Но неужели и обратная смена тел была заранее заготовлена?
Проще поверить в это.
Потому что иначе – Чингиз является дайвером.
Тем самым фольклорным персонажем, умеющим по желанию выходить из виртуальности. Человеком, все время осознающим иллюзорность происходящего вокруг. Ему стоит лишь захотеть – и сквер вокруг превратится в обычную трехмерную картинку. Он может снять шлем, набрать на клавиатуре команду и сменить свой облик. Он может, глядя на нарисованный Диптаун, увидеть слабые места программного кода.
Много чего возможно… если дайверы и впрямь существуют.
– Я дайвер, – говорит Чингиз. – Если ты думаешь, что это была домашняя заготовка, – скажи, кем стать.
Качаю головой. Вот только маскарада мне не надо. Не в Венеции. Спрашиваю:
– И настоящий Стеков – тоже дайвер?
Это объяснило бы, каким образом он выбрался из тюрьмы.
– Нет. Он хакер. Очень хороший хакер… – Чингиз улыбается и добавляет: – Единственный член UGI, HZ0 и UHG одновременно.
– Они же не допускают совместного членства… – глупо возражаю я.
– А он везде под разными именами, – разъясняет Чингиз. – Впрочем, это к делу не относится.
– Относится! – возражаю я. – Как такой опытный человек мог попасться на мелком взломе? Я смотрела его дело – он совершил грубейшие ошибки! Да и преступление… смехотворное. Подчистка телефонной базы на сумму триста сорок три рубля шестнадцать копеек!
– Ну, Шура Балаганов в свое время попался на краже грошовой пудреницы, – загадочно отвечает Чингиз. Балаганов… смутно знакомое имя, но не могу вспомнить. Наверное, кто-то из легендарных хакеров… – Но ты права, Карина. Тоха нарочнопопался.
– Зачем?
– Чтобы его арестовали, – с точностью и бессмысленностью программиста из анекдота отвечает Чингиз. – А потом мне пришлось дать взятку. Чтобы его осудили, а не ограничились штрафом.
– Зачем? – снова восклицаю я.
– Чтобы Тоха сел в виртуальную тюрьму, – терпеливо объясняет Чингиз. – А потом – начал совершать из этой тюрьмы прогулки по глубине.Канал был пробит нарочито грубо.
– Вы хотите дискредитировать саму идею виртуальной тюрьмы? – прозреваю я. Мой собеседник кивает. – Чингиз… но это глупо!
Я горячусь и понимаю это. Куда лучше было бы выслушать Чингиза. Но мне надо его переспорить – чтобы исчезло неприятное, дурацкое ощущение собственной неполноценности.
– Неужели вам это настолько неприятно? – спрашиваю я. – Мы все любим Диптаун, но подумайте – ведь своей брезгливостью, нежеланием быть рядом с преступниками вы отбрасываете этих людей на обочину жизни…
– Да при чем тут брезгливость? – удивляется Чингиз. – Я и сам преступник, если вы не забыли.
– Тогда почему вы против тюрьмы? Ваш приятель пожертвовал свободой, чтобы бороться с виртуальной тюрьмой! Разве это стоит таких жертв?
– Карина, почему тюрьма находится в ведении МВД, а не министерства юстиции, как положено?
– Проект начинался как следственный изолятор для лиц, совершивших преступления в глубине, – отвечаю я. – Понимаете, очень удобно было проводить следственные действия в самом Диптауне. Сейчас изолятор превратили в тюрьму, но пока идет эксперимент – подчинение тюрьмы не меняют. Странно, конечно, что тюрьму не отсоединили от всего Диптауна…
– Карина, вы знаете, как люди становятся дайверами?
– Нет. – Как загипнотизированная смотрю на него. А что, если он предложит мне…
– Стресс. Сильные эмоции. Отвращение. Страх. Ненависть. Тоска. – Чингиз запрокидывает голову и смотрит в безоблачное небо. Над этим сквериком всегда чистое небо, это не знаменитый «Le quartier des Pluies» во французском секторе… – Реже – восторг. Радость. Гораздо реже… Вы никогда не замечали, Карина, что в языке куда больше слов, означающих грусть? Печаль, хандра, кручина, тоска, сплин, меланхолия…
– Ну и что?
– Они экспериментируют над людьми, Карина. Пытаются создать дайверов.
– Кто – они?
– Не знаю. Какие-то умные ребята из МВД. Они и без того выходили на дайверов, особенно когда у тех было подобие своей организации, «совет дайверов». Просили что-то сделать, в чем-то помочь… обычно им не отказывали. Но, видимо, этого стало мало. Виртуальность стала слишком уж большой частью нашей жизни. Здесь есть все – банки, институты, корпорации, военные базы и штабы. А значит – нужны осведомители, агенты, шпионы. Дайверы нарасхват. Тех, кого удалось выявить и склонить к сотрудничеству, не хватает. Вот и пытаются создать новых.
Сильные эмоции?
Я вспоминаю убийцу, пытающегося приручить лисичку.
«Потом фенек умрет».
Значит, катарсис, товарищ подполковник?
Хакеры, запертые без доступа к своим любимым компьютерам – и при этом запертые в виртуальности! Убийцы и насильники, проворовавшиеся бизнесмены, сбившие пешеходов водители…
– Они все знают, что тюрьма стоит в Диптауне. Они мечтают вырваться… хотя бы на чуть-чуть, – говорит Чингиз. – А им устраивают стресс за стрессом. И пусть называют это психотерапией… цель у нее – превратить человека в дайвера.
– Какие у вас доказательства? – спрашиваю я.
– Неофициальные. – Чингиз улыбается. – И раскрывать своих информаторов я не стану. Но подумайте сами: комплект оборудования для каждого заключенного стоит около пяти тысяч долларов. Содержание – около четырех тысяч в год. С чего это вдруг МВД проявляет подобную щедрость?
– Люди с… с необычными способностями… – Почему-то я избегаю слова «дайвер». Это все равно что поверить в Бабу-Ягу или Деда Мороза. – Они и впрямь нужны. И замечательно будет, если эти способности сможет получить любой желающий.
– В свое время фашисты замучили тысячи военнопленных. Но наука при этом получила ценные данные. Карина, кому я должен объяснять, что эксперименты над людьми преступны? Сотруднику МВД?
Он очень серьезен.
– И что вы хотите от сотрудника МВД? – спрашиваю я. – Помощи?
– Вначале ответьте, Карина, вы разделяете мое мнение? Или всего-то не желаете спорить? – спрашивает Чингиз.
– Ну а что, если я совру? – спрашиваю я.
– А вы скажите честно.
Какая смешная просьба!
«Скажите честно»!
В Диптауне, в городе, где у каждого – тысяча лиц. В городе, где каждый придумывает себе новую биографию и новое имя. В городе, где выдумка нужнее правды.
А Чингиз смотрит на меня так, будто ни секунды не сомневается – я послушаюсь.
– Мне тоже все это не нравится, – говорю я. – Но что я могу поделать? Вы рассказали о заговоре едва ли не государственного масштаба! А понимаете, кто я? Год назад окончила университет. Специализируюсь на сетевых правонарушениях. Ни с того ни с сего мне поручили эту инспекцию… сказали, что есть серьезные сомнения в надежности тюрьмы. Все! Я напишу отчет, мое начальство даст ему ход… но если прикрикнут сверху – отчет ляжет под сукно. Никто меня не послушается, Чингиз.
