- Господь с тобой... - сказал он в отчаянии. - В этих брюках даже нет карманов!..
...Когда оба поняли, что индикатор разжигается его телом и ничем иным, обоих одновременно поразил абсурд положения. Они только сейчас заметили, как что-то невидимое очертило смертельный круг с ним в центре. В его руках мгновенно умирал и рассыпал лепестки цветок, в муках бился и затихал голубь, жутковато занимался огнем клочок газеты.
- Ты пышешь жаром... - без интонации сказал брат, когда закончились эти зловещие эксперименты.
- Я ничего не чувствую.
Он солгал, потому что испугался невероятного. Оно не могло появиться в его жизни, но все ж появилось и даже успело доказать свое существование.
- Оставайся здесь! - приказал брат, медленно утирая пот с потемневшего лица. - Я буду звонить в Центр...
Через час, наполненный тягостным ожиданием и краткими диалогами с матерью через стену, вокруг особняка развернулись радиационная команда Ядерного центра и части армейской поддержки.
По-старому саду между тлеющими от нестерпимого жара деревьями почти бегал растерянный человек и не чувствовал, не чувствовал, не чувствовал ничего...
- Внимание! - сказал мощный радиоголос после предварительного покашливания. - Оставайтесь на месте!
- Коротышка! - тут же позвал его голос брата. - Мы, кажется, влипли немного... Вокруг тебя высокая радиация и приличная температура. Сам видишь: деревья горят. Давай думать, как выбраться... Но ты же ничего не чувствуешь! - голос сорвался в недоумении и тут же выровнялся. - Сейчас мы включим дезактиваторы, а ты будь спокоен...
Когда над забором возникла серо-зеленая маска первого смельчака, загорелся дом. Маска тотчас пропала, и долго молчал радиоголос, только беспомощно перекликались невидимые люди.
В голове играли в бильярд металлическими шарами, те сталкивались, глуша все мысли. Он терпеливо ожидал, когда придет брат, приедет доктор, позвонит жена, начнется дождь, включится реклама, взорвется вулкан, откроет совещание начальник, - черт возьми, что-то должно начаться, отменив нелепость, окружившую его.
- Коротышка... - позвал брат. - Мы пока ничего не выяснили, но город эвакуируется. Потерпи...
Он замычал в ответ, сдавливая ладонями грудную клетку, потому что не знал, что именно терпеть, когда все так нестерпимо, даже голос брата, сказавший: "Потерпи!.."
Потом он кричал что-то через забор.
Потом на нем сгорела вся одежда, и не было у него даже испуга.
А еще позднее была попытка выйти через горящий дом, но дом рухнул, и он, страшный и голый, залез на забор, чтобы потрясенно увидеть все... Город пустел, покрываясь безжизненными клубами выхлопных газов, а улицы заполняли люди в фантастических защитных костюмах. Они хлопотали над приборами, осторожно прячась за углами домов. Прячась от него! И солнце равнодушно светило на эту картину...
Он спрыгнул с забора и пошел по улицам, не понимая своей наготы. От него разбегались защитные костюмы, что-то говорил, кричал голос брата. А там, где он проходил, дымилась трава на аккуратных газончиках, которыми так восхищались гости городка...
Он медленно прошел город насквозь и очутился у подножия холма, откуда и начал свой уже спокойный путь к его вершине.
"Почему они не стреляют?" - с мимолетным любопытством подумал он, и его мысли вновь вернулись к тому, ради чего случилась эта поездка в родной дом. Все-таки не только для сладких воспоминаний отложил он все срочные дела. Что-то иное потянуло, привело сюда и бросило... Что?
Они делали бомбу и хотели овладеть всем на свете, держа в секрете великое, конечно, открытие. Открытие в руки не давалось. Ядерная война в грезах представлялась самой интересной войной на свете. Жестокость не называли жестокостью, она была игрой, обычной детской игрой без правил и последствий. А вот сейчас появилась робкая уверенность: началось все именно тогда. Игра не закончилась вместе с юностью - она сменила игроков, он стал чьим-то партнером и проиграл.
"Интересно, я уже поседел или нет - вдруг коротко щипнуло слезой глаза. Слезой в сотни рентген. Или уже в тысячи?
- Внимание! - завопил с неба голос, подвешенный к вертолету. Голос подкрался незаметно. - Одно уточнение, дружище! Вам нужно взять влево! Запоминайте: влево! И ни в коем случае не останавливайтесь! Сейчас вам сбросят еду и воду! Мы продолжаем работать! Кстати, вас снимают на пленку! Крепитесь! Но, ради бога, только влево!..
Свистнула турбина, и легкая машина, бросив тень на его пути, ушла вбок. Улетел и голос, так и не сказав чего-то главного...
Вслед вертолету смотреть не хотелось. Вода и еда. Вода станет паром, а еда - углями. А почему влево? Они хотят увести его в пустыню? Дурачье... Надеются, видимо, вскрыть его труп и что-то понять. Дурачье.
Он понял, что факт скорой смерти стал для него бесспорным, и даже ощутил превосходство над суетливыми потными парнями там, внизу, у экранов мониторов и осциллографов. Они в растерянности, потому что недодумались еще до исхода... А рентгены растут, и его путь отмечает не просто почерневшая, а горящая трава...
Значит, им всем нужно, чтобы влево... Там его взбесившийся организм испустит критические нейтроны, и будет взрыв. Пустыня превратится в тривиальный полигон, где пройдет испытание первого в мире живого ядерного устройства. Ах, какая сенсация! А какие заголовки в газетах!.. Он в бешенстве сжал кулаки и увидел, как после неуловимой вспышки медленно встает вонючий наглый гриб, ветер жадно соберет атомную пыль, и тогда...
Он оглянулся назад и сразу понял, что сделал это в последний раз, потому что увидел за собой всю огромную жизнь, которую почему-то не замечал раньше. Там осталась могила отца, остались мать, брат, люди со знакомыми именами и еще миллиарды, безымянные для него. Он пришел сюда от них, но теперь он - это не они. Когда-то свершилось невиданное предательство, и все вернулось к нему.
"Но почему?! - родилась в нем изумленная злоба. - Почему не один из тех, кто сидит за кнопками, а я? Чего не простила мне жизнь? За что все будут жить, а я... Господи! Как ты обернул все жестоко и несправедливо!.."
В нем возникло резкое, как удар, желание вернуться вниз и вломиться в ряды машин с камуфляжем на бортах - чтобы только осколки брызнули... Но он пошел дальше, потому что его начинала тяготить нагота под огромным пустым небом.
"Только не сейчас... - подумал он, словно заглянув в сотни глаз, наблюдавших за ним сейчас. - Только не сейчас. Не надо..."
Он не стал поворачивать влево, вспомнил о каменоломне на вершине холма. Хорошее место для него. Самое замечательное место. Будет меньше выбросов, а их Центру все равно придет конец...
Позади нахраписто выли вертолеты, хорошие машины с неиспользованным боезапасом. Сейчас они вспомнят об этом. Куда, интересно, подевался вертолет с динамиком? Крикнул бы кто-нибудь с неба: "Эй, Коротышка! Как дела?", а он бы срывающимся голосом ответил, что все прекрасно, и, может быть, даже улыбнулся...
