Корабль реактивизировал его, когда пересекал облако Оорта. Проснувшись в одно мгновение, Странник стал подсоединяться то к одному инструменту, то к другому и так просканировал Солнечную систему. Эмоциональный подъем, горько-сладкое чувство возвращения на родину, метавшееся среди решеток жесткой логики, принадлежали Кристиану Брэнноку. Вообразить их несложно — представь, что после долгого отсутствия приезжаешь туда, где прошло твое детство.
Разумеется, призрак, заключенный в машину, знал, что с тех пор, как навеки закрылись его смертные глаза, там произошли огромные изменения. У Сатурна кольца стали тоньше и словно растрепались, зато Юпитер, раньше их вовсе лишенный, обрел — да какие яркие! — у него погиб спутник. А вот большое красное пятно на боку планеты поблекло много столетий назад.
Марс и вовсе остался без лун, и ось его сильно наклонилась. При большем разрешении оптики кое-где на нем были бы видны следы человека. От антиматериевых фабрик внутри орбиты Меркурия до заводов по переработке комет, вынесенных за Плутон, всё, в чем больше не было нужды, либо демонтировали, либо просто бросали.
Ветер, вода, химия, тектоника, метеориты, жесткая радиация, ядерный распад, квантовые смещения терпеливо передавали развалины в руки хаоса. В ряде мест на почве или в космосе сохранились окаменелые, смерзшиеся останки, обглоданные эрозией. Все прочее стало достоянием памяти Геи.
Но — не важно. Грань Странника, бывшая Кристианом Брэнноком, спешила домой.
Невооруженным глазом Кристиан Брэннок не разглядел бы больших перемен, происшедших с Солнцем. Оно стало чуть крупнее и заметно ярче. Человеческому зрению его свет показался бы белым, с едва заметным голубоватым оттенком. Незащищенная кожа быстро отреагировала бы на увеличение количества ультрафиолета. Солнечный ветер тоже сделался сильнее. Но до сих пор сдвиги оставались незначительны: звезда продолжала обычные процессы развития. Наибольшее влияние они оказали на планеты с атмосферой, обладавшей парниковым эффектом. На Венере расплавились некоторые минералы. На Земле же…
Корабль затормозил, достигнув цели, и закружился на стояночной орбите. Странник принялся за наблюдение с близкой дистанции.
Конфигурация лунных пятен стала не совсем такой, как прежде. Горы еще больше выветрились, а новые кольца кратеров порой пересекали старые. Там, где под заброшенными городами проломилась почва, остались полные мелких булыжников ямы. Забавно: спутник Земли был столь же пуст, как до прихода на него жизни. Днем он раскалялся, а ночью его сковывал смертельный холод. Он немного (по астрономическим меркам) отдалился от планеты, и период ее обращения вокруг своей оси возрос приблизительно на час. Однако пока Луна оставалась достаточно близко, чтобы стабилизировать Землю.
На планете-матери наш воображаемый наблюдатель увидел бы меньше интересного. Всю ее затягивали белые облака. Лишь приглядевшись, мы увидели бы, что они вихрятся и сплетаются между собой. В редких разрывах блестела голубая вода или показывалась бурая почва, но нигде не было ни льда, ни снега; нигде, как стемнеет, не зажигались огни; радиоволны молчали.
Как давно не ступала сюда нога человека? Странник справился у базы данных. Там ничего на эту тему не было. Возможно, информация оставалась неизученной. Возможно, тот, кто остался последним, погиб безвестно или решил умереть в одиночестве.
Несомненно, то было давно, давно. Как короток оказался век homo sapiens от кремневого кресала до машинного интеллекта! Разумеется, конец не пришел внезапно. Согласно базе данных, он занял несколько тысячелетий: их хватило на то, чтобы возникли целые цивилизации и пали, оставив потомков-мутантов. Порой в том или ином месте случался прирост населения, порой народы внимали словам пророков и пытались повернуть историю вспять — на время, на время. Но смерть была неизбежна.
Ячейки памяти Кристиана Брэннока породили внутри Странника мысль — представим себе, что ее произнес мужской голос:
Я видел начало, но не смог предвидеть конец. Мне казалось, что занимается дивная заря надежды. И ошибался ли я?
Органические существа смертны. Им не под силу предотвратить свой окончательный распад: не позволяют законы квантовой химии. К тому же, если человек захочет прожить всего тысячу лет, емкость его мозга будет превышена и он не сможет больше хранить информацию. Но задолго до того геометрическая прогрессия корреляций захлестнет такого человека, и он сойдет с ума. Не вынести ему и оцепенения межзвездных путешествий, и неземных сред обитания, ибо Вселенная не предназначена для него.
Но, будучи перенесен в соответствующую неорганическую структуру, набор нейронов и молекулярных связей, составляющий личность, обретает потенциальное бессмертие. Благодаря их предельной сложности, дающей такую возможность, человек сохранит способность думать и чувствовать. Если качество его эмоций изменится, то лишь потому, что физическое его тело и интеллект станут сильнее. Вскоре он перестанет скучать по своему прошлому бытию. Новая жизнь даст ему намного больше — целый мир ощущений и опыта, мысли и памяти, пространства и времени. Он сможет умножать себя, делиться на части и объединяться с другими, возрастать духом до недостижимых прежде рубежей, а за их пределами вольется в еще больший разум и так продолжит свое развитие.
Удивительно, поморщился Кристиан Брэннок, что некоторые люди все же продолжали цепляться за свою примитивную физиологию и не хотели, чтобы их наследие зависело не от ДНК, а от психологии.
Но все же…
Не до конца сформировавшийся вопрос растаял. Полувыделившаяся личность Кристиана Брэннока воссоединилась со Странником. С Земли его звала Гея.
Она, конечно же, получила уведомление, на несколько лет обогнавшее корабль, и своими многочисленными сенсорами, расположенными на планетах и в пространстве между ними, обнаружила, что он приближается. Для отправки своего сообщения Гея предпочла использовать модулированный нейтринный луч. Но представь, что она говорит:
— Добро пожаловать. Тебе нужна помощь? Я готова оказать любое содействие, какое смогу.
И вообрази, что голос у нее мягкий и глубокий. Странник, представь, отвечает:
— Спасибо, но у меня все в порядке. Если ты не против, я приземлюсь.
— Я не вполне понимаю, зачем ты прилетел. Разве связь со мной не удовлетворяет твой узел?
Странник удержался от того, чтобы сказать «нет».
— Я объясню это позже, в подробностях, которые превышают емкость канала. Но суть в том, что тебе уже рассказали. Мы, — в это «мы» он включил и ее, хотя с не самой большой значимостью, — мы интересуемся, не следует ли спасти Землю от расширения Солнца.
