— Здорово, Скарн! Наверху играют во что-нибудь стоящее?
Скарн обернулся, услышав голос знакомого — его звали Гай Миллман.
— Нет, ничего особенного, — сказал он и двинулся дальше.
Столетия назад, размышлял Скарн, подобное заведение было бы оборудовано примитивными механическими устройствами, в основе которых почти всегда лежало рулеточное колесо. Но с развитием рандоматики — современной науки о нумерологических вероятностях — все эти устройства безнадежно устарели. Теперь они считались несерьезными, почти доисторическими. Вооруженный рандоматическими уравнениями Скарн разорил бы любое старинное казино, причем выигрывал бы хоть и умеренно, но с завидным постоянством, примерно каждый час или два.
Рандоматика основывалась на новых достижениях в области теории точных чисел. Исследователи обнаружили определенные закономерности в результатах перестановки элементов случайно взятых многосоставных чисел. Цифровые конструкции со строго определенной структурой возникали с такой регулярностью, что стало возможно предсказать их появление. Лишь когда число независимых элементов достигало миллиардов и возникала так называемая миллиардная комбинация, предсказуемость пропадала. Это была область «шанса второго разряда», в которой шанс рассматривался в традиционном смысле — как чистая вероятность, неподвластная вычислениям и перестановкам.
Таким образом, математическая модель, которую раньше пытались строить лишь эксцентричные люди, стала безусловным научным фактом. Это привело к созданию фермата — принципиально новой машины, способной оперировать числами, превышающими миллиардные комбинации. Ранние модели фермата были весьма примитивными — принцип их работы строился на движении молекулы в нагретом газе либо на подсчете числа выделявшихся при бомбардировке атома электронов. Но эти модели быстро устарели, поскольку рандоматические формулы со временем усложнились и теперь отражали некоторые закономерности даже за пределами миллиардных комбинаций. Современные ферматы работали на субатомном уровне, принцип их действия основывался на манипулировании слабыми ядерными реакциями, перехвате нейтрино, выработке искусственных элементарных частиц и даже на обнаружении источников квантового шума. Кинематическая схема некоторых из них являлась коммерческой тайной «Великого колеса».
На пути к выходу Скарн задержался в вестибюле, где выстроились в ряд «грабители» — так в народе называли небольшие, достаточно простые ферматы. Скарн питал слабость к «грабителям». Эти автоматы были соединены в единую разветвленную сеть, охватывавшую более сотни звездных систем. Неплохие штуки, рассуждал Скарн, в особенности если учитывать, что эти хитроумные устройства произошли от действительно примитивных, допотопных «компотов» и «одноруких бандитов».
Нащупав в кармане монету, Скарн опустил ее в чрево ближайшего «грабителя» и хлопнул по кнопке «Старт». На разграфленном экране возникло облако из разноцветных движущихся точек. Это напоминало головокружительный полет через неупорядоченную протогалактику. Вот оно, число. Число, от которого зависит мироздание. Число, вышедшее из какого-то чудесного источника.
Разноцветные искорки двигались все медленнее и наконец замерли. Скарн с трудом оторвал от них взгляд, чтобы посмотреть на количество выпавших очков.
Золото. Золото. Золото. Золотом высветилась вся линия.
Скарн ошеломленно разглядывал золотистые точки. Из динамиков «грабителя» послышался мягкий проникновенный голос:
— Джекпот. Вы выиграли джекпот.
Скарн воровато огляделся по сторонам. Легитимное правительство объявило игровые джекпоты вне закона, хотя ходили слухи, будто их продолжали разыгрывать нелегально, — слухи, которые было трудно проверить. Поговаривали, будто нелегальный джекпот в системе «Великого колеса» подразумевает совершенно баснословную денежную сумму. Другие утверждали, что на самом деле джекпот означает выполнение сокровенного желания. В любом случае эти разговоры создавали «Великому колесу» хорошую дополнительную рекламу.
Мягкий голос раздался снова:
— Возьмитесь за серебристые рукояти рядом с окошком выдачи выигрыша. После этого вы получите джекпот.
Скарна бросило в жар, когда он обнаружил рукояти, выглядевшие частью замысловатого внешнего оформления фермата. Дрожащими руками он взялся за них; голова у него кружилась, когда он думал, из какого числа вариантов выпал один-единственный счастливый жребий. Один джекпот из миллиардов, триллионов комбинаций! Этого просто не может быть… Нет, тотчас поправился Скарн, в мире случайных чисел нет ничего невозможного. Только непредсказуемое.
Джекпот обрушился на него внезапно — ничего подобного он не ожидал и не мог предугадать. Игорный дом исчез за пределами его сознания. Скарн оказался вдруг на краю пропасти. Под ним плескалось и грохотало штормовое море, при одном взгляде на которое он испытал приступ головокружения. Потом земля вдруг поплыла из-под ног, и он понял, что падает. Вниз, вниз, вниз.
Он барахтался, захлебывался, тонул, его бросало туда-сюда, швыряло по безбрежным просторам беснующейся воды среди то и дело возникающих из пучины и тотчас растворяющихся абстрактных форм. Скарн сообразил, что выпал из мира обыденной реальности и находится теперь в другом пространстве, существование которого могло быть обосновано лишь теоретически. Он оказался в стихии абсолютной случайности, которая лежала в основе всего сущего, среди Великого моря отсутствия причинности, на поверхности которого подобно пене и водоворотам кружились беспричинные следствия, обломки четких структур порядка, мира и материальности.
Число.
Вселенная состояла из чисел. Первыми этот факт осознали древние греки. Современная наука при помощи рандоматики подтвердила данный тезис. Здесь, в другой реальности, как раз и находился тот самый источник, из которого истекало бесконечным иррациональным потоком число, первопричина и первооснова: прежде атома, прежде любой элементарной частицы возникла величина «аш» — сумма действий, число.
Скарн осознал глубинную суть рандоматических уравнений, как никогда раньше. Впрочем, теперь даже эти уравнения не выдерживали столкновения с беснующейся стихией — они рассыпались в пыль. То был поистине универсальный растворитель, о котором алхимики не могли и мечтать, — растворитель, способный уничтожить любое вещество, идею, саму сущность. Даже сознание Скарна растворялось в упоении и ужасе, вливаясь в бесконечный поток…
А затем все исчезло — но вернулись физические ощущения. Потными ладонями Скарн снова ощутил серебристые рукояти. Ферматы сверкали и вспыхивали всеми цветами радуги, подмигивали серебристыми и красными глазками.
