— А что сделали с победительницей? — спросил молчавший до сих пор спортсмен. — Убили ее?
— Нет, — сказал худосочный молодой человек. — Ее выпустили.
— Выпустили? — удивленно воскликнули покерист и спортсмен. — Тогда для чего же?
Рассказчик хотел ответить, но его перебил моряк, с удовольствием попыхивающий во время рассказа трубкой:
— Эта крыса, отведавшая крысиного мяса и победившая трех крыс, больше не станет есть ничего, кроме крыс. Она и истребит всех крыс на том корабле. Я сам проделывал такие штуки, когда был капитаном. Крыса-крысоед — самое верное средство от крыс. Да…
— О чем только не говорят мужчины, стоит им остаться одним, — сказала за соседним столиком мужу какая-то дама. — Эти говорят о крысах.
— Это единственные известные науке существа, которые чувствуют радиоактивное излучение. Ни одно другое животное, в том числе и человек, не чувствует, что находится под облучением, а крысы сразу исчезают из тех мест, где приборами обнаружена радиация, — продолжал рассказчик. Он был явно недоволен, что моряк перебил его и не дал досказать конец истории с корабельными крысами.
— Здорово, — восхитился покерист. — Никогда не подозревал, что можно так много знать о крысах. Вы что, специально изучали это дело?
На этот раз собеседник оценил иронию и хмуро посмотрел на покериста.
Моряк отпил немного коньяка и посмотрел сквозь стакан на свет.
— Это такой же «Мартель», как я первый лорд Адмиралтейства, — сказал он. — Я сейчас припомнил поразительную историю, которая приключилась со мной…
— Это тоже связано с крысами? — вежливо спросил покерист.
— Да, именно с крысами. И если вам не интересно…
— Нет, почему же, — торопливо сказал покерист. — Я внимательно слушаю.
— Так вот… Несколько лет назад я был капитаном и владельцем… Послушайте, вам ведь не очень важно знать, как называлось судно? Ага… Я возил все, что мне предлагали, и это приносило мне столько дохода, что я частенько подумывал над тем, что неплохо было бы его немного увеличить. Такого же мнения придерживалась и моя команда. Их было восемнадцать человек, и я до сих пор удивляюсь, как они ухитрялись жить на те гроши, что получали у меня. Наверно, единственными довольными существами на корабле были крысы. Их было великое множество, этих тварей, и, судя по их поведению, они чувствовали себя хозяевами корабля. Кок работал на камбузе в сапогах, потому что какая-нибудь вконец обнаглевшая крыса могла вцепиться в ногу, матросы спускались в трюм только с палкой, а в лунные спокойные ночи крысы выходили порезвиться на палубу. Словом, хорошо жилось крысам на этой посудине.
Моряк отпил немного коньяка и, пробормотав: «Хватает же совести у людей называть это пойло коньяком», — продолжал:
— Мой приятель работал в страховой компании, и мы решили застраховать мою посудину. Ну, естественно, в компании не знали, что он мой приятель. Застраховали. Я не знаю, на какую сумму страхуют атомные подводные лодки, наверное, на меньшую, чем застраховался я. Приятелю тоже должно было кое-что перепасть. Утром мы выходили в море, и я договорился с приятелем, что потоплю шхуну, когда до порта назначения останется миль десять. Для команды у меня на борту был вельбот. Вы, наверное, догадываетесь, что об этом знали только я и мой приятель, и не в наших интересах было, чтобы об этом узнал еще кто-нибудь. Так вот, когда я утром подошел к кораблю, я увидел такое, что у меня кровь застыла в жилах. Да и любой моряк на моем месте почувствовал бы себя не лучше. С корабля убегали крысы. Они сбегали по канатам и прыгали на причал прямо с борта. Они выбегали из всех щелей, и скоро на корабле не осталось ни одной крысы. Матросы сидели мрачные. Они сказали, что не выйдут в море, потому что с кораблем должно что-то случиться, — крысы это почувствовали.
Двое матросов и боцман спустились в трюм выяснить, не началась ли течь, остальные сидели сложа руки. Я растерялся, и они это почувствовали. В море мы все-таки вышли — я их уговорил. Остальное было просто. Не стану рассказывать, как я это сделал, но шхуна пошла ко дну, а мы добрались на вельботе до берега. Ну, а потом я получил страховку…
Так вот, говорят: инстинкт. Согласен, что у этих тварей срабатывает инстинкт, когда должен начаться шторм или в трюме начинает прибывать вода, о которой, мы не знаем. Но о том, что судно пойдет ко дну в ту ночь, знали только я и мой приятель. Каким же образом об этом узнали крысы?
Моряк победоносно посмотрел на собеседников и отхлебнул из стакана. Все сидели молча.
— Мистика какая-то, — наконец сказал болезненный молодой человек. — Это, если хотите, даже сверхъестественно.
— Вы уверены, — вежливо улыбаясь, спросил у моряка покерист, — что эта история произошла именно так, как вы рассказали?
— Послушайте, вы, — отодвинув стакан, хмуро сказал моряк. — Мне не нравится ваш тон. Вы, видно, отвыкли от разговора с порядочными людьми.
Спортсмен положил руку на плечо вскочившего покериста.
— Тише, — сказал он, — не надо шуметь, на нас обращают внимание. Я вам верю, — обратился он к моряку. — Вы не представляете, как я вам верю. Никогда и ни во что я так не верил, как в вашу историю. Я знаю кое-что, и поэтому я вам верю. Это случилось со мной…
Покерист хотел спросить, не связано ли и то, что собирается рассказать спортсмен, с крысами, но, посмотрев на его бицепсы, заметные даже под пиджаком, раздумал.
— Черт знает что, — неожиданно засмеялся спортсмен. — Хочешь вдруг рассказать вещи, которые не сказал бы самому близкому человеку… Ну, с чего же начать?
— Начинайте сразу с крыс, вы же о них, наверно, собираетесь рассказать, — не выдержал покерист.
— До крыс мы еще доберемся, — задумчиво сказал спортсмен. — Вы слышали такое имя — Санто ди Чавес? — без всякого перехода спросил он покериста.
— Слышал ли я о Чавесе? — изумился покерист. — Слышал — не то слово, я им просто оглушен. Последний раз — неделю назад. Это имя висело над стадионом, вылетев в воздух из ста тысяч глоток после третьего гола в ворота «Броксов». Вы бы, приятель, спросили что-нибудь посложнее! О Чавесе слышал каждый.
— Постойте, постойте, — вдруг сказал капитан. — И как я вас сразу не узнал? Ваша физиономия так примелькалась, что мне и в голову не пришло, что это вы. Так и казалось, что снова вижу вашу фотографию на коробке конфет или обложке журнала. Так о чем вы хотите рассказать?
Теперь все трое смотрели на футболиста с явным интересом. Даже молодой человек, болезненный вид которого не давал повода заподозрить его в любви к спорту.
— Так вот, — сказал Чавес, — я футболист, и как вы знаете, футболист очень высокого класса. Я играю центральным нападающим в одной из лучших команд мира, моя манера игры изучается в футбольных школах, я самый высокооплачиваемый игрок, получаю столько же, сколько Жан Поль Бельмондо или Альберто Сорди. Мои ноги, каждая в отдельности, застрахованы на огромную сумму. Неправда ли, все это так?
