Поездка в Паленке, смутная надежда найти разгадку в гробницах, экскурсия с Бенито Хуаресом, разговор с Бартоломэ Сигуэнсой и, конечно, встречи с Николасом Майоралем и Давидом Эскудэ.
Судьи и хранители.
Звучит фантастически.
На следующей остановке Джоа открыла папку отца и вновь перебрала его бумаги — карты, наброски, два листка с шестью пронумерованными письменами, копия надгробной плиты Пакаля…
На этом рисунке она задержала внимание.
Это странное ощущение…
— Почему? — спросила она, как бы обращаясь к знаменитому изображению «звездолетчика».
Надо все-таки получше изучить культуру майя. Купить хорошую книгу или обстоятельно прочесать интернет. Ее знаний явно было недостаточно. А потому она не осмеливалась делать предположения. Давид Эскудэ высказал ей поразительные гипотезы. И хотя она уже почти поверила в них, все-таки нужны доказательства.
Сделать предстояло очень много.
Джоа двинулась дальше с твердым намерением преодолеть финальный отрезок пути без остановок. К счастью, дороги в штате Юкатан были в хорошем состоянии: власти заботились о туристах. Расстояние от Мериды до Чичен-Итцы — сто семнадцать километров — она буквально пролетела. Ей уже не терпелось поскорее добраться до места, перекусить, принять душ и завалиться спать.
Прежде чем отдать предпочтение какому-либо из отелей, которых в окрестностях было великое множество, Джоа обратилась за советом к таксисту, стоявшему под уличным фонарем в ожидании клиентов.
— Есть четырехзвездочная — «Вильяс Аркеолохикас», с бассейном… Более шикарная — «Асьенда», пять звезд, номера в колониальном стиле и с хорошей библиотекой. — Последние слова были произнесены с особой гордостью. — Много книг об искусстве майя, по истории города, другие материалы… И от той, и от другой гостиницы до раскопок рукой подать.
Решающую роль сыграла библиотека. Джоа ощущала потребность впитать как можно больше знаний о том мире, в котором в течение двух последних месяцев жил ее отец. Без этого поиски будут подобны скитаниям незрячего по пустыне.
Со свободными номерами проблем не наблюдалось — пик сезона миновал, хотя была суббота и постояльцев больше, чем в будни. Джоа зарегистрировалась на две ночи. Служащий проводил ее и доставил багаж в комнату, которая оказалась очень милой.
Поскольку после душа, справедливо заключила Джоа, одеваться будет лень, то первым делом надо успеть поужинать, пока не закрылся ресторан. Но на то чтобы копаться в книгах, погружаться в бездонную кладовую знаний, у нее пока не было настроения.
Всему свое время.
После ужина Джоа кратчайшим путем, не пожелав пройтись по роскошному саду, вернулась в свой номер, приняла душ и уже через четверть часа блаженствовала в нежных объятиях океана снов.
Утром Джоа включила мобильник. Ни одного пропущенного звонка. Ничего удивительного, ведь ее единственная подруга Эстер знала, что она в Мексике. Тем не менее Джоа почувствовала себя одинокой. Словно глухая стена молчания отделяла ее от остального мира.
На глаза ей попался телефон отца. Джоа попыталась угадать его ПИН-код и ввела даты рождения — свою собственную и отца, но дальнейшие попытки сочла благоразумным прекратить, чтобы номер не заблокировали. Как ей хотелось услышать родной голос! Она набрала номер Эстер. Было воскресенье, в Испании уже вечер. Разговор состоялся короткий и грустный.
— Где ты? — спросила Эстер.
— В Чичен-Итце. Собираюсь сейчас на раскопки. Отец, оказывается, искал маму. Он сказал одному человеку о каком-то ключе и упомянул при этом Чичен-Итцу.
— А если ничего не найдешь?
— Поеду к бабушке.
— Ты серьезно? — в голосе подруги слышалось удивление.
— Она может ответить на кучу вопросов о матери, которые меня интересуют.
— Когда ты последний раз видела бабушку?
— Давно, — с сожалением констатировала она. — Но я никак не могу забыть того, что она тогда сказала. Она предложила мне поговорить с мамой.
— Она это тебе сказала… после ее исчезновения?
— Да. Мы с отцом поехали к бабушке, думали, вдруг мама у нее. Понимали, естественно, что надеяться абсурдно, но все-таки…
— Как она могла такое сказать?..
— Моя бабушка — знахарка, Эстер. Она видит то, что скрыто от других. Я тогда была еще маленькой девочкой. Сейчас я уже не ребенок. И хочу поговорить со своей матерью.
Пораженная словами Джоа, Эстер не нашла что ответить.
Приняв душ и позавтракав, девушка вышла из гостиницы. Библиотека подождет до второй половины дня, первым делом — раскопки.
Джоа пешком дошла до входа в археологический комплекс — довольно большого уродливого куба, у которого уже толпились группы экскурсантов — по случаю воскресенья более многочисленные, чем обычно. Она не воспользовалась пропуском отца и купила билет. Сразу за входом находилась торговая зона с киосками, предлагавшими туристам разнообразную сувенирную продукцию и всякую дребедень. Гид во весь голос призывал своих подопечных ничего не покупать в археологической зоне у пришлых индейцев.
Джоа усмехнулась. С каких это пор коренное население считается пришлым?!
Ограждение — невообразимое сооружение, возведенное по периметру обширной территории раскопок, — не стало препятствием для тех, кто продолжал жить близ древнего города майя в небольших деревушках, разбросанных по окрестностям.
Джоа миновала аллею с вездесущими торговцами и оказалась на широкой эспланаде. Перед ней во всем своем величии лежали руины Чичен-Итцы. Как и в Паленке, у нее захватило дыхание, хотя здесь все выглядело иначе.
Прежде всего — большая пирамида, которую именуют Замком.
На двух ее боковых сторонах велись восстановительные работы. Две другие, отреставрированные, давали представление о том, какого блестящего расцвета культура майя достигла на этих землях. Два гигантских изваяния в форме змеиной головы у подножия главной парадной лестницы, равно как и сама ориентация пирамиды по сторонам света, играли ключевую роль в ритуальном действе, которое ежегодно, на рассвете 21 июня, в день летнего солнцестояния, собирало там от семидесяти до восьмидесяти тысяч человек. Лучи дневного светила падали на грань пирамиды и отбрасывали из-за ее ребра тени в виде семи треугольников на парапет этой лестницы. Из игры света и теней складывалось изображение движущейся сверху змеи, тело которой увенчивалось внизу каменной головой. Пернатый змей — Кукулькан — ежегодно нисходил на Землю.
Около часа Джоа гуляла на раскопках, фотографируя. Потом поднялась на пирамиду. Восхождение пришлось совершать зигзагом: ступеньки лестницы были настолько узкие, что стопа на них едва умещалась, даже если ставить ее боком. С верхней платформы она насладилась великолепным видом на ансамбль. Затем побывала в храме Воинов со статуей Чак-Мооля, которому приносили в жертву живых людей, и затерялась на площади Тысячи Колонн. Побродила по храму Больших Столов, платформе Венеры, платформе Орлов и Ягуаров, осмотрела Тцомпантли и Площадку для игры в мяч — самую большую и хорошо сохранившуюся из известных. Слова, произнесенные на одном ее конце, отчетливо слышались на другом. Экскурсоводы обращали внимание туристов на акустические особенности древних сооружений: они хлопали в ладоши у подножия ступенчатых пирамид, вызывая в них причудливое эхо наподобие клекота птицы. Площадка для игры в мяч составляла сто шестьдесят восемь метров в длину и семьдесят в ширину, с восточной и западной сторон ее ограничивали стены протяженностью девяносто пять метров каждая, на северном и южном торцах располагались храмовые постройки. Игра, согласно разъяснениям гидов, была ритуальной. Четырехкилограммового мяча можно было касаться только коленями, бедрами и локтями. Выигрывала команда, сумевшая пробросить мяч через каменное кольцо, укрепленное на восьмиметровой высоте. Капитан победителей удостаивался чести быть принесенным в жертву. Ему продольным разрезом вскрывали брюшную полость и извлекали из груди трепещущее сердце. Жертвоприношение совершалось тут же, на площадке, по окончании игры, которая до этого могла продолжаться много часов кряду, поскольку добиться решающего очка было неимоверно трудно.
