Доминик не спускал глаз с толпы верующих, сидящих на скамьях со спинками, в главном нефе. Толпа — в которой попадались и нелюди, хотя вряд ли это были инопланетяне — казалась глубоко погруженной в религиозный обряд. Магнуса беспокоило то, что по периметру нефа, через каждые десять-двенадцать метров, стояли паладины в боевых скафандрах, непрестанно оглядывавшие толпу верующих. Двое таких же сверкающих броней истуканов охраняли главный выход.
— Черт побери, они могут нас заметить.
Тетсами покачала головой.
— Вряд ли. Им надо поддерживать порядок среди своей паствы, а не глазеть по сторонам.
— Нет, давай-ка поднимемся повыше, от греха подальше.
Они быстро, пригнувшись, перебежали в соседнюю нишу справа, и по еще одной винтовой лестнице прошли на балкон, откуда открылся вид на молящихся и паладинов.
— Похоже, охрана не уберется отсюда, пока не закончится служба и не рассосется толпа, — сказал Доминик. — Придется ждать.
— Ну что же, будем ждать, — вздохнула Тетсами. Они сели на каменную скамью, стараясь не высовываться за перила. Тетсами наблюдала за одним концом храма, Магнус — за другим. Паладины стояли неподвижно.
После довольно продолжительной паузы Тетсами спросила:
— Ты — уроженец Бакунина?
— Я думаю, такой вопрос считается бестактным. Девушка хохотнула.
— Нет, самым бестактным на Бакунине считается вопрос: Почему неабориген прибывает сюда?
Они помолчали.
— Почему ты спросила?
— Иногда мне кажется, что Бакунин обладает монополией на производство религиозных фанатиков.
— А разве этот мир не основан на принципе социалистического атеизма?
Тетсами опять хохотнула и махнула рукой в сторону алтаря.
— Членов Общины Основателей вывернуло бы наизнанку, увидь они эту мерзопакостную показуху.
— Ну, по крайней мере на планете нет государственной религии.
— Она будет… спустя пять минут после того, как кто-нибудь сформирует государство на Бакунине.
— Не думаю, что мы оба доживем до этого.
Священник монотонно бубнил бесконечную молитву. Только теперь Доминик обратил внимание, что две трети верующих были скованы легкими кандалами на запястьях и лодыжках. Большинство присутствующих являлось узниками Церкви. Чуть погодя Тетсами спросила:
— Что с тобой вообще приключилось?
— В каком смысле?
— Твой прикид стоит не меньше кило. Церковь запросила за тебя выкуп в сто килограммов. Дерешься ты как спецназовец…
— Ты забыла о начиненной кибернетикой руке.
— Вот-вот, так откуда же ты взялся?
Доминик стиснул зубы — искусственные, ровные, гладкие. Он не мог ими поскрежетать.
— Ты только что сказала мне, что именно такой вопрос и считается самым бестактным.
— А, дьявол… извини, Доминик. У меня нездоровое любопытство. Не могу сдержаться.
Наступила неловкая тишина.
Дом смягчился.
— Мою компанию «Годвин Армз Энд Армаментс», атаковали… отобрали ее у меня. Мне удалось сбежать, и я оказался в Восточном Годвине.
— Бога душу мать… — хрипло прошептала Тетсами.
— В чем дело? — Дом взглянул на ее вдруг посеревшее лицо.
— Дерьмо, дерьмо, дерьмо. — Она яростно замотала головой.
— Да в чем дело, черт побери?
Девушка прерывисто вздохнула.
— Самый большой мой контракт, который я когда либо заключала, накрылся. Деньги ушли у меня из-под носа. Моих заказчиков замочила спецкоманда паладинов… — Она снова мотнула головой, будто не веря своим собственным словам. — Парень, я работала на «ГАА».
— Погоди-ка, погоди…
— Нет, я не верю в совпадения. Те паладины появились словно ниоткуда. Тебя они тоже схомутали…
Нервозность Тетсами начинала передаваться и Доминику.
— Успокойся. Дай мне подумать.
— Подумать? О чем тут думать? Ясно, как божий день, — нас обоих кто-то подставил.
— Не нравится мне это.
— А мне, думаешь, нравится? — Тетсами закрыла лицо ладонями.
— Да я не о том, — продолжил Доминик. — Захват «ГАА» — это одно дело, но преследование служащих компании, а тем более единовременных контрактников, вроде тебя, совсем другое.
Тетсами, казалось, не слушала его.
— Мне давно следовало завязать со своей работой. Промышленный шпионаж — слишком опасный бизнес…
— Не думаю, чтобы паладины взяли тебя из-за твоей работы. Главное в том, на кого ты работала.
Магнус услышал, что служба внизу закончилась. Он выглянул из-за перил и увидел, что верующие-невольники в кандалах потянулись к выходу, конвоируемые паладинами, возвращаясь, видимо, в тюремные катакомбы. Через несколько минут в соборе осталась лишь «свободная» треть верующих.
Тетсами посмотрела на Доминика. До нее наконец дошло, что он ей сказал.
— Я что-то не врублюсь, куда ты клонишь.
— Думаю, это объясняет, почему с нами обошлись не так, как с другими «грешниками».
— Что ты имеешь в виду?
— Церковь наверняка тщательно готовит жертвы к каждому шоу. У них богатый выбор — по крайней мере пятьсот узников, а они выбрали нас, причем в тот же день, когда схватили. Они хотели показать нас в прямом эфире сегодня вечером.
Тишина, возникшая между ними, стала чуть ли не осязаемой.
— Идет охота за всем персоналом «Годвин Армз», — сказал, наконец, Магнус.
— А причем тут я? Я — вольная пташка…
— Оки разыскивают сотрудников «ГАА» по платежным ведомостям. Если ты заключила контракт с «ГАА», тебя тоже включили в список людей, подлежащих ликвидации.
Тетсами долго молчала, а когда заговорила, то в голосе ее сквозил неприкрытый страх.
— Черт побери, ты меня пугаешь.
Магнус и сам себя напугал. Он никогда не думал, что рядовые служащие «ГАА» могут стать мишенями. Кто-то из высшего эшелона — да, возможно. Постоянно враждующие между собой бакунинские корпорации нередко прибегали к услугам наемных убийц, чтобы убрать конкурента. Но преследовать простых сотрудников… в этом не было смысла. Даже если они, сотрудники эти, были лояльны предыдущему руководству…
Доминик решил никого не допускать в горную общину, прежде чем точно не выяснит, что происходит.
А это означало, что он должен залечь на дно. И неизвестно, на сколь долгий срок.
Проклятье.
Он продолжал смотреть вниз. Последний паладин вышел из высоких ворот храма; внутри осталась группа не скованных по рукам и ногам людей, находящихся здесь по своей воле.
— Но почему они это делают? — тихонько спросила Тетсами.
— Если бы я знал, то чувствовал бы себя лучше. Позади них послышались шаги.
