Ближе к закату тучи начали рассеиваться. Дорога теперь петляла, огибая горную гряду. Если он правильно помнил карту, это были Кодумские горы. Кругом стояли деревья, похожие на непомерно разросшиеся папоротники с зелеными стволами и ржаво-красными листьями.
Закат с каждой минутой становился все более ярким. Нижние края облаков являли все оттенки цветов от лилового до золотого, а в промежутках между ними виднелось изумрудное небо. Виктор подумал, что если он путешествует как художник, то неплохо бы и вести себя соответственно. Чем занялся бы сейчас настоящий художник? Разумеется, остановил бы коляску на вершине взгорка и, любуясь пейзажем, написал этюд, чтобы на досуге превратить его в законченное произведение.
Аввау как раз рысил к подходящему месту — длинному отрогу, вылезавшему с темных Кодумских гор на плоскую равнину. При подъеме на склон животное перешло на шаг, покуда Хассельборг рылся в своих вещах, извлекая орудия рисования. Почти у самой вершины он натянул поводья и поставил коляску на тормоз. Айя принялся щипать мох, а начинающий художник поволок свой этюдник на гребень взгорка. Но, когда он поднялся и взглянул на расстилающуюся за отрогом равнину, честолюбивые мысли о возможности превзойти Клода Моне мигом вылетели у него из головы.
Там дюжина всадников на айях и шомалах атаковала вереницу повозок. Атакующие проносились мимо, пуская стрелы, а несколько человек из каравана пытались противостоять им. В биштара, влекущего первую колымагу, попала стрела, и он, в бешенстве разбив свою телегу, с трубным воем мчался прочь по равнине.
Виктор уронил этюдник и выхватил маленькую подзорную трубу, купленную в Росиде. Теперь он мог разглядеть подробности. Кто-то из защитников каравана уже валялся на земле у повозок, а один поджигал снаряд, смахивающий на римскую свечу. Хассельборг знал, что в основе кришнянской пиротехники лежит не порох, а споры какого-то растения. Споры эти, хоть и не взрывались, все же давали отличный жар и вспышку. И действительно, снаряд выплюнул несколько шаров пламени, посеявших хаос среди нападавших. У одного из шомалов опалило шерсть, и он ринулся бежать в сторону гор. Тщетно всадник пинал бедное животное и натягивал поводья в попытке повернуть обратно.
Переведя подзорную трубу на караван, детектив увидел в последней повозке что-то выкрикивающую кришнянку. Женщина находилась достаточно далеко, но в меркнущем свете дня он оценил ее соблазнительную фигуру и красивое одеяние.
Конечно, Виктор Хассельборг был человеком закаленным и умевшим держать себя в руках, он редко позволял чувствам одерживать верх над разумом. Но на этот раз вырабатывающие адреналин железы закусили удила и понесли его, не зная удержу. Мозг еще пытался вмешаться, говоря, что следует переждать драку и потом спокойно продолжать путь к Хершиду. А ноги уже бежали обратно к коляске.
В экстренной ситуации детектив, к собственному удивлению, мастерски распряг айю и надел на него седло, припасенное в повозке. Затем он вскочил на Аввау, пришпорил его и ринулся в сечу со всей быстротой, на какую был способен шестиногий скакун. Чувствовал себя Виктор при этом легендарным кришнянским героем Караром, затеявшим перебить выводок драконов.
Всадник, шомал которого несся к горам, сумел наконец обуздать животное и устремился к каравану. При этом разбойник не заметил настигающего его сзади противника и обернулся только в последний момент, когда услышал стук копыт. Он потянулся было за стрелой, но Виктор уже всадил меч ему в спину. «Конечно, это не по-спортивному, — подумал детектив, — но сейчас не время для рыцарства». Клинок вонзился по самую рукоять. К несчастью, Аввау пронесся вперед с такой быстротой, что рукоять вырвало из руки Хассельборга и меч остался в теле жертвы.
Безоружный, Виктор скакал во весь опор к каравану, сопротивление защитников которого было практически подавлено. Разбойники связывали тех, кто пал на колени, и усмиряли тех, кто еще пытался бороться. Один караванщик на айе мчался через равнину, его преследовало двое всадников. А та кришнянка все еще стояла в своей повозке, словно дожидаясь пленения. Детектив направился прямо к ней, крича на ходу:
— Не бойтесь! Я хочу спасти вас!
Вблизи кришнянка оказалась очаровательной девушкой с голубыми волосами уроженки западных племен. Поколебавшись сперва, она позволила подхватить себя и усадить на Аввау. Хассельборг развернул скакуна обратно к горной гряде. Хор воплей, раздавшийся за спиной, сообщил ему, что дерзкая попытка не останется безнаказанной.
Покуда Виктор гадал, как же ему выпутаться из затруднительного положения, в которое он влип благодаря безотчетному порыву, Аввау поравнялся с поверженным разбойником. Тот свалился со своего шомала и теперь на карачках полз по земле, меч торчал из его спины. Детектив, предчувствуя, что в ближайшее время ему, очевидно, весьма понадобится оружие, на ходу извлек свой клинок. «Следовало бы заснять эти каскадерские трюки, — подумал он. — Любой зритель решит, что все действие спланировано».
— За нами еще один! — предупредила девушка.
Хассельборг оглянулся и увидел мчащегося к нему противника.
— Держись! — скомандовал он и круто развернул своего скакуна. «Да эти шестиногие создания, определенно, способны развернуться хоть на пятачке!» — оценил сыщик еще одно достоинство животного.
Разбойник малость притормозил, удивленный тем, что человек, которого он считал безоружным, внезапно атакует его с мечом в руке. Виктор подлетел к нему и с размаху рубанул по голове, в пылу сражения забыв главное правило мечника — противника надо колоть. Уже в момент удара он сообразил, что, скорее всего, сломает клинок о железный шлем этого парня. Но Давия, кришнянская богиня удачи, еще не покинула его: он промахнулся ровно настолько, чтобы отсечь ухо и попасть в плечо. Разбойник с воем выронил булаву.
— Вам лучше поспешить, — посоветовала спутница.
Один беглый взгляд показал, что к ним скачет еще, по меньшей мере, трое. Хассельборг опять развернулся и возобновил бегство. Больше всего на свете он желал бы сейчас иметь какой-то хорошо продуманный, хитроумный план, а не нестись вот так вот, в состоянии некоторой экзальтации и полного замешательства. Надо хотя бы добраться до гор. Там, среди деревьев, он получит преимущество перед преследователями с их длинноногими шомалами и в темноте попытается ускользнуть.
Аввау наконец начал подниматься на склон отрога. Это был один из самых сильных охотничьих айев дашта, но он был отягощен двойной ношей, и разбойники постепенно нагоняли их. Что-то с легким пронзительным свистом пронеслось мимо. Какая-то ночная летучая тварь? Нет. Когда звук повторился, Виктор сообразил, что в них стреляют. Он съехал с дороги и стал править на лесистый гребень гряды, так как двигаться прямиком к коляске не имело смысла. Среди ветвей пролетела еще одна стрела.
