Когда врачи ушли, Чёрч подошел к Улиссу и, положив ему руку на плечо, сказал:
– Не унывайте, Хент, мы вылечим Люо.
– Боюсь, что это от препарата, – со вздохом отозвался Улисс.
– Глупости. При чем здесь препарат? Мало ли бывает случаев летаргии… Сейчас как раз время широко применить препарат.
– Ни за что!
– Напрасно. Поймите, Люо сейчас нет. Нам нужны таланты, иначе – крах нашему Обществу, крах всему. Мы дадим вам сколько угодно денег. Назовите любую сумму.
Улисс молчал, он почти не слушал Чёрча. Две мысли переплетались в его голове: «Почему уснул Люо?» и вторая, столь же мучительная: «Как вернуть Лайгу?»
Он не выдержал и спросил Чёрча:
– Где Лайга?
Вопрос не застал Чёрча врасплох, он ожидал его.
– Где Лайга? – переспросил он. – Почему вы думаете, что я должен знать это?
Улисс стиснул зубы, чтобы не раскричаться, не сказать лишнего слова.
– Мне подумалось, что вы знаете.
– К сожалению, нет…
Чёрч начал одеваться.
– Мне кажется, – сказал он уже у двери, – что вы могли бы вернуть Лайгу, согласившись произвести новые опыты. Женщины любят покапризничать и помучить нас. И потом… вы сами должны понимать: Лайга из таких женщин, которым не пристало жить в нищете. Подумайте об этом, Улисс.
Денег не было. Улисс продал кое-какие вещи и выручил около пяти тысяч бульгенов. Этого хватит ненадолго. Особенно, если продолжать опыты. Единственная обезьяна, которая еще не подвергалась экспериментам, неожиданно издохла. До этого животных в лабораторию доставляли агенты Чёрча. Теперь Улиссу не хотелось обращаться к нему. Хент решил сам раздобыть обезьяну и отправился в зоологический магазин. Но там обезьян не оказалось. Продавец посоветовал Улиссу обратиться в институт изучения рас и народов.
– Там есть много животных, – сказал он, – может быть, вам продадут.
Директор института, низенький полный мужчина с добродушным лицом пастора, принял Улисса очень любезно и, выслушав его, с готовностью взялся помочь. Он вызвал одного из служащих и спросил его., можно ли удовлетворить просьбу Улисса.
– У нас имеется сейчас шесть больших человекообразных обезьян, – сказал тот. – Одна самка беременная. Может быть, она подойдет господину…
– Хент, доктор Хент.
– Если господин Хент найдет ее пригодной для своих опытов, мы можем ее продать. В связи с беременностью она для наших опытов не годится. А если этот экземпляр почему-либо не понравится господину Хенту, достаточно подождать неделю, и мы сможем предложить ему другой. В наш адрес уже выслана партия животных, она вот-вот должна прибыть.
Директор предложил пойти посмотреть обезьяну.
Миновав здание лабораторий, Улисс и его спутники подошли к небольшому деревянному сооружению, напоминавшему миниатюрный средневековый замок довольно привлекательной архитектуры. Фасад его был украшен всевозможными резными фигурами и увит плющом.
– Это наш обезьянник, – сказал директор.
Изнутри валил запах животных и слышались крики обезьян. Среди щелкающих звуков выделялся монотонный ноющий голос. Он был такой печальный, что Улисс остановился. Директор института спокойно сказал:
– Это снова капризничает Зома, никак не смирится со своим пленением. Пойдемте, поглядим на нее, она сидит в одной клетке с интересующей вас самкой.
В большой клетке сидела обезьяна и еще какое-то существо, забившееся в угол.
Увидев людей, обезьяна бросилась к передней стенке клетки и сквозь прутья протянула лапу за лакомством. Второй узник не обратил никакого внимания на вошедших, только перестал кричать и теперь тихо всхлипывал.
– Зома, Зома, иди сюда! – позвал директор. – Вот упрямица! У нее на днях издох детеныш, – объяснил он Улиссу, – и она никак не успокоится. Иди сюда, говорю тебе.
Зома не трогалась с места, только повернула лицо, и на Улисса глянули два человеческих глаза, застывших в безысходной скорби. Не могло быть никакою сомнения – в углу клетки сидела женщина. Кожа ее была красновато-кирпичного цвета, волосы спутанные, курчавые, черные. Губы толстые, красные, нос несколько вдавлен… Возле нее стояла миска с нетронутой едой.
– Это же человек! – воскликнул Улисс.
– Ну и что? – сказал директор. – Это туземка с Великоокеанских островов, служанка местного царька. Она нарушила закон, воспрещающий браки с иноземцами, и царек охотно продал ее, вместо того, чтобы вздернуть на кокосовую пальму.
Видя, что объяснение не совсем удовлетворило щепетильного посетителя, директор добавил:
– Мы изучаем сходство дикарей и обезьян и их отличия от белого человека.
– Но это же бесчеловечно! – воскликнул Улисс. Директор рассмеялся.
– Ну что вы, дорогой мой, разве можно быть таким мягкосердечным. Дикарь – животное. Что он понимает!
Женщина, забыв о посетителях, схватилась за голову и снова начала плакать. Сквозь рыдания ясно слышались слова:
– Ма, зеди… брахом, ука…
И бесконечно повторяемое слово «Чан». Имя умершего ребенка? Или имя любимого на далеких островах, с которым женщину разлучили?..
Чтобы скорее уйти из этого страшного домика., Улисс сказал:
– Я согласен взять обезьяну. Сколько вы за нее просите?
– Семьсот бульгенов, – ответил директор.
– Простите, – сказал Улисс смущенно, – но для меня это очень дорого.
– Тогда возьмите Зому. Ее можно случить с человекообразной обезьяной. Говорят, что от такой гм… случки дикарки беременеют. А впрочем… Наука еще не сказала последнего слова… Зому мы отдадим дешевле, пожалуй, за двести. Вы сами понимаете: дикаря куда легче купить на любом дальнем острове, чем возиться с поимкой человекообразной обезьяны в тропических лесах…
Улисс с удивлением взглянул на директора и, не попрощавшись, покинул институт.
Эли долго не приходила, и Улисс уже начал волноваться. Она обещала прийти в семь. Уже восемь, а ее все нет. Эли никогда не опаздывала. Что могло случиться? Улисс позвонил на квартиру Милоти, но никто не подошел к телефону.
Половина девятого. Улисс так ожидал звонка, что порой ему чудилось, будто позвонили, и он бежал отворять дверь. Но никого не было.
Наконец в двадцать пять минут десятого Эли пришла. Она, видно, спешила.
– Простите, Улисс, что я опоздала, – сказала она, с трудом переводя дыхание. – Мне пришлось задержаться.
– Я беспокоился. Вы мне так нужны были… Особенно сегодня.
– Что-нибудь случилось?
– Ничего особенного…
Улисс помог Эли снять пальто и, усадив ее на диван, сел рядом.
– Что же вас задержало? Вы так аккуратны всегда, я очень волновался.
