Смородин удивлённо посмотрел на свою красную робу, затем на начищенные воском подклеенные войлоком туфли. Ему они показались вполне пристойными, даже не лишёнными лоска. У других дела были куда хуже. Но боцман продолжал вертеть его со всех сторон и голосил, едва не теряя сознание.:
– Это конец! Эй вы, несите сюда всё, что у кого есть самое новое и чистое! – он зыркнул на ошарашенных не менее, чем сам Смородин, аэронавтов и наотмашь двинул первого попавшегося кулаком в ухо. – Живее, амброзию вам в печёнку! Нужно срочно его переодеть!
Казалось, боцман сейчас и вправду от волнения потеряет сознание. Он театрально хватался то за голову, то за сердце и, закатывая глаза, приговаривал:
– Горе, мне, горе! Это же надо такому случиться!
– Да что произошло-то?! – не выдержал наконец Смородин.
– Что произошло? – боцман на миг замер и, выпучив глаза, окатил его затравленным взглядом. – А то и произошло, что вызывают тебя, Михай, в столицу! Во дворец самого владыки Сигизмунда! Ой, ей богу, не выдержу, сердце… собирайся, за тобой карету прислали!
Грузный, но для своих уже немалых лет довольно энергичный владыка Сигизмунд подобрал с мраморных ступеней полы парчовой мантии и, проворно взобравшись на трон, лениво махнул застывшим вдоль стены подданным.
– Присаживайтесь, господа! Все уже здесь? А вам, граф, с дороги взбодриться бы штофом дворцовой наливки! Или откажетесь?
– Спасибо, великий князь! – Граф Горчаков, невзирая на гражданский наряд, по-гвардейски щёлкнул каблуками и поклонился. – О вашей наливке наслышаны даже в Санкт-Петербурге. Не берусь утверждать, что путь к вам был лёгок, а потому – не откажусь!
– Вот и ладно! И я с вами. А то мне доктора запрещают, будто и не владыка я вовсе, а какой-нибудь кролик для их медицинских забав. Но когда требует этикет, то тогда я их не слушаюсь. Слыхано ли – прибыл посланник самого российского императора! Да ещё сказали мне, что гнали вы без остановок всю неделю. Как тут не уважить? Вы не торопитесь, граф? Или сразу о делах?
– Простите, владыка, но я хотел бы дождаться великого князя Александра.
– Да послали уж! Хороший мальчишка. А шустрый какой! Моя охрана за ним не поспевает! – довольно хохотнул владыка Сигизмунд. – То ему скачки подавай на уланских скаковых жеребцах. А то стрельбы из наших новых пушек! То он на Дунае на канонерке, то над Дунаем в дирижабле. Не припомню, каким я был в четырнадцать лет, но ваш пострел совсем не похож на детей, выпестованных дворцовыми няньками. Помнится, Николай, нынешний наш император таким не был?
Граф Горчаков не ответил и замер, слушая шум дождя за окном. Ему показалось, что простучал цокот копыт, но, прислушавшись, он понял, что это только показалось. Граф нервно хрустнул сжатыми в кулаки пальцами и посмотрел на сидевших и стоявших вдоль стен зала генералов и министров. Вот уж кого он не хотел бы видеть, так это их.
– Да на вас лица нет! – хмыкнул владыка Сигизмунд. – Ничего, граф, сейчас наливку принесут, сразу порозовеете. Так что стряслось в стольном граде Санкт-Петербурге? Уж не загоняли ли вы лошадей, дабы принести нам дурные вести?
На этот раз Горчаков понял, что отмолчаться не получится и, скрепя сердце, постарался произнести так, чтобы слышал только владыка:
– Вы правы, ваше высочество, вести дурные. Но, простите, я имею предписание огласить их только в присутствии Александра.
В зале прокатился ропот, и граф понял, что глухотой в окружении владыки никто не страдает.
– Вот как? – насупился великий князь и, поманив Горчакова к себе, шепнул на ухо – Ты уж прости меня, братец, может, я не к месту со своей наливкой?
– Ничего, ваше высочество. Теперь уж ничего не исправить, хоть с наливкой, хоть без наливки. Преследующий нашего императора злой рок уже сделал своё дело.
Владыка Сигизмунд заёрзал, терзаемый нездоровым любопытством, и, покосившись на своих генералов, спросил:
– Может, мне их всех выгнать?
– Поздно. Слово уже сказано. Да и любопытно мне взглянуть, как ваш двор отнесётся к подобной вести.
– Да что ж ты, граф, меня изводишь?! – не сдержался владыка. – Ну хоть намекни, в чём-дело-то?
– Нет! – остался неумолим Горчаков. – Только при наследнике Александре!
– Наследнике?
Великий князь Сигизмунд, недоумевая, захлопал глазами и хотел спросить, что сталось с императором Николаем, но неожиданно распахнулась дверь и в зал вбежал мокрый с дождя великий князь Александр. Перепрыгнув через оказавшийся на пути стул, он брякнул о мрамор длинной, не по росту шпагой и, перекрикивая загалдевших придворных, швырнул уланский кивер в руки лакею:
– Вы посылали за мной, ваше высочество?
– Да… – нехотя проворчал владыка и кивнул на графа.
– Андрей Гаврилович? – Удивлённый Александр будто натолкнулся на стену. – Вы?
– Я, ваше высочество, – кивнул Горчаков. – А теперь, простите, господа, я прошу тишины!
Выдержав длинную паузу и дождавшись, когда утомлённые молчанием генералы вновь начали шептаться, граф поднял руку и, обращаясь скорее к великому князю Александру, чем к мундирам, скорбно произнёс:
– Тяжкое бремя взвалилось на ваши плечи, ваше высочество! Я приехал за вами, ибо ваш старший брат и наш великий император Николай почил, сражённый недугом! Вас срочно ждут в Санкт-Петербурге! Теперь ваш долг – немедля принять императорский жезл!
Горчаков обвёл стальным взглядом зал и обернулся к владыке:
– Мы отбудем завтра утром на рассвете! Я вас прошу обеспечить безопасность наследника Александра на протяжении всего пути по дорогам Дакии. А в устье Дуная нас ждёт российский флот.
Потрясённый владыка Сигизмунд невпопад промямлил пару бессвязных фраз, затем сочувственно вздохнул:
– Мой мальчик, прими моё искрение сочувствие. Как же не вовремя взвалилась на твою голову тяжесть имперской короны. Что поделать – императоры взрослеют рано. Да ещё эта война. Испытывает тебя наш всевышний мученик Иезус! Но я уверен, что ты выстоишь. Граф, а что за недуг одолел нашего благодетеля Николая?
– Туберкулёз, господа! Увы, даже наши дворцовые лекари оказались бессильны!
– Ты скажи, какая напасть. Туберкулёз… – тяжело прошептал владыка. – Я же помню Николашу, когда он здесь по залам на тростине скакал. И слабости здоровья я у него не замечал. Розовые щёки, прекрасный аппетит! Это всё ваш сырой климат. А за Александра, граф, не переживай. Конечно, к твоим казакам я ещё дам полк гвардейцев. Но, поверь, это лишнее. У нас его любят, и никто не посмеет бросить вслед даже косой взгляд.
