Если бы в тот момент он оказался рядом, не ручаюсь, что не пришибла бы его первым попавшимся предметом. А может, и голыми руками.
— Ты чего орешь?
— Где мама? Я тебя спрашиваю!
— Успокойся, — рявкнул Глеб. — Что случилось?
— Что ты сделал с мамой? Я убью тебя, если…
— Ее что, нет в доме?
— Ах ты сволочь! Еще и прикидываешься! – меня трясло так, что телефон выпрыгивал из рук.
— Никуда не выходи. Я сейчас приеду.
Я бросила трубку. Каков подлец! Лжет ведь, сволочь, лжет!
В дом забежал Илья.
— Что случилось? Что за крики?
— Мамы, мамы нет, — я залилась слезами.
— А где она?
— Не знаю. Глеб увез.
Илья обнял меня за плечи и стал утешать:
— Ничего, ничего. Сейчас мы что-нибудь придумаем…
С улицы послышались крики, смех и улюлюканье. Я подошла к окну и обомлела. Прямо по улице в красной праздничной кофте шла моя мама. На ее лице сияла улыбка, она щурилась, глядя на солнце, и держала в руках цветок.
Выскочив из дома, я перемахнула через низкую ограду и мигом оказалась возле мамы. Она удивленно посмотрела на меня, как будто не сразу узнала, и почти пропела:
— Анечка! Какой прекрасный день! Ты посмотри!
— Мама! – только и успела закричать я, как мимо нас пролетел увесистый камень и с грохотом запрыгал по асфальту.
Вокруг нас мгновенно, как из воздуха, появились люди в красных кепках с надписью «Young»[1]. Они поднимали руки вверх и выкрикивали какие-то слова. Смыкаясь вокруг нас в тесный круг, они кричали все громче, и как будто впадали в транс.
— Ой, какие смешные! — заулыбалась мама, глядя на пританцовывающих подростков. – Кто это?
Янги! Я обняла маму и, стараясь не поворачиваться спиной к этим малолетним уродам, следила за каждым их движением. Круг сужался.
В парковой аллее напротив мамочки похватали детей и, закрывая им глаза, убегали прочь. Перепуганные малыши горланили на всю улицу. Прохожие останавливались и издалека наблюдали за представлением.
— Отойди от старухи! – вперед вышел высокий детина.
— Пошли вон! Если хоть пальцем тронете, уничтожу! – я не узнала свой голос.
— Анечка, кто это? – шепнула перепуганная мама и крепко схватила меня за руку.
— Отойди от старухи! – угрожающе повторил янг. — Ты не имеешь права защищать ее. Отвали по-хорошему!
— Что? Ты, сосунок, еще шаг и…
В ответ я получила сильный удар в спину. Рядом упал камень. Крик чугунным комом так и застыл в горле. Мне показалось, что этот камень перебил дыхание навсегда: ни вдохнуть, ни выдохнуть. Судорожно хватая воздух, я обернулась.
Улыбаясь беззубым ртом, щуря наглые глазенки, на меня смотрел пацан в красной кепке, совсем еще ребенок. Он гадливо сплюнул через щель выпавших молочных зубов и достал из кармана еще один камень.
Из-за поворота, визжа тормозами, выскочила машина и понеслась прямо на нас. Резко остановившись буквально в метре от беззубого сосунка, из машины выскочил Илья и закричал:
— Быстро разошлись! Иначе стреляю! — он выхватил из-за пояса пистолет и уверенно направил прямо в лоб ухмыляющемуся янгу. Илья сделал это так четко и уверенно, что я сама чуть не пустилась наутек. Ничего себе святоша!
Высокий детина в кепке, натянутой на глаза, выступил вперед и замахнулся. Илья среагировал моментально и без предупреждения выстрелил. Пуля просвистела буквально в сантиметре над головой янга. Тот сразу же остановился и выставил руки перед собой. Дуло пистолета снова нацелилось на пацана в кепке, который швырнул в меня камнем.
Ухмылка моментально сползла с розовощекого лица сосунка. Те, что постарше, отступили назад и сосредоточенно, не моргая, смотрели на пистолет. Воспользовавшись замешательством, я повела обезумевшую от страха маму в машину. Как только мы оказались внутри, Илья, не спуская дуло с толпы янгов, сел за руль. Но это была еще не победа.
Опустив пистолет, он нажал на газ и нам вслед тут же посыпались камни, полетели бутылки. И где только они успели их набрать?
Наперерез машине выскочил тот самый малолетка в кепке. Илья, резко крутанув руль в сторону, сбил столбики парковой ограды и врезался в дерево. Меня швырнуло вперед. Тихо вскрикнув, мама ударилась головой о сиденье и свалилась в пролет между кресел.
— Все живы? – пытался обернуться Илья, комкая сдувающуюся подушку безопасности.
По губам теплой струйкой бежала кровь. Не обращая внимания на разбитый нос, я бросилась к маме. Она была в сознании и держалась за ушибленную голову.
Через треснувшее заднее стекло я увидела, что к машине всей ватагой мчатся янги.
Илья снова нажал на газ, выворачивая руль, что есть силы. Но мы безнадежно застряли. Окружив машину, янги начали крушить стекла, пытаться просунуть руки внутрь и открыть дверцы. Мама вжалась в кресло и тихонько всхлипывала.
— Дай пистолет! – потребовала я у Ильи тоном, не терпящим отказа.
Он выхватил оружие из-за пояса и протянул мне. Недолго думая, я прицелилась и прострелила волосатую руку, почти дотянувшуюся до ручки двери. Янг вскрикнул, отдернул раненную лапу и разразился проклятиями. По стеклу красными дорожками растеклись брызги крови.
Сквозь крик и грохот я расслышала звук сирены. Он быстро приближался и нарастал. Янги, как ошпаренные, бросились врассыпную.
— Теперь конец, — сказал Илья и грохнул кулаком о руль.
— Прости, — только и успела ответить я, когда к разбитому окну склонилось лицо в черной фуражке со значком спецотдела. Уж не знаю, к кому в тот момент я испытала большую ненависть: к красным «кепкам» или вот этим, черным.
— Специальный отдел по чрезвычайным ситуациям, лейтенант Боровой, — отрапортовал мужчина. — Прошу выйти из машины.
Илья открыл дверцу и тут же оказался распластанным на капоте, кривясь от боли в вывернутых руках.
— Повторяю, покиньте машину.
Я вышла. Вокруг с автоматами наперевес стояли амбалы в такой же черной форме. Хороши вояки! Всей ротой, да еще с автоматами приперлись брать одну старушку!
— В машине моя мама. Она не сможет выйти сама. Она ранена, — сказала я в надежде, что ее не тронут… хотя бы пока.
— Анна-Амалия Лемешева, вам предъявлено обвинение в сокрытии представителя нулевого поколения. Статья пятьсот восьмидесятая.
Из машины кое-как выбралась мама и кинулась в ноги лейтенанту.
— Она не виновата! Отпустите ее! Прошу вас, ради Бога! – рыдала она.
Лейтенант поморщился и дал знак одному из амбалов. Тот подошел, поднял маму с колен и, особо не церемонясь, повел к бронированному автобусу.
— Куда вы ее везете? – обратилась я к лейтенанту, но тот не ответил.
