— Не стоит, спасибо, — вежливо отказался Марат, начиная осматривать комнату.
В комнате было много современных вещей, как 5D-телевизор или огромный шкаф-трансформер. Но были и раритетные вещи: старинная ваза со свежими цветами, старенькое кресло, и напольный торшер. Такое сочетание казалась Марату немного безвкусицей, не хватало единого стиля комнаты, но все живут как хотят, в законе на такое запретов не было. На полках, что были на стене, среди книг было несколько фотографий. На них были незнакомые Марату люди, а также одна трёхмерная фотография Яны с родителями, на которой все были вполне счастливы.
— Не томите, когда вы отпустите Яночку? — чуть ли не умоляюще спросила её мама. — Она очень хорошая, но любит ввязываться в проблемы. Растёт, сами понимаете. Уверяю, с погаными мятежниками она дел не воротит.
— Вы знаете за что её задержали мои люди? — спросил детектив, не отрываясь от фото.
— Говорят залезла куда не надо, что-то с Ютеком связано, — ответила женщина. — Мы всё возместим, всё вернём, если что украла.
— Где она была пятнадцатого сентября? — спросил детектив, продолжая осматривать комнату.
— Ох, я уже и не вспомню. На своих митингах, наверное, как всегда, — ответила та. — Она там сутки напролёт стоит, не знаем уже что и делать.
— Пятнадцатого сентября она проникла в Ютек, обойдя неприступные системы охраны, — сказав, детектив повернулся к супружеской паре, которые стояли рядом друг с другом. — Прошла мимо опасных турелей как ни в чём не бывало. Я могу взглянуть на её комнату?
— Ох, Господи, — занервничала мать и села в кресло.
— Я покажу, да, — нервничая, сказал её муж и проводил детектива в соседнюю комнату.
Комната была поменьше первой, но и в ней была абсолютная чистота. Такое качество в людях детектив ценил отчасти потому, что сам им не обладал — ему было всегда лень тратить время на порядок на рабочем месте или дома. Марат был полон изъянов, но они, обычно, не мешали его работе.
В комнате была небольшая кровать-транформер. Любые вещи по типу «трансформер» могли автоматически изменяться во что угодно как были запрограммированы на заводе: стол, шкаф, сервант и многое другое. Такие вещи были удобны тем, что в силу их громозкости они могли иметь ещё и второй функционал, полезный для дома. В комнате Яны, помимо кровати, был ещё письменный стол с обилием на нём книг, в основном по агитациям против Цереры. Другие книги были учебниками, толи некой академии, то ли института — детектив забыл где она учится, но если придётся, то был готов посетить и её место учёбы. С противоположной стены стоял шкаф, в котором висела различная женская одежда. Она была чистой и ухоженной, а на одной из кофточек даже висела бирка.
— Она недавно её купила, ещё не носила, — пояснил отец, наблюдая за действиями детектива.
— У вашей дочери нет ни компьютера, не интернет-терминала, не ячеек информации, я даже беспроводной зарядки ни одной не вижу для гаджетов. Как она учится?
— У неё есть планшет, она с ним не расстаётся, — пояснил отец.
— Странно, при задержании у неё не было даже мобильного наушника, — сказал детектив, но Константин промолчал. — А вот эта гадость до добра не доводит, — сказав, Марат бегло указал на агитационные плакаты, что аккуратно стояли за кроватью.
— Мы уже не знаем как выбить из её головы всю эту дурь, — вздохнул отец.
— Она вылетает, когда дети, к сожалению, попадают в изолятор. Одного раза, видимо, было недостаточно, — сказав, детектив продолжал изучать комнату.
Он достал свой полицейский планшет, включил его и начал сканировать комнату на предмет скрытых устройств, но сканер ничего не нашёл. Затем он бегло просканировал прошлую комнату и даже коридор, после чего вернулся в комнату Яны с «пустыми» руками. Марат нашёл в квартире только бытовую технику, ничего особенного или свойственного мятежникам. Он ещё раз проверил все книги Яны, пролистал каждую из них на предмет скрытых вложений или записок. Ничего. Но книги резко пахли и открывались жёстко, что говорило о том, что они были совсем новые. В учебных заведениях почти не осталось бумажных учебников, всё давно перешло на «цифру». Тем не менее, дабы сохранить культурное наследие в виде книг, руководства учебных заведений поощряли тех студентов, которые хоть немного использовали в учебном процессе книги. Цифровая литература была безусловно удобнее, мобильнее, но непостижимая тяга к книгам у людей сохранилась словно в подсознании. Марат был уверен, что книги всегда останутся с людьми во все времена. Их станет меньше, но они станутся, что он приветствовал, ибо сам был любитель бумаг.
— Чем ваша дочь увлекается? — спросил детектив, осматривая ящики её стола, но те оказались пустыми, что детективу показалось очень необычно для комнаты молодой девушки.
— Любит гулять по городу, — сказала мать.
— А ещё?
— Хорошо готовит, — сказал отец. — Больше нет у неё увлечений, улица заменяет ей всё… даже нас.
— Какое её любимое блюдо?
Пара переглянулась.
— Это имеет значение? — вежливо спросил Константин.
— Всё имеет значение, каждая деталь, — ответил Марат, глядя на пустой ящик стола.
— Яичница, — сказала мать.
— Серьёзно? — сказав, Марат улыбнулся, закрыл ящик и подошёл к родителям девушки. — Она увлекается готовкой и любит яичницу?
— У неё свои вкусы, — с волнением произнёс отец.
Детектив снова подошёл к письменному столу и посмотрел на фото, что висело в рамке над ним. На нём была то же самое семейное фото, что стояло и в другой комнате. В лице Яны было что-то притягательное, что трудно было объяснить не то, что сломами, а даже мыслями. Слева от стола стояла пустая клетка для мелких грызунов. Мыши, крысы и хомяки по-прежнему были в спросе у людей как неприхотливые питомцы, особенно после того, как учёные научились продлевать их жить в три раза, что в плане опытов на людях было запрещено. Клетка была абсолютно пуста и чиста, словно её вымыли до блеска или она ещё не была в использовании.
— Если бы дома жил кот, то не думаю, что хомячок прожил бы и год. По статистике, такой союз до добра не доводит, — усмехнулся детектив, вспоминая свой не самый удачный опыт завести хомяка, пока дома жил жирный кот по кличке Обормот.
— У Яны аллергия на кошек, не можем себе позволить, — пояснила мама.
— Есть же препараты, которые блокируют любые аллергические реакции, — удивился детектив.
Пара переглянулась.
— А ещё у лекарств бывают побочные явления, не стоит лишь раз давать химию ребёнку, — пояснил отец.
— Совершенно согласен, — вздохнул детектив. — Как говорит моя жена в таких случаях: одно лечим — другое калечим, а затем мы снова лечим.
Супружеская пара выглядела практически бледной и очень взволнованной. Детективу стало даже их немного жаль.
— Я не вижу предпосылок и связей с мятежниками, — решил он их немного утешить. — Но, Яна пока побудет в участке.
На самом деле, Марат всё ещё не исключил версию того, что Яна мятежник или как-то связана с ними. Он надеялся подбодрить пару и те даже заулыбались, но всё рано выглядели крайне взволнованными, даже чересчур. Согласно досье, Константин работал автомехаником в небольшой автомастерской на окраине города. Его жена не работала и имела статус домохозяйки. Более того, Константин был в числе кандидатов в лоялисты и имел безупречное дело. Его жена не была кандидатом и вела спокойную светскую жизнь без приводов в полицию. Вполне себе нормальные люди и в кого у них дочь такая пошла — детектив не понимал.
— Спасибо за гостеприимство, мне пора идти, — сказав, Марат направился к выходу.
— Если будут ещё вопросы, то звоните, я могу дать номер… — начал говорить Константин.
— У меня есть все ваши данные, — сказал Марат, надевая пальто и уже пребывая в чистых ботинках. — С вашей дочкой всё будет хорошо, не бойтесь, я не собираюсь ломать ей жизнь, даже если она влезла в преступность.
Марат действительно не желал вреда Яне, даже если бы подтвердилась её связь с мятежниками. Он проникся к ней и её семье симпатией и искреннее хотел им помочь. Мятежники много кому жизнь поломали, постоянно вербуя людей, но это не означало, что все мятежники были обречены. Проще всего было спасти тех, кто только ввязался в их тёмные дела и ещё не увяз с головой, переступив черту закона и морали непростительно далеко. Детектив отправлял в Елисей тех, кто уже успел нанести непоправимый вред обществу или Церере. Он был одержим их отловом, но не собирался становиться беспощадным карателем, хотя возможность обматерить их в лицо никогда не упускал.
