Ознакомительная версия.
– … тудыть вас в качель, через семь гробов, с присвистом…!
– Кудревато выражаешься, адмирал… – Казаков покосился на Стася. – Нет, чтобы как все, матерком…
– С яхтклуба привык. – безмятежно ответил Крайновский. – Там материться не принято – всё же в одной команде и преподы и студенты, некузяво, – вот и заимствовали как бы морские загибы из популярной литературы. А здесь – само, понимаешь, вырывается. А что, чем плохо-то?
Александр пожал плечами – ничем, мол. Поначалу, в дни всеобщей растерянности, что Совет, что вообще старшие пытались бороться с употреблением ненормативной лексики – из неосознанных педагогических побуждений – но потуги эти быстро сошли на нет. У морячков, спасибо Стасю, густая брань, висящая в воздухе при любых работах, хоть носила нейтрально-романтический, почти литературный характер – воспитанники охотно подражали шефу. Способ выражаться стал своего рода фирменной маркой «навигацкой коллегии» – до тех пор, пока не будет уверенно освоена походка «вразвалочку».
На яле, наконец, справились с ситуацией – Неретин тычками и руганью заставил команду разобрать вёсла, и теперь многострадальная шлюпка, перевалив таким варварским способом на другой галс, набирала скорость. Вёсла на всякий не убирали – они так и торчали по бортам яла. Гребцы сидели на банках, придерживая мотающиеся в такт размахам волн тяжеленные, налитые свинцом вальки. Крайновский, увидав столь вопиющее нарушение морских традиций скривился и схватился за жестяной раструб:
– Весла долой! Вёсла, говорю, уберите, вывесили тут…! И на пайолы, сядьте, муфлоны лабрадорские, храпоидолы… на дно, на дно шлюпки, кому говорят! Неретин, как сойдёте на берег – всей команде наряд вне очереди, задолбали, мля..! А потом – руководство по шлюпочному делу зубрить, сам зачёт принимать буду, бездельники хр..вы!
«…Мать-мать-мать…» – привычно откликнулось эхо…»
Казаков отвернулся и пошагал к сходням, перекинутым с борта флагмана на импровизированный пирс. Доски заскрипели, прогнулись под начальственной тяжестью. «Надо бы поскорее нормальный пирс возводить…» – мелькнула народнохозяйственная мысль. Надо, надо… пирс, навесы для шлюпок, бревенчатые слипы для них же – и это только по морским делам! Где, спрашивается, взять свободные руки, брёвна и прочие пиломатериалы, гвозди, наконец? Координатор и Совет зашивались, пытаясь растянуть штпаное-перештопаное лоскутное одеяло рабочих бригад на всю колонию…
«Тариэль» еле заметно покачивался. Хозяева, выбирая место для колонии, не поскупились – широкая бухта, окаймлённая грядой песчаных дюн, с моря оказалась прикрыта своего рода природным волноломом, баром из песчаных же отмелей, тянущихся вдоль берега и смыкающихся с ним западным – правым, если стоять лицом к морю – краем. Там можно было даже выйти на песчаную гряду и пройти по ней почти до середины, не замочив ног – во всяком случае, в отлив. В прилив глубина между песчаными плешами кое-где доходила до пояса. С моря на природный волнолом накатывали волны, но в самой «акватории» волнение почти не ощущалось.
Проходов в гряде было два: один глубоководный – Стась ручался за пять метров в самом мелком месте, – под самым берегом, у восточного края бухты; и центральный, где «Тариэль» мог проходить пройти лишь в прилив, а глубоко сидящий «Альтаир» не прошёл бы вовсе. Шлюпкам же и «Казанкам» центральный проход доступен в любое время, а заодно – ещё с десяток более-менее глубоких мест между горбами отмелей. Стась категорически запретил ими пользоваться, во всяком случае, до тех пор, пока гряда-волнолом не будет обставлена всеми полагающимися вешками, буйками и навигационными знаками. Одно подобное сооружение как раз и возводили сейчас на берегу – обшитую корявыми брёвнышками тысячествольника трёхметровую пирамиду у восточного края бухты. Место для ещё двух выбрали – с утра Стась самолично мотался по «Восточному фарватеру» на «Казанке», делая промеры и размечая положение будущих створовых знаков. Кроме того в дальнейших, наполеоновских планах значилась установка маячной башенки, которая указывала бы в темноте местоположение каменистой гряды, ограничивающей проход с запада.
«Тариэль» дважды покидал бухту, В первый раз тральщик преодолел прорезу в волноломе самым малым ходом, за «Казанкой», то дело прощупывающей дно полосатым шестом. Во второй раз Крайновский шёл по береговым ориентирам, но всё равно черепашьим темпом. За баром дно сразу уходило на глубину; уже в паре сотен метров – в кабельтове, как «по морскому» выразился Стась – импровизированный лот не достал до дна. Казаков в тот раз был на борту вместе с наркоммором и впервые имел возможность обозреть посёлок с берега, с большого расстояния. Пока «Тариэль», уютно попыхивая машиной, совершал эволюции, координатор рассматривал в бинокль и здания колонии и гряду дюн, и цепочку островков, вырисовывающихся у горизонта. Стасю предстояло отправиться туда сегодня; ещё раньше до островов пару раз успели сбегать на «Казанке». Всего их оказалось то ли шесть, то ли восемь, в поперечнике от сотни метров до двух с лишним километров. Самый крупный их этих клочков суши, получивший имя «Песталоцци», был избран местом ссылки для интернатской администрации и техникумных хулиганов. Их-то и предстояло отвезти Стасю; Казаков же намеревался прямо сейчас проинспектировать ссыльнопоселенцев на предмет наличия необходимого имущества – никто не собирался оставлять первых зеков Теллура без средств к существованию.
Название острова предложил Малян; сделано это было не без известного злорадства, после того, как он самолично отыскал в сейфе директорского кабинета папку с незаконченной кандидатской диссертацией. Казаков не стал спорить – пусть будет Песталоцци; степень неприязни Маляна к казённой педагогической науке он представлял себе достаточно хорошо.
– Сань, погоди!
Казаков обернулся. Ял (на его борту белела неровная надпись «Штральзунд») уже покачивался у борта «Тариэля»; Крайновский стоял у лееров, не выпуская из рук знак адмиральской власти – уже знакомый жестяной матюгальник. Координатор помахал наркоммору рукой.
– Загляни, если не трудно, в СМГ – гулко разнеслось по пляжу. – Тряхни там колосовских молодцов, они мне ещё ко вчерашнему дню обещали одну железяку сварить. Я курсанта сегодня два раза посылал – всё отбрёхиваются, завтраками кормят. А мне в море идти!
••••••••••••
По дороге к зданию УПК, где обосновалась слесарно-механическая группа под руководством Танеева, координатору предстояло миновать стройплощадку – бригады Валерьяна в ударном темпе заканчивали фундаменты под финские домики; на крайних участках уже начали собирать щитовые стены. Посреди будущей улицы фыркал дизелем гусеничный трактор; впряжённый в волокушу, заваленную тысячествольником с выкорчёвок, он тужился вытащить груз из глубокой колдобины. Вокруг трактора собралась стайка строителей; трактористу наперебой давали советы. Наконец тому надоело; он выбрался из кабины, попинал зачем-то ногой сцепку и решительно полез назад. Трактор, взревев движком, дёрнулся с места.
Ознакомительная версия.
