- Есть что-то интересное?
Всего через три минуты уже молодая поросль клана Луневых переглядывалась через стол, определяя - кто первый будет просить денежку на бедность. Выиграл Геннадий Арчибальдович. Быстро отчитавшись по своему основному занятию и мельком упомянув об исключительно удачном приобретении пароходов "Ласточка" и "Стриж" (можно сказать, первенцев будущей речной флотилии Русской аграрной компании), молодой директор осторожно поинтересовался:
- Ваше сиятельство, нас интересует чай?
- В смысле торговли? Нет. И не надо лишнего официоза, Геннадий, я же просил.
- А возможность получить собственные плантации на землях империи?
- Например, где? В Грузии? Покорнейше благодарю, но такого счастья мне и даром не надобно.
- А если они будут рядом с Екатеринодаром ?
Аристократ выгнул в удивлении левую бровь и уточнил:
- Кубань? В первый раз слышу, чтобы казаки увлекались биологией и селекцией растений.
Несмотря на неприкрытый скептицизм начальства, Геннадий упорно не желал падать духом:
- Я бы и сам не поверил в такую возможность, если бы один человек не привел очень веские доказательства.
Мужчина с преувеличенной аккуратностью достал и положил перед собой небольшой полотняной мешочек, вроде кисета для махорки. Раскрыл горловину, и высыпал себе на ладонь небольшую горстку чего-то, действительно похожего на подсушенный чайный лист.
- Лично заваривал и снимал пробу, Александр Яковлевич.
Размяв между пальцев скрученные и измятые листочки, затем поводив ими рядом с носом, владелец компании без малейшего интереса поинтересовался:
- И насколько же велика плантация этого человека?
- Дюжина кустов.
Как ни странно, именно этот ответ зажег огонек интереса в глазах работодателя.
- Продолжайте.
- Этот человек всего лишь любитель-одиночка. Действуя на свой страх и риск, и без малейшей поддержки, всего за десять лет он добился поразительнейших результатов - его чайный лист ничем не уступает лучшим заграничным сортам. Если мы окажем небольшую поддержку, поможем грамотными специалистами и предоставим землю, то...
- Благодарю, я услышал достаточно. Сколько?
Молодой Лунев и этот вопрос понял совершенно правильно:
- Тридцать тысяч на покупку участка земли под плантацию, и примерно четыре-пять тысяч в год на селекционную работу. Уверен, результат будет!
Оружейный магнат аккуратно ссыпал листочки обратно, затянул горловину мешочка. Взвесил на ладони, и спокойно уронил - аккурат в ящик своего стола.
- Жду вас через две недели с документами и тем самым человеком - компании интересен этот проект.
Геннадий смиренно принял на свои плечи очередную ношу и ответственность, при этом едва удержавшись от довольной улыбки.
- Виктор, что у вас?
Сын стряпчего в своих привычках явно был похож на отца - хотя бы потому, что одновременно с первыми словами он положил перед собой тоненькую красную папку. А вот говорить так же уверенно и гладко у него пока не получалось - фабрикант минут пять слушал его речь, пока не понял, что ему всего лишь предлагают заняться (ну, то есть дать разрешение) производством гнутой мебели из фанеры.
Александр едва заметно вздохнул, и с некоторым трудом подавил так и рвущуюся на язык фразу. О том, что денег он не печатает! Как оказалось в дальнейшем, на ассигнации никто и не претендовал - в отличие от станков. Которые, между прочим, тоже чего-то стоили! Вздохнув, но на сей раз исключительно про себя, князь, скрипя (фигурально выражаясь, разумеется) зубами, и подлокотниками кресла (а тут уже на самом деле), выдал свой вердикт:
- Утверждаю.
Подумал, кое-что вспомнил, и в очередной, уже невесть какой по счету раз, поразил подчиненных многогранностью своей натуры. Небрежным тоном указав Виктору зайти к нему этим же вечерком - за готовыми эскизами будущей мебели и кое-какими заметками. Можно было бы и пораньше, но пока он доберется до своего подземного хранилища, а в нем до простенького замусоленного блокнота...
Оставшись в одиночестве, и твердом убеждении, что больше никаких гостей не будет (все кто хотел, отметились с утра, и Луневы в этом важном деле как раз были последними), хозяин кабинета встал. Походил по кабинету, разминаясь, затем постоял у окна, любуясь на серую хмарь затяжного ливня, и закончил короткую передышку рядом с напольным сейфом. Погремел ключами, добираясь до содержимого стального "толстяка", прямо на месте раскрыл нужную укладку, что-то вписал, что-то вычеркнул, и еще раз быстро все перечитал - вернее, пересчитал. После чего печально констатировал, обращаясь в никуда:
- Хватает, но впритык. Вот только еще чуть-чуть, и придется залезть в швейцарскую кубышку. Черт, может и в самом деле пора подумать о собственном производстве банкнот?
***
Его высокоблагородие полковник Сокерин с утра был немного не в духе. Какой-то определенной причины для этого не было - разве что очередной приступ пречернейшей меланхолии? Да, определенно так. Надо сказать, оная с завидной регулярностью посещала почтеннейшего Георгия Ивановича с той самой несчастливой поры, как он покинул сияющие выси столицы и приехал в Тулу вообще, и Императорский тульский оружейный завод в частности. Конечно, служба есть служба, да и карьерные перспективы были весьма неплохие (до генеральских лампасов, фигурально говоря, уже было рукой подать) - но боже ж ты мой, как уныло и серо в этой имперской провинции!
- У-ууууу!!!
Полковник непроизвольно вздрогнул, едва не разлив свой утренний кофе.
- Чтоб тебя!..
Проклятый заводской гудок стоял как раз напротив единственного оконца его небольшого "кабинета", так что привыкнуть к его густому вою-реву было весьма затруднительно. Собственно, он так к нему и не привык. С раздражением отставив небольшую чашку с коричневой гущей на дне, чиновник военного ведомства надел фуражку, и покинул клетушку-кабинет - его ждал обход заводских цехов. Конечно, особой необходимости совершать такой утренний моцион вроде бы и не было... С другой стороны, если мастеровщина и всячески ей потакающие инженеры, вроде тех же братьев Мосиных, почувствуют только лишь намек на то, что надзор за ними ослаб - тут же потеряют свое и так невеликое рвение. В свою очередь, это автоматически отодвинет столь желанное возвращение в Санкт-Петербург, ибо пока не начнется валовое производство винтовок, следующего назначения (а вместе с ним и должности с чином) ему не видать.
Так он и ходил по низеньким полутемным цехам, требовательным взором и редкими, но неизменно ценными указаниями блюдя государственный интерес - и собирался делать это и дальше (потому что Офицерское собрание открывалось после пяти вечера, а местные театральные постановки вызывали в нем исключительно жалость). Если бы только не заметил непонятную суету, происходящую на заводском стрельбище. Точнее сказать, что он ее даже и не заметил, а просто-напросто взял и услышал - строенные щелчки выстрелов, временами переходящие в настоящую пулеметную канонаду, на десять-пятнадцать выстрелов зараз. Об каких-либо испытаниях пулеметов его не извещали, а посему требовалось немедленно разобраться - кто, что, и на каком основании!.. Стоило только ему обогнуть саженной высоты вал земли на границе стрельбища, и пройти небольшую будочку с отсутствующим (очередной непорядок!) сторожем насквозь, как все ожидания-предположения тут же подтвердились. На широком поле присутствовали мастеровые опытного производства, оба Мосиных, Сергей и Митрофан, и что самое возмутительное - присутствовали они не просто так, а в компании из трех незнакомых чиновников, и целой дюжины еще более незнакомых мужчин абсолютно цивильного вида. То есть, личностей, на императорском оружейном заводе априори посторонних! Не успел он сделать еще несколько шагов, как один из штатских штафирок, затянутый в вицмундир чиновника восьмого класса, довольно ловко прижал к плечу карабин непонятного вида, чуть-чуть подался вперед - и разразился длиннющей очередью, звучавшей просто бесконечно долго. Мишень, принявшая на себя весь этот свинцовый шквал, заметно покосилась, а чиновник что-то сделал со своим ручным пулеметом, и опять чуть подался вперед.
