль увидел полицейского-мотоциклиста.
— Быстро вы здесь очутились, — сказал Поль.
— Донни-Джордж, этот посетитель отказывается оплачивать счет, — обратился Джимми-Джо к полицейскому. — И к тому же обвиняет мою жену во лжи.
— Неприятностей ищете, мистер Хамлинг? — процедил коротышка, угрожающе положив руку на пистолет. — Предлагаю заплатить и извиниться перед тетей Мартой.
Поль, помедлив, извлек из бумажника два доллара. Джимми-Джо сгреб монеты, оставив лишь десятицентовик.
— Возьмите сдачу, мистер.
— Отдайте его официантке на чай, — сказал Поль. Затем вынул еще доллар и положил его на стойку. — А этот отдайте жене… с моими извинениями, — добавил он.
— Что ж, мистер, очень любезно с вашей стороны, — сказал Джимми-Джо.
— Рад, что вы так считаете, — ответил Поль.
Донни-Джордж открыл дверь.
— Я провожу вас до станции… чтоб с вами ничего не случилось. — Он ухмыльнулся. — Нехорошо будет, если вы все-таки попадете на дорожные работы. Нарушение правил движения не так уж и страшно. Это можно уладить. Но оскорбление действием наказуемо от шести месяцев до года. Если бы Джимми-Джо вышел из-за стойки и ударил вас за то, что вы обвинили его жену во лжи, а вы бы ему ответили… — Донни-Джордж печально покачал головой в шлеме.
Они подошли к станции техобслуживания. Поль заглянул в свою машину. Окошко для спидометра на приборном щитке зияло пустотой.
Механик читал потрепанный охотничий журнал.
— А спидометр еще не готов? — спросил Поль.
— Никак нет, — ответил механик. — Завтра достану в Спрингфильде кое-какие детали. Без них ничего не могу сделать.
— А нельзя ли?.. — Поль посмотрел на Донки-Джорджа. — Вы, вероятно, не разрешите?
— Не разрешу, — ответил Донни-Джордж. — Поэтому вам надо где-то переночевать, а гостиницы у нас нет.
— Что ж делать? — спросил Поль.
— В конце улицы через три квартала есть дом, — пояснил Донни-Джордж, — где за умеренную плату можно снять комнату на ночь.
— У вашего родственника? — спросил Поль.
— В некотором смысле. Нора, овдовев, — она была замужем за моим дядей, Джорджем-Франком, — теперь сдает комнаты, чтобы прокормиться, А Нелли, ее дочь, понятно, — моя двоюродная сестрица.
— Лучшей рекомендации не придумаешь, — сказал Поль. — А еду она готовит, или нужно будет питаться у «Джимми-Джо?»
— Что-нибудь сделает.
Двухэтажный дом был отгорожен от улицы акациями, посаженными в ряд. На одном из деревьев висела табличка: «Сдаются комнаты на день или неделю».
Поль Хамлинг с чемоданом в руке прошел по дорожке к крыльцу и постучал. Дверь открыла девушка. Ее выдающийся вперед подбородок, узко посаженные карие глаза и маленький ротик с тонкими губками смягчались милым носиком. Ей было лет пятнадцать, а возможно, и шестнадцать.
Девушка пристально осмотрела Поля с ног до головы, как это делают некоторые мужчины, разглядывая женщин,
— Вы, вероятно, Нелли, — сказал Поль. — Ваш двоюродный брат Донни-Джордж рекомендовал снять у вас на ночь комнату. Я Поль Хамлинг.
— Пусть господин заходит, — послышался голос женщины, которая мгновение спустя вышла из кухни, вытирая руки о передник.
— Вы, должно быть, тетя Донни-Джорджа, — произнес с воодушевлением Поль, — Донни-Джордж говорил, что вы можете приготовить что-нибудь поесть. У «Джимми-Джо» кончилась горячая пища.
— Могу, — сказала женщина.
Она была чуть выше и значительно полнее дочери. Волосы мать зачесывала в пучок на макушке. Ее лицо заставило Поля вспомнить официантку из ресторана «Джимми-Джо». Подойдя к большому дубовому комоду, Нора открыла истрепанную амбарную книгу.
— Сначала вам надо зарегистрироваться. Комната стоит три доллара, ужин — доллар.
— Очень умеренная цена, — пробормотал Поль, записывая свою фамилию и адрес.
— Из Чикаго? — спросила женщина. — А машина ваша на улице?
— Да, из Чикаго. Должен переждать до завтра, пока не подвезут кое-какие детали для испорченного спидометра.
Нелли прыснула со смеху.
— Прекрати, — приказала мать. — Лучше покажи постояльцу его комнату.
— Хорошо. Мистер Хамлинг, следуйте за мной.
— Ваш ужин будет готов, как только вы умоетесь, — сказала тетя Нора. — Только деньги я возьму вперед.
— Ну, конечно, — Поль отсчитал четыре доллара. — Это верно?
— Да, если не хотите воспользоваться недельными расценками.
Поль взял чемодан и пошел по лестнице за Нелли, которая уже стояла на верхней площадке.
— Двадцать пять долларов в неделю с питанием, — выкрикнула ему вслед тетя Нора.
— Нет, спасибо, — Поль посмотрел вниз. — Так долго мне здесь нечего делать.
Нелли открыла дверь.
— Это ваша комната, помыться можно в конце коридора, вон там, — показала она.
— Одну минутку, Нелли, — задержал ее Поль.
Девушка обернулась. Он протянул ей долларовую бумажку.
— За что? — подозрительно спросила она, пятясь.
— На чай, — ответил Поль.
— Это за что ж такое? — повторила Нелли, нервно хихикнув. — Я ведь ничего не сделала, а только показала комнату.
— Ты сделала больше, чем думаешь, — сказал Поль. — Ты единственный человек в Бетеле, который не стоил мне денег. А раз это так, то и ты должна иметь свой кусочек от моего долларового пирога!
— Ну, если вы так настаиваете, — произнесла Нелли, с опаской беря банкнот и скривив тонкие губки, а потом, как бы поддавшись внутреннему порыву, прошептала:
— Вы должны исчезнуть из города. Не теряйте ни минуты. Уезжайте! — И, повернувшись, побежала вниз по лестнице.
Поль проводил ее взглядом. А войдя в комнату, задумался. Что подразумевала Нелли? Должен ли он бросить машину и выйти на шоссе голосовать? Он почти согласился с этим решением, хотя оно и выглядело глупым. Затем отбросил предостережение Нелли. В конце концов, она еще ребенок.
Он продолжал размышлять и тогда, когда шел по коридору, и когда принимал душ, и когда брился. Все, что с ним должно было произойти в этом городе-западне под названием Бетель, уже произошло, подвел он итог.
«Что может еще случиться? — вопрошал он, глядя на свое отражение в зеркале, и отвечал сам себе: — Ничего!» Завтра утром он пойдет на станцию техобслуживания, возьмет машину и будет плестись на скорости двадцать миль в час, до тех пор пока не выедет из города, А потом можно и забыть этот Бетель. Пропади он пропадом!
