– Он неглуп, – заметил я, – ведь если он проиграет, дворец ему не потребуется.
Птанг рассмеялся.
– Надеюсь. Но ты должен помнить, что он действительно лучший фехтовальщик среди перворожденных, а значит, и на всем Барсуме.
Приближался день Игр. Ксансак и Птанг нервничали все больше. Волновались и люди Ксансака. Все, за исключением Бан Тора, который стал моим злейшим врагом. Бан Тор поставил против меня много денег и теперь повсюду кричал, что Нолат разделается со мной через несколько секунд.
Я спал один в маленькой комнатушке, смежной с комнатой Птанга. Комнатка находилась на втором этаже и ее единственное окно выходило в сад. В ночь перед боем я проснулся от шороха. Приоткрыв глаза, я увидел в окне тень. В проем вылезал человек. В ночном небе сияли сразу обе луны Марса, но я не успел толком разглядеть его, хотя что-то в нем показалось мне знакомым. Он спрыгнул на землю и исчез.
– Может, это убийца? – предположил Птанг.
– Сомневаюсь. Он мог спокойно убить меня, пока я спал. Я пробудился, когда он вылезал в окно.
– У тебя ничего не пропало?
– У меня же нет ничего, кроме меча, а меч со мной.
Тогда Птанг решил, что кто-то хотел забраться к женщине-рабыне, но перепутал окна. Удостоверившись в ошибке, таинственный незнакомец покинул комнату.
Мы отправились на стадион в четыре зода. Ехали все: и Ксансак с женой, и его воины, и рабы. Все мы сидели на разукрашенных тотах, над головами у нас развевались вымпелы. Впереди ехали музыканты.
С такой же свитой приехал и Настор. Мы объехали вокруг арены, сопровождаемые оглушительным свистом и восторженными воплями. Свист несомненно предназначался мне, а Нолата многочисленная толпа приветствовала радостными криками. Я был всего лишь раб, а он – принц одной с ними крови.
Начались состязания по боксу, борьбе, бои до первой крови. Все ждали нашего выхода – поединка до смертельного исхода. Люди везде одинаковы. Даже на Земле любители бокса во время схватки боксеров ждут нокаута, во время борьбы ждут сломанных рук и ног, а на автомобильных гонках с упоением наблюдают за переворачивающимися и взрывающимися автомобилями. Если бы не существовало никакого риска, люди не занимались бы спортом.
Наконец настал момент, когда я шагнул на арену. На трибунах сидела изысканная публика. Там же находились Доксус со своей джэддарой. Все места были заняты знатью Камтоля. Зрелище потрясало: разноцветные шелка, драгоценные камни, ювелирные изделия – все сверкало и переливалось на солнце.
Нолат прошел к ложе джэддака и поклонился, затем приблизился к ложе Настора, за которого дрался. Я был всего лишь раб и меня не подводили к джэддаку. Меня сразу же провели прямо к Настору, чтобы он мог убедиться, что это именно тот, против которого он сделал ставку. Разумеется, это была лишь формальность, но таковы правила игры.
Пока мы шли вокруг арены, я не видел свиты Настора, зато теперь я хорошо рассмотрел всех. Более того, я увидел Лану! Она сидела возле Настора. Теперь я просто обязан был убить этого Нолата, человека Настора!
Лана ахнула и хотела что-то сказать, однако я предостерегающе покачал головой, опасаясь, что она произнесет мое имя, достаточно хорошо известное перворожденным и означающее смертный приговор для меня.
Странно, что меня до сих пор не узнали, ведь я настолько приметен, что любой, побывавший в долине Дор, должен был вспомнить мой облик. И только потом я узнал, почему черные пираты не опознали меня.
– Почему ты это сделал, раб? – спросил Настор.
– Что именно?
– Покачал головой.
– Я нервничаю.
– Ну да, конечно! Ведь тебя ждет смерть.
Меня провели на край арены напротив ложи джэддака. Птанг встал рядом. Он, насколько я понял, был назначен секундантом. Некоторое время мы стояли вдвоем, вероятно, для того, чтобы я успокоился. Затем приблизился Нолат в сопровождении воина. На арене находился еще и пятый человек – судья.
Нолат был большой и сильный мужчина. Даже в известном смысле красивый. Птанг предупредил меня, что мы должны приветствовать друг друга, и я, встав в позицию, отсалютовал. Однако Нолат презрительно фыркнул:
– Пришло, раб, твое время умереть.
– Ты совершил ошибку, Нолат, – сказал я.
– Какую же? – спросил он, делая выпад.
– Ты отказался приветствовать меня, – я парировал его удар. Лезвия выбили искры. – Теперь я буду безжалостен.
– Жалкий раб! – выкрикнул он и нанес еще один удар.
Вместо ответа я поцарапал ему щеку кончиком острия меча.
– Я предупредил тебя.
Нолат рассвирепел и бросился на меня с очевидным намерением немедленно закончить поединок. Мой меч царапнул другую сторону его лица и, мгновение спустя, нарисовал на его груди знак – кровавый крест.
Все замерли. Только свита Ксансака откровенно торжествовала. Кровь хлестала из ран Нолата, он двигался с видимым трудом. Внезапно тишину разорвали крики:
– Смерть! Смерть!
Было ясно, что Нолат не мог поразить меня. Значит, все хотели, чтобы я убил его. Толпа жаждала убийства. Но я просто обезоружил Нолата, и его меч со звоном упал на другом конце арены. Судья побежал за ним, и я не стал препятствовать.
Я повернулся к секунданту Нолата:
– Я дарю ему жизнь!
Эти слова я произнес достаточно громко, чтобы их слышали все. Раздались вопли:
– Смерть! Смерть!
– Он предлагает тебе жизнь, Нолат, – сказал секундант.
– Но выигранное пари должно быть оплачено так, как будто я убил тебя, – добавил я.
– Я буду драться, пока не убью тебя, – сказал Нолат. Он оказался отважным человеком и мне не хотелось убивать его. Его рука снова сжимала возвращенный меч, и мы вновь вступили в схватку. На этот раз Нолат не улыбался и не пытался оскорбить меня. Он дрался за свою жизнь. Он боролся как загнанный в угол зверь. Он был хороший фехтовальщик, но далеко не самый лучший среди перворожденных. Я мог бы убить его в любой момент, но мне все же не хотелось делать этого, поэтому я нанес ему еще несколько колотых ран и снова выбил меч. И так несколько раз. И когда судья в очередной раз побежал за мечом моего противника, я подошел к ложе джэддака и отсалютовал ему.
– Что тебе надо, раб? – спросил офицер охраны.
– Я пришел просить жизнь для Нолата. Он хороший фехтовальщик и отважный воин. Я не убийца и убивать его сейчас – неблагородно.
– Странная просьба, – сказал Доксус, – этот бой до смертельного исхода, он должен продолжаться.
– Я здесь чужой, но там, откуда я пришел, бой может быть прерван, если один из участников докажет, что имело место мошенничество.
– Кого ты имеешь в виду, Настора или Нолата?
– Пока я спал прошлой ночью, в мою комнату кто-то проник и подменил мой меч на более короткий. Он на несколько дюймов короче меча Нолата. Во время боя я заметил, что это не мой меч. Ксансак и Птанг подтвердят это.
