- Только ты не очень, - покосился на него капитан Кихос. - Девчонка все-таки... А вы, ребятки, уберите-ка этого, как его звали?.. Ах, Эстебан. Откуда он?.. Из-под Валенсии? Ну, пусть Господь примет его душу и определит ему место в чистилище.
Матросы оттащили убитого к борту. Кто-то замыл мокрой тряпкой кровавое пятно на палубе.
Оливарес сбросил свою куртку и остался в одной рубашке. Как заметила Ника, рубашка на нем была чистая - Долорес, видимо, следила за одеждой своего мужа. Он вышел на середину освободившейся палубы, холодно кивнул Нике. Она ответила тем же.
Зрители расположились поудобнее, кое-кто залез даже на ванты - на зрелище матросам сегодня определенно везло.
Сеньор Оливарес поднял шпагу, и Клим сразу забеспокоился:
- Ника! - сказал он по-русски. - Ты смотри, будь осторожнее. У него шпага длиннее твоей. И вообще...
- Ладно, Клим. Думаю, сеньор Оливарес не такой уж там искусник, пусть он и дворянин, и учился у самого кавалера де Курси. Нельзя же отказывать капитану Кихосу в спектакле, который он заказал.
Ника небрежно перебросила шпагу из левой руки в правую.
"Вот девчонка!" - проворчал про себя Клим. - "На публику играет..."
А через какую-то минуту холодная усмешка исчезла с лица сеньора Оливареса, и защищаться ему пришлось всерьез. Он стиснул зубы, покраснел от стыда и злости. Пользуясь длиной руки и шпаги, он уходил от сближения, он уже понял, что победа этой девчонки в двух поединках была не случайной и, рассчитывая поймать ее на контратаке, делал коварные прямые выпады. А Клим смотрел со страхом и тревогой, понимая, что если хоть один удар Оливареса попадет в цель, то он проткнет Нику насквозь. И кресло дона Мигеля вернет ее в двадцатый век уже мертвой...
Тревога невольно появилась и на его лице, и Ника, как ни была занята поединком, это заметила. Уходя от прямых ударов сеньора Оливареса, она сделала круг и, поравнявшись с Климом, сказала:
- Не беспокойся ты! Сеньор Оливарес далеко не мастер... - она опять ушла в бок, и шпага Оливареса только коснулась ее рубашки, - работает на уровне областных соревнований, не более... В сборную республики Петрович бы его не взял...
И она сама резко пошла на сближение с Оливаресом, острие ее шпаги замелькало перед его глазами. Оливарес отступил, капельки пота выступили на его лбу, отступил еще... еще... и вдруг упал, поскользнувшись на мокром месте палубы.
Ника опустила шпагу.
И тут капитан Кихос захохотал.
Он долго не мог выговорить ни слова и только хлопал себя ладонями по коленям:
- Ох, хо-хо!.. Оливарес... скажи ей спасибо, что пожалела твою физиономию и не нарисовала на ней пару крестов, хотя и могла это сделать... Ай да комарик! Ох, хо-хо!..
Внезапно он оборвал смех, ухватился за левый бок. Лицо его побагровело еще более, он качнулся и, наверное, упал бы с бочонка, но Клим оказался возле него раньше всех. Он придержал капитана за плечи. Ника подняла бессильно повисшую руку.
- Сердечный приступ, похоже, - сказала она. - Нитроглицерину бы.
- Ну, знаешь. Нитроглицерин еще не придумали.
- Тогда коньяку глоток.
- Рому?
- Хотя бы. Сосудорасширяющее, все-таки.
Ника стала за спину капитана, сунула руку за ворот его рубашки, легко поглаживая грудь в области сердца. Сосредоточилась. "Психотерапия! догадался Клим. - А ведь и слово это произнесут лет этак через триста..."
Уверенные действия Ники произвели впечатление не только на матросов даже сам сеньор Оливарес, забыв горечь своего поражения, пригляделся к ней с уважительной заинтересованностью. Рыженький переводчик принес в кружке ром, Клим поднес ее к губам капитана, заставил сделать глоток. И на самом деле капитан Кихос тут же задышал свободнее, приоткрыл один глаз, заглянул в кружку и допил остальное.
- Хватит, хватит! - забеспокоилась Ника. - Клим, ему больше нельзя.
Капитан Кихос выпрямился на бочонке.
- Спасибо, мой мальчик. Это ты хорошо догадался насчет рома. Как бы мне встать?
- Вам нужно лечь! - сказала Ника. - Приступ может повториться, и тогда будет совсем плохо. Лечь в постель. Ту бед... Клим, переведи!
Клим перевел. Он добавил, что его сестра кое-что смыслит не только в шпаге. Он немного брал греха на душу, как ни малы были познания, которые Ника получила на уроках по сангигиене в спортивной школе, все же она знала куда больше любого здесь присутствующего.
Капитан Кихос еще раз удивился.
- Пресвятая богородица! Значит, ты, комарик, можешь не только жалиться?.. - опираясь на руку Клима, он тяжело поднялся. - Оливарес! Ты останешься на "Аркебузе", приведешь ее в Порт-Ройял. Девчонку и ее брата я заберу с собой, им не место среди твоих головорезов.
- Клим, а как же кресло? - забеспокоилась Ника.
- Не время возиться с ящиком. Да и в лодку не войдет. Поедем с капитаном. Потом придумаем что-нибудь.
- Помоги мне спуститься в лодку, - сказал капитан Кихос. - Хотя, давай пропусти вперед твою сестру, а то как бы здесь случайно не выстрелил мушкет. Будь здоров, капитан Оливарес! Не забудь, пошли плотника заделать дыру в борту, если начнется волнение, не заметишь, как утонешь.
В лодке капитана на веслах сидел один гребец. Клим сел рядом, взял второе весло. Подплывая к кораблю, он прочитал название:
- "Санта". Святая, значит. Ну-ну...
Он придержал лестницу, пока капитан Кихос тяжело карабкался наверх. Затем взглянул на Нику.
- Чего ты? - спросила она.
- Пытаюсь сообразить...
- Потом сообразишь, лезь?
- По правилам хорошего тона, спускаясь по лестнице, мужчина, кажется, должен идти впереди женщины. А когда поднимается, то позади, за ней. А вот как здесь, на море?
- Будет тебе, соблюдать этикет. На мне же не юбка. Придержи лестницу, чтобы не болталась, я полезу вперед.
2
Сеньор Оливарес с женой занимали на "Санте" две смежные каюты, обставленные тяжелой мебелью, украшенной медными тиснеными накладками. На окнах висели шелковые занавески. Клим удобно устроился на широком табурете, обтянутом цветной кожей. Ника забралась с ногами в кресло. Шпагу она все же держала в руках.
- Вообще-то, - заметил Клим, - это кресло предназначено для мужчин. Женщинам здесь положен табурет.
- Даже так?
- Именно так. Каждая уважающая себя женщина носит не такие штанишки, как на тебе, а - кринолин. Вот этакий! Как бы ты сумела в нем взгромоздиться на кресло?
- Кринолина мне здесь только и не хватало... а может, ты оставишь свое балагурство? Тебе не о чем поговорить серьезно?
- Хорошо, - мирно согласился Клим. - Поговорим серьезно. Подведем, так сказать, итоги. А ты пока отложи в сторону свою шпагу. И чего ты за нее уцепилась, как настоящий мушкетер? Давай, я ее поставлю в угол, вот так... Здесь, у капитана Кихоса, тебя уже никто не тронет. Да и я рядом, и почти в форме, - он потрогал ссадину на лбу. - Это же надо, как меня хлопнуло. Напугалась, наверное?
