Брехтовская Шен Де в пьесе была переправлена на Марию. Правда, профессию ей режиссерский гений оставил прежнюю.
Проститутка вписывалась и в новую концепцию.
К Шарыгину тем временем присоединилось трио туристов-капиталистов. Возникла проблема ночлега. Найди нам возможность переночевать, попросили они Ивана. Хотя бы в ближайшем доме. Начни с ближайшего!
Крюсс выпячивал живот, Загорский с интересом отщелкивал кадры на воображаемый фотоаппарат, Сивашова лениво обмахивалась косынкой.
Шарыгин метался по сцене, стучась в невидимые квартиры.
— Убедительней! — привстал с кресла Суворов. — Григорий Валентинович, не изображайте Квазимодо. Ходите, как… Боги, тьфу, Европа! Вы хорошо. Сытости побольше, неги. Беспокойство о ночлеге — легкое, его немного.
Галка пыталась одновременно слушать сцену и читать режиссерские правки.
Песков неслышно переговаривался с Хабаровым. Казимирчик воодушевленно внимал репетирующим. Жмуркова, убрав зеркальце с помадой, скучающе катала за щекой леденец и раскачивала коленями нижний ряд.
Монотонный скрип кресел наконец надоел Суворову, и он вскинул голову:
— Кто там качает? Прекратите немедленно!
— Сорри, — подняла руку Жмуркова. — Можно в туалет?
— В уборную, моя юная коллега, — повернулся к ней Хабаров. — В мои благословенные времена слово "туалет" касалось лишь платьев.
— Да вы зажились! — весело воскликнул Песков.
— Не вы подвесили сей волосок, — назидательно заметил Хабаров.
— Черт! — взорвался Суворов. — Что за галдеж! Вероника Андреевна, пожалуйста, туалет к вашим услугам. Остальные, хотя я всех вас уважаю как актеров, — заткнулись!
— И я? — спросил Шарыгин.
— Вы как раз продолжайте.
Жмуркова, покачивая бедрами, звонко отстучала каблучками свой выход. Несколько секунд после ее исчезновения за портьерой стояла тишина, затем Шарыгин спохватился:
— Кривые спекулянты кругом! Боги плюют на вас! Гореть вам в кипящей смоле! Никто не желает подселить туристов. — И устало добавил: — Теперь остается только проститутка Мария. Уж она не откажет.
Трио европейцев в сторонке любопытно крутило головами.
— Замечательно! — выкрикнул Суворов. — Теперь — Мария.
— Ой!
Галка вдруг сообразила, что слова Марии читает она, и рванула на сцену. Ступеньки будто смазали маслом (Аннушка пролила?), и она чуть не растянулась на них, больно ударила коленку и через силу прихромала к столу.
Эх, трамвая не хватило!
Как там? Раз, два… Меркурий во втором доме… Вам отрежут голову!
— Вы готовы?
Лицо режиссера пряталось в тени, но выражение по голосу имело донельзя кислое.
— Да, — сказала Галка.
— Забирайтесь на стол.
— Куда?
— Боже мой! Вы читали Брехта-то? Там Мария отвечает с верхнего этажа.
— Извините. Я уже.
Стол был крепкий — Галку выдержал, лишь ворчливо потрескивал под ее весом. Она осторожно расправила смятую скатерть.
— Начинайте, — потребовал Суворов.
— Мария, — Шарыгин, чтобы действительно создалась иллюзия разговора снизу вверх, встал на колени, — туристы здесь, а я не могу найти для них прибежища. Прими их на одну ночь.
— Б-боюсь, что нет, Иван, я жду клиента.
Галка шевельнулась, и стол взбрыкнул как живой. Шарыгин придержал его за край.
— Здесь никто не хочет принять их.
— Хорошо. Я могу спрятаться, и тогда клиент уйдет. Правда, дела мои плохи, и если… если к завтрашнему утру я не расплачусь…
— Галина Ивановна, ну что вы мямлите? — встал Суворов. — Вы уж не просто читайте. Вы актриса или кто? — И до обидного громко, через кресла, обратился к Казимирчику: — Алексей Янович, будьте добры, посмотрите, что там Алла Львовна, не пришла ли.
— Всенепременно! — подхватился Казимирчик.
Он легко взбежал по лесенке и пересек сцену, скрывшись за кулисами. Правда, еще успел, прижимая руки к левой стороне груди, лицом выразить Галке свое восхищение.
Ну не негодяй ли?
— Врежь ему, — шепнул Шарыгин.
— Кому?
— Сашке-Наполеону. Суворову нашему.
— Как врезать? — округлила глаза Галка.
— Как мне вчера на репетиции. Сыграй эту Марию, как можешь.
— Тут текст исправлен…
— И что? — Шарыгин посмотрел на нее. — Исправлен, исчеркан. Какая разница? У тебя вся труппа в зрителях. Кому, как не им?
— Я не знаю, как, — отчаянно прошептала Галка. — Я вообще не помню.
— Значит, это само проявится.
— Это же только на "Бесприданнице".
— А я не уверен, что только.
— О чем вы там шепчетесь? — спросил Суворов.
— Обсуждаем психологию героини, — ответил Шарыгин.
— Нечего там обсуждать. Ладно, все, — Суворов махнул рукой. — Боги со сцены — брысь. Григорий Валентинович, вы тоже. Будем считать, все здесь и так понятно. Европейцы расплатились за ночлег и, возможно, за утехи с героиней. Все-таки… Все-таки да, очень интересная трактовка… И героиня на полученные деньги открывает ларек. Галина Ивановна, давайте вот сцену за прилавком начальную, только-только купили… Да слезьте вы со стола!
Галка слезла.
— Ну и за стол, — показал Суворов. — Как за прилавок.
Галка встала, куда было сказано.
— Веснина — бывшая владелица, Хабаров — столяр, то есть, в нашем случае — ремонтник, Костоглотов и Жмуркова — разорившиеся магазинщики… Где Жмуркова? Сивашова — побудь за нее. Игорь Борисович — за многочисленных родственников. В темпе, в темпе!
Суворов снова захлопал в ладоши.
Мимо Галки, разводя руками, пробежал Казимирчик. Аллы Львовны не нашел, вернулся в зал.
Галка закрыла глаза.
Значит, врезать. А как врезать, если ничего не понятно? Кто я? Галка? Мария? Нет, я Шен Де, добрая девушка, которой представился случай открыть табачную лавку.
Проститутка, сохранившая душу.
В нищете, рядом со скотобойнями и цементным заводом. Смотришь на людей, смотришь, и видишь, как голод и бедность ожесточают их сердца, как превращают их в злобных двуногих существ, сходных с людьми только внешним видом. Внутри же… Что там внутри? Хитрость и лень, и желание зла.
Но как им не помогать?
Невозможно! Бедные люди, ежедневно заражающие собой детей. Гнусные, бессовестные, слепые к чужим бедам.
Но все же — жалко их! Безумно жалко!
Галкина рука сама по себе смахнула невидимые крошки со скатерти. Колючие табачные крошки. Лавка — табачная, и крошки — откуда им быть другими?
— Вот уже три дня, как ушли боги, — проговорила Галка, медленно поднимая в зал глаза. — Когда я посмотрела, что они мне дали, то увидела больше тысячи серебряных долларов.
