Пер Вале не коммунист, и его взгляды на расстановку классовых сил довольно примитивны. Не удивительно, что это сказывается и в повести. Силы, определяющие поражение правых, в большинстве своем остаются за кадром, а главную конкретную причину поражения автор усматривает в цепи случайностей, связанных с вышедшим из-под контроля зловещим препаратом “D5X”. В конечном итоге героям книги помогают восторжествовать обстоятельства, а не законы классовой борьбы. Пробудившуюся сознательность народа Вале изображает не как активно действующую силу, а скорее как воплощение собственной мечты о сплоченном массовом движении народа, борющегося за подлинное социалистическое общество.
Несколько слов о рассказах, включенных в сборник. И в художественном отношении, и в социально-политическом плане они слабее, чем “Стальной прыжок” Вале. Но знакомство с ними небезынтересно. Оставаясь в русле общих традиций западной фантастики, эти рассказы демонстрируют критический подход авторов к явлениям современной действительности, в чем-то родственный подходу к этому вопросу Вале. В некоторых рассказах угадывается влияние такого нетипично американского фантаста, как Бредбери.
Два рассказа принадлежат перу молодого норвежского писателя Юна Бинга. Что их отличает? Несомненно, стремление осмыслить жизнь, ее течение, ее цель. И жизнеутверждающее начало. Порой, как в “Дюраньо” (пожалуй, лучшем рассказе), повествование ведется в элегических тонах, но все же в основе — вера в торжество жизни, в ее целесообразность и бесконечное многообразие. Чем измеряется жизнь? Часами или тем, что пережито? — спрашивает автор в рассказе “Время, зеленое, как стекло”. И отвечает: человек без действия, без прошлого, без близких и без мечты — ничто. “Дюраньо” — гимн мечте, ее неизбежности и необходимости. И еще: подлинно творческая личность, не скупясь, раздает себя людям.
Сатиричен и нравоучителен рассказ Одда Сулюмсмуна “Автомобиль”. Вещь может съесть человека, если человек фетишизирует вещи — вот его основная идея.
Тур Oгe Брингсвэр — автор глубоко человечного антирасистского рассказа “Евангелие от Матфея”. Используя легенду о Христе, он призывает к человеколюбию и гуманности, разоблачает мир ограниченных, тупых обывателей.
Итак, четыре имени, три из которых неизвестны советскому читателю. Нам представляется, что знакомство с ними, как и продолжение знакомства с Пером Вале, своевременно, интересно и полезно.
Ю.Кузнецов
Йенсен получил письмо с утренней почтой.
В тот день он встал очень рано, упаковал саквояж и уже стоял в прихожей, в плаще и в шляпе, когда письмо ударилось о дно почтового ящика. Йенсен наклонился и достал его. Выпрямляясь, он почувствовал острую боль в правом боку — словно коническое сверло, вращающееся с бешеной скоростью, пробуравило внутренности. Но он уже свыкся с болью и почти не обратил на нее внимания.
Не глядя, Йенсен сунул письмо в карман, взял саквояж, спустился по лестнице к автомобилю и отправился на работу.
Без одной минуты девять он въехал в ворота полицейского участка шестнадцатого района и поставил машину в желтом прямоугольнике с крупными буквами «КОМИССАР» на асфальте. Он вылез из машины, достал саквояж из багажника и окинул взглядом бетонный простор двора. У двери, через которую обычно пропускают арестованных, стояла белая машина "Скорой помощи" с красным крестом на распахнутых задних дверцах. Два молодых человека в белых халатах заталкивали внутрь носилки. Лица их ничего не выражали, руки действовали автоматически. В нескольких метрах поодаль полицейский в зеленой форме водой из шланга смывал кровь с асфальта. На носилках лежала белокурая молодая женщина с окровавленной повязкой на шее. Йенсен мельком взглянул на нее и повернулся к полицейскому со шлангом:
— Мертва?
Полицейский выключил воду и попытался встать по стойке смирно.
— Да, комиссар.
Йенсен молча повернулся, вошел в дежурку, кивнул полицейскому, сидящему за деревянным столом у двери, и направился к винтовой лестнице.
Воздух в годами не проветривавшемся служебном помещении на втором этаже был затхлым, пахло гнилью. В батарее под подоконником в дальнем углу что-то шипело и пощелкивало. Полицейский участок размещался в одном из самых старых зданий той части города, которая, казалось, была выстроена исключительно из бетона, стали и стекла. Правда, несколько лет назад камеры для арестованных перестроили и расширили, но в целом здание осталось без изменения. Скоро его снесут, и на том месте, где оно стоит, пройдет новая транспортная магистраль. Как только будет закончено новое здание Центрального налогового управления, полицейский участок переведут туда. Но все это уже мало беспокоило Йенсена.
Войдя в комнату, он снял плащ и шляпу, повесил их на вешалку, приоткрыл окно и пододвинул стул к письменному столу. Несколько минут он читал донесение ночного дежурного, аккуратно исправил несколько ошибок в тексте и расписался на полях. Только после этого он сунул руку в карман, достал письмо и взглянул на конверт.
Комиссар Йенсен был человеком среднего роста с невыразительным лицом и коротко остриженными седыми волосами. Ему было пятьдесят лет, и двадцать девять из них он прослужил в шестнадцатом полицейском участке.
Он все еще смотрел на письмо, когда дверь отворилась и в комнату вошел полицейский врач.
— Сначала нужно постучаться, — заметил Йенсен.
— Извините. Я думал, что сегодня вас уже не будет на работе.
Йенсен посмотрел на часы.
— Мой заместитель явится в десять часов, — сказал он. — Как прошла ночь?
— Как обычно. Уже под утро произошел несчастный случай. Женщина. Рапорт еще не готов.
Йенсен кивнул.
— Это случилось не в камере, — добавил врач. — Во дворе. Она перерезала себе горло, как только надзиратель выпустил ее из-под ареста. Осколком зеркала, который она спрятала в сумочке.
— Упущение, — произнес Йенсен.
— Нельзя же отобрать у них все.
— Вы полагаете?
— Кроме того, она уже отрезвела и ей был сделан укол. А главное, когда ее обыскивали, никто и не подозревал, что у нее стеклянное зеркальце. Насколько мне известно, карманные зеркала из стекла запрещены.
— Не запрещены, — сказал Йенсен. — Просто их больше не выпускают.
Полицейский врач был высоким, сравнительно молодым человеком с щеткой рыжих волос на голове и резкими чертами лица. Он хорошо знал свое дело и, пожалуй, был лучшим полицейским врачом участка за последние десять лет. Йенсену он нравился.
