- Тут по щиколотку! Можно было не раздеваться.
- Кран перекрой! – отдал очередной приказ Никита и включил фонарь.
Сочное тело Ольги здорово отвлекало от дела. Оно действовало так же, как высвобожденный из обертки шоколад притягивает к себе сладкоежку. Естественный, сложно преодолимый соблазн! И девушка пользовалась этим умело и бесстыдно, как оружием.
Никита сбросил вниз голубое платье.
- Оденься!
Также послушно был исполнен и этот приказ. Опасные для любого нормального человека жители Железницы будто бы на самом деле боялись городского гостя и беспрекословно выполняли его распоряжения. Даже некогда строптивая блондинка Алина доверчиво ждала указаний.
Никита начал входить в роль полководца - страх тут же выветрился из сердца.
« И мочалок командир!», - вспомнились не к месту слова из старого детского стиха. Теперь он уже и сам не знал, за кем остался этот «раунд».
Потому что главный удар обычно наносят, когда ты не ждешь!
Подводный тоннель нацеливался в сторону светящегося треугольника. Обычный, укрепленный дубовыми брусками лаз, такие в старину рыли для шахтеров. Длиною - метров пятнадцать.
Под ногами сочно хлюпала вода, и пахло старым болотом. Лаз резко обрывался вертикальным подъемом вверх. Ржавая четырехметровая металлическая лестница под потолком упиралась в светящийся зеленым светом люк размером с канализационный.
Материал, в котором было вырезано идеально круглое отверстие, походил на малахит. Прожилки внутри полупрозрачного минерала поблескивали зеленым светом, словно елочная гирлянда - электричеством. Зрелище необычное. И фонарь стал не нужен.
Ольга плотно прижалась к стене, пропуская мужчину, и тут же оттолкнула плечом Алину, попытавшуюся было пройти следом.
Возможно, это и была западня. А Ольга, видимо, хорошо знала, для чего они здесь оказались.
- Ты первая! – галантно изогнувшись, предложил Никита, уступая дорогу к люку.
Брюнетка даже не шелохнулась, только ещё сильнее прижалась к стене.
- Пока ты не войдешь, ни для кого входа нет. Ты меня проверяешь, что ли?
Никита ухватился за мощные ржавые перекладины. Прошел десяток секунд - и голова застыла у люка. Отверстие оказалось затянутым колышущейся непрозрачной пленкой.
И выглядело это так же, как легкое колыхание темной воды в колодце. Только вот… колодец этот висел перевернутым над головой, и вода из него не вытекала, будто законы физики резко поменяли свои минусы на плюсы. Антимир!
Поднеся руку к «воде», Никита заколебался. На такое еще нужно решиться!
- Давай же! – нетерпеливый, раздраженный голос Ольги подействовал успокаивающе. В нем не было и капли сомнения.
Сжав до боли челюсти, Никита медленно погрузил палец в жидкую пленку - тут же выдернул наружу. Палец остался на своем законном месте и даже стал светлее, очистившись от грязи и песка. Это походило на обеззараживание. Обычный карантин!
Сердце вдруг ускорило свой бег - от волнения зачесался нос. Никита закрыл глаза, набрал полную грудь воздуха и погрузил голову в колышущуюся «воду».
Возникло ощущение, что попал в сверхмощный пылесос - с хлюпающим звуком тело всосало внутрь зеленого минерала.
Никита открыл глаза: «малахитовое» треугольное помещение размером со стандартную комнату поблескивало зелеными бликами, будто светодиодами. Острый мыс находился в дальнем углу. Синие прямоугольные вставки из несветящегося непрозрачного минерала, похожего на гранит, расположились в носовой части. Стены оказались теплыми и твердыми на ощупь.
Две по виду каменных зеленоватых плиты с тяжеленными крышками лежали параллельно друг другу в нескольких шагах, ровно посредине помещения. Гладкие, полированные «надгробья» медленно поднимались. Происходящее здорово напоминало прочитанные в детстве романы о Дракуле. Становиться вампиром Никита не собирался…
Наконец крышки замерли в вертикальном положении. В той из них, что находилась справа, в верхней её части светился такой же стеклянной «глаз», как и в мельнице Фомы.
Внезапно из «глаза» выстрелил зеленый луч и пронзил мозг Никиты, будто шпага безжалостного бретёра.
Несколько мгновений в голове шумело и трещало - в кормовой части раздался рев, похожий на разгон невидимых ускорителей. А носовые синие вставки стали прозрачными. За ними виднелся еловый лес, слабо освещенный зеленоватыми колдовскими бликами. Словно из ниоткуда, рядом с Никитой «выросла» Ольга.
- Чего ждете?
Девушка уже устраивалась внутри левого «гроба». Она сменила обращение к с «ты» на «вы».
- Где Алина? - внезапно Никита вспомнил об оставшейся внизу девушке.
- Вы её смерти хотите? Мне показалось, что она Вам понравилась…
Никита стоял рядом со своим «лежбищем» и не мог решиться в него залезть.
- Я многое позабыл! Что с ней может случиться?
- Прошу, не надо меня проверять, - Девушка в знак уважения наклонила голову. – Алина не инициирована. Превратится в мясное желе. Вам это надо? Или… Вы именно этого и хотите? К тому же у нас всего два места!
- Нет, пусть живет…
- И я об том же! Свое долголетие она итак получила по наследству! С неё и этого хватит!
И только сейчас, после слов Ольги, Никита вспомнил, что одну из внебрачных дочек Фомы-мельника звали Алиной. Мысль о возможном реальном возрасте молоденькой блондинки поразила…
Белые внутренности «гроба» контурами напоминали человеческое тело. На ощупь оказались упругими и теплыми.
Ольга удобно разместилась внутри, и с нею вроде бы ничего сверхъестественного не произошло.
Никита рискнул - как только затылок коснулся подголовника, тяжеленная крышка начала опускаться. От волнения разобрала жуткая зевота. Накатил животный страх - захотелось вырваться наружу, но крышка закрывалась гораздо быстрее, чем открывалась. Оставшаяся узкая щель позволяла если только просунуть палец.
В затылке больно кольнуло - отключающееся сознание с немыслимым ускорением понеслось по темному коридору навстречу бесконечности.
Обычная земная жизнь с ее привычными радостями и огорчениями, с несбыточными мечтами и небольшими достижениями в один миг стала недоступной для Никиты.
Он сделал шаг «наружу» - неожиданно вырвался за жесткие ограничения обыденной реальности. Та его часть, что звала себя Котом, всегда этого хотела. Но обычный спасительный человеческий страх неудержимым снежным комом разрастался даже в ставшем бесчувственным теле Никиты.
