Выражение „Ех Africa semper oliquid novi“ можно несколько вольно перевести как: „Все любопытное случается там, где нас нет“, то есть Европа, по мнению европейцев, была есть и будет стабильна. Ураганы, землетрясения, цунами — все это слишком экстравагантно для Европы и божественным провидением направлено в более экзотические и менее здравомыслящие части света. Европеец сам в периоды своих буйных помешательств наносил Европе куда больший ущерб. Так что никто всерьез не думал, что беда может грянуть ближе, чем где-нибудь на Мадейре или Касабланке. Поэтому, когда пять дней назад танки выползли на скользкую дорогу к Сантандеру, для жителей это было как снег на голову.
Едва они появились на улицах города, местный гарнизон был поднят на ноги тревожными телефонными звонками. Кто-то бешено орал в трубку, что вражеские подводные лодки вторглись в порт, кто-то утверждал, что субмарины высаживают танковый десант, кто-то называл субмарины „амфибиями“, короче, никто в гарнизоне ничего не понял, и на место происшествия выслали разведотряд.
А тем временем танки занимали позицию. Верующие, уверенные в дьявольском происхождении „амфибий“, на латыни призывали непрошеных гостей вернуться, откуда явились — к своему Господу-Люциферу. Но „амфибии“, невзирая на заклинания, медленно выходили на позицию, гоня перед собой несчастных служителей культа.
Подоспевший разведотряд с трудом пробивал себе дорогу в толпе молящихся горожан.
„Будь то иностранное вторжение или сам Дьявол во плоти, правда за нами“, — решил командир отряда и приказал открыть огонь.
Комиссариат, приняв пальбу на улице за восстание военных, бросил полицию на подавление мятежа.
Началась какая-то партизанщина. Грохот выстрелов, причитания молящихся, стоны раненых, исступленные крики попавших в сети кишечнополостных — все слилось в единую апокалипсическую симфонию.
Только наутро, когда пришельцы убрались восвояси, выяснилось, что бесследно исчезло более двух тысяч человек.
— Но почему так много? — не удержался я. — Они что, так и молились прямо на улице?
Но, как понял из газет хозяин паба, люди просто не могли взять в толк, что творится.
— Они там не шибко грамотные, — пояснил он, — прессы не читают и что в мире дерьмо такое, понятия не имеют. А потом началась дерьмовая паника: счастливцам удалось бежать, но, в основном, все пытались забраться под крыши.
— Но там же им ничего не угрожало? — изумился я.
Оказывается, мои сведения устарели. Со времен Эскондиды твари кое-чему научились, в частности, они усвоили, что, если разрушить первый этаж, здание разваливается само собой и остается только подбирать людей на развалинах. Таким образом, выбора не было: либо погибнуть под обломками, либо — на свежем воздухе.
На следующую ночь, близ Сантандера, дозорные заметили огромные полуовальные тени, выползающие на берег во время прилива. Жителей, слава богу, успели эвакуировать, а испанская авиация остановила танки пулеметным огнем и бомбами.
В Сан-Висенте ВВС уничтожили целую дюжину, а остальных заставили повернуть назад.
Еще в четырех прибрежных городах войска потрудились на славу; из пятидесяти танков в Глубины возвратилось лишь пять.
Это была крупная победа, и немало тостов было поднято в честь доблестной армии.
На другую ночь ничего не произошло, хотя нападения ждали и расставили дозорных вдоль всего побережья. Вероятно, танки или те, кто их посылал, получили болезненный урок.
Утром поднялся ветер, а к вечеру над морем расстелился такой густой туман, что было видно не дальше, чем на несколько ярдов. Около одиннадцати без единого звука в Хихоне показались танки. И только треск ломающихся шаланд на их пути разбудил рыбаков.
Прежде чем все поняли, что случилось, первый уже успел выпустить пузырь. Раздались крики, началась суматоха.
Медленно и неуклюже продвигались адские машины по узким улочкам города, за ними из воды появлялись все новые и новые. Люди не знали, куда деваться. Убегая от одного танка, они наталкивались на другой и так без конца, из тумана выбрасывалась призрачная нить, находила свою жертву и ускользала обратно в туман. Плотно набитые шары один за другим с плеском исчезали в море.
— Высадились, — угрюмо сказал дежурный по комиссариату и медленно опустил трубку телефона. — Мобилизовать всех боеспособных и раздать автоматы, — приказал он и добавил — Вряд ли они помогут, но чем черт не шутит. Цельтесь хорошенько, и если обнаружите уязвимое место, тут же доложите.
Внезапно раздался взрыв, задрожали стекла, следом еще один. Зазвонил телефон. Взволнованный голос сообщил, что это докеры бросают под танки динамитные шашки. И снова взрыв.
— Отлично! — Дежурный тут же принял решение. — Найди те их главного и от моего имени назначьте командиром.
Но не так-то просто было заставить неприятеля отступить. Бойня продолжалась почти до самого рассвета. Кто говорил, что было всего пятьдесят танков, кто утверждал, что — сто пятьдесят. Одни уверяли, что уничтожили семьдесят ползучих гадов, другие — тридцать.
Когда занялась заря и рассеялся туман, город представлял собой сплошные развалины, покрытые толстым слоем вонючей слизи. Но люди чувствовали, что заслужили лавры победителей.
— Около сотни этого дерьма, — заключил владелец паба, — уничтожили за две ночи. А сколько их еще ползает по дерьмовому дну? Пора их уже с дерьмом смешать, дерьмо такое! Но нет! „Причин для беспокойства нет“, — говорит наше дерьмовое правительство. Ха! Слышали, знаем. Причины дерьмовой нет, видите ли, для дерьмового беспокойства. Вот так и будет, пока тыщу-другую бедолаг не схрумают летучие медузы! Тогда и посыплются дерьмовые приказы, вот увидишь.
— Бискайский залив, — заметил я, — самое глубокое место в нашем регионе.
— Ну и что? — по делу спросил он.
Вот именно — ну и что. Давно прошли те времена, когда нападения совершались исключительно вблизи Глубин. Даже если взглянуть на это с точки зрения механики: медленный покатый подъем куда удобнее кручи. Но, с другой стороны, чем выше давление извне, тем меньше им надо тратить внутренней энергии. Господи, как мало мы о них знаем.
Мы выпили за то, чтобы его слова не сбылись, и я побрел назад в замок.
Колдовские чары распались, я уложил вещи и сообщил всем, что утром уезжаю в Лондон.
Чтобы не скучать в дороге, а заодно войти в курс событий, я накупил кипу газет.
