дорогу.
— Оглохла, что ли? — спросил он на своем диалекте терранского.
Джилшет работала на дальней плантации амлата и почти не понимала его языка. Она могла думать лишь о том, что время неумолимо утекает, пока он простукивает контейнер, не сводя с нее взгляда. Ее огромные джулианские глаза в обрамлении черных ресниц излучали мольбу. Забыв предупреждения, она скорчила сизое личико в гримасе страдания, которую терранцы именовали улыбкой. Как ни странно, в ответ он улыбнулся, словно тоже испытывал боль.
— Моя лаботать, сэл, — выдавила она.
Еще один миним, и еще. Если он не отпустит ее прямо сейчас, Джемналь обречен. Она почти слышала слабое хныканье, словно одурманенный ребенок внутри уже сражается за последний вдох.
— Моя идти, сэл. На колабле селдиться! — От ужаса она осклабилась еще шире, не подозревая, что в глазах терранца ее улыбка выглядит как заигрывание.
— Подождут. А знаешь, для джулячки ты недурна. — Он издал горлом странный булькающий звук. — Моя обязанность — проверять, нет ли у аборигенов оружия. Сними это. — Он дулом ткнул в ее ветхую грязную джелму.
Три минима. Она сорвала с себя джелму, обнажив широкобедрое коротконогое тельце с двойными сосками на груди и выпирающей сумкой. Еще несколько ударов сердца, и будет слишком поздно: Джемналь погибнет. Она еще может спасти его — нужно только дернуть ремни, откинуть крышку, и ее сынок будет жив! Но если она так поступит, их замысел будет раскрыт, она предаст их всех. «Джаласанта, — взмолилась она, — где мне взять мужество? О мои джулиане, где взять силы, чтобы позволить ему умереть? Я плачу за свое неверие».
— Развернись.
Она подчинилась, ощерясь улыбкой боли и ужаса.
— Так-то лучше, почти как у человека. Господи, как давно я не был дома. Иди сюда. — (Она почувствовала его ладони на своих ягодицах.) — Смешно тебе? Как тебя зовут, джулячка?
Последний миним истек. Онемев от горя, Джилшет пробормотала словосочетание, означавшее Матерь Мертвого.
— Что за шурум-бурум? — Его голос изменился. — Так-так, хорошо. А родом ты откуда?
Слишком поздно, слишком поздно. Порченая Лал семенила к ним со всех ног. Ее бритое лицо было размалевано розовым и красным. Лал распахнула яркую джелму, обнажив тельце, нелепо раскрашенное в подражание картинкам, которые обожали терранцы. Личико Лал скривилось в изучающей ухмылке.
— Я Лал. — Она взмахнула пальцами, высвобождая цветочную эссенцию, которая нравилась терранцам. — Будешь делай, в меня чпок-чпок?
Почувствовав, что внимание охранника к ней ослабевает, голая Джилшет со всех ног рванула через бесконечное поле, толкая тележку перед собой, понимая, что опоздала, не желая расстаться с надеждой. Вокруг нее в темноте метались тени последних джулиан, бегущих к кораблю. За ее спиной Дал тянула охранника к сторожке.
В последнее мгновение он обернулся и нахмурился:
— Что здесь делают эти джуляки?
— Им велеть. Им таскать бидоны. — Лал погладила его по щеке, ее ловкие джулианские пальчики скользнули в промежность инопланетянина. — Чпок-чпок, — промурлыкала она, призывно скалясь. Охранник пожал плечами и, хмыкнув, обернулся к ней.
Корабль стоял без присмотра. Это был видавший виды космический грузовик, летающий завод по переработке амлата. Его выбрали за громадный отапливаемый трюм, где фрукты ферментировались в пути, и ценимые терранцами энзимы успевали дозреть к пункту назначения. В трюме можно жить, а продуктов переработки амлата хватит, чтобы прокормить тысячи. К тому же грузовики этого типа курсировали один за другим, и за десятилетия джулиане-уборщики сумели кое-как, по винтику, разобраться в его системе управления.
Грузовик был стар и потрепан. Терранская звезда империи и номерные знаки давно нуждались в покраске. Первое слово названия стерлось, остались только несколько букв чужого языка: «…КАЯ МЕЧТА». Мечта какого-то терранца, теперь она стала мечтой джулиан.
Но не Лал. В будущем ее ждали только страдания и смерть. Она больше не могла рожать, ее короткие двойные родовые каналы были разорваны жесткими терранскими пенисами, а нежная пористая джулианская матка безнадежно повреждена. Поэтому Лал избрала любовь, что выше обычной любви, — отдать всю жизнь без остатка ради своих соплеменников. Ядовитый цветок у нее в волосах позволит ей умереть, когда «Мечта» будет в безопасности.
Но пока до этого было далеко. За грузной тушей терранца Лал разглядела огни другого корабля, крейсера-разведчика. По несчастливому стечению обстоятельств именно сейчас он готовился ко взлету.
На нашу беду, когда загружали «Мечту», на взлетном поле уже стоял готовый к запуску терранский крейсер, который мог настичь нас раньше, чем мы войдем в то, что терранцы называют тау-пространством. Здесь мы просчитались.
Спотыкаясь, старый Джалун ковылял через космопорт в сторону крейсера. На нем были белая куртка и женская джелма, в которые терранцы наряжали своих официантов. В ладони он сжимал завернутый в салфетку маленький предмет. Три луны над его головой быстро сближались, так что его хрупкая фигурка отбрасывала тройную тень. Тень пропала, когда он вступил в круг света из корабельного шлюза.
Здоровяк-терранец возился с запорами шлюза. Приблизившись, Джалун заметил на боку терранца кобуру. Отлично. Затем он узнал его, и неджулианская ярость заставила оба сердца заколотиться быстрее. Этот терранец изнасиловал его внучку и одним ударом переломил хребет внуку, когда тот бросился на защиту сестры. Усилием воли Джалун подавил гнев, скорчив страдальческую улыбку. Джаласанта, не дай мне оскорбить Единое!
— Куда прешься, весельчак? Что ты здесь забыл? — Он не узнал Джалуна, для терранцев все джулиане были на одно лицо.
— Командна послать меня, сэл. Сказать, плаздник. Сказать, спелва офицел.
— Покажи.
Еле сдерживая ярость и ощерив рот в улыбке до ушей, Джалун отогнул край салфетки.
Космолетчик присвистнул:
— Если это то, о чем я думаю, хвала звездам родного неба! Лейтенант! — крикнул он, впихивая Джалуна в трюм. — Смотрите, что прислал шеф!
В кают-компании лейтенант и еще один космолетчик разглядывали микрокарты. У лейтенанта на боку тоже висела кобура. Снова везение. Джалун напряг тонкий джулианский слух: больше на корабле никого не было. С гримасой ненависти во весь рот Джалун низко поклонился и развернул салфетку перед лейтенантом.
На белоснежном куске материи лежал крошечный каплевидный флакон из аметиста.
— Командил велеть отнести. Сказать пить, уже отклыто.
Теперь пришла очередь присвистнуть лейтенанту. Он благоговейно принял флакон.
— Знаешь ли ты, что это, старый весельчак?
— Нет, сэл, — соврал Джалун.
— Что там, сэр? — спросил третий, самый молодой космолетчик.
— Это, сынок, самая невероятная, самая ценная и восхитительная субстанция, которая когда-либо вольется в твою юношескую глотку! Ты слышал о «Звездных слезах»?
Младший космолетчик нахмурился.
— Весельчак прав, — продолжил лейтенант, — ее нельзя долго держать открытой. Что ж, на сегодня мы закончили. Должен заметить, старик не на шутку расщедрился. Что он сказал, джуляка?
