«О каком сыне он говорит?» — подумал старпом. Он, как и весь флот знал, что «счастливчик Джон» не имеет детей. Красавица Доротея, чья фигура потрясала воображение всех мужчин, которые хотя бы раз видели ее, не рожала. Злые языки офицерских жен и репортеров скандальной хроники не переставали молоть о том, что на деньги, истраченные Стэнли на безуспешное лечение жены, можно было купить целый гарем.
— Это было семь лет назад, в первый день зимы, — уставясь в чайную гущу, задумчиво продолжал капитан. — После боев в заливе меня отпустили домой, и мы с женой полетели в горы, на старое ранчо деда. Этот день я запомнил на всю жизнь. Тихо падал снег. Огромные пушистые снежинки дрожали на ресницах Доротеи и светились в ее волосах. «Ты похожа на сказочную принцессу», — сказал я. Она засмеялась. Ее губы щекотали мое ухо, а горячее дыхание туманило сознание. От счастья я ничего не слышал. Тогда она взяла меня за руку, подвела к огромной деревянной скамейке, усадила и стала что-то писать на снегу. Я с трудом оторвал взгляд от маленькой голубой перчатки и к своему изумлению прочел: «Джон, у нас будет ребенок!»
На какое-то мгновенье мне показалось, что от радости я теряю сознание. Дик, у вас их трое, вы можете понять мое состояние в тот миг…
На следующий день я позвонил в штаб и попросил отпуск на год. В музыке и счастливом ожидании летели дни, недели. Чем меньше оставалось времени до того дня, когда я должен был стать отцом, тем мрачнее становилась Доротея. Она вбила себе в голову, что или с ней, или с малышом произойдет что-то ужасное. Врачи объясняли это слишком долгим ожиданием ребенка. Мы делали все, но успокоить ее было невозможно. Вдруг, когда до родов оставалось меньше месяца, она захотела в море. Я пытался отговорить жену — бушевали весенние штормы — но врач сказал, что несколько дней морской прогулки не повредят, только посоветовал взять с собой акушерку.
Капитан замолчал. Его обычно невозмутимое лицо исказила гримаса боли. Хрупкая тишина опустилась в каюту. Лишь едва уловимая дрожь могучего корабля говорила о том, что совсем рядом, за стальными переборками, работают люди.
— Моя яхта полностью автоматизирована, и я легко справлялся с ней один, — опять заговорил Стэнли, — поэтому мы вышли в море втроем. Я, Доротея и миссис Кэрол — акушерка.
На второй день нас настиг шторм. Океану хватило трех часов, чтобы превратить красавицу-яхту в развалину. Кое-как мне удалось выбросить плавучий якорь и спасти корабль. Когда ветер стих, я спустился вниз.
В каюте творилось что-то невообразимое. Разболтанная обшивка пропускала воду. Ее уже набралось столько, что небольшие волны плескались в углах.
Два широких кожаных ремня удерживали Доротею на кровати. Ее голова запрокинулась. По бледному лицу катились крупные капли пота. Губы вспухли и почернели. В страхе и ярости я проклял тот час, когда согласился с беременной женой выйти в море.
Акушерка сказала мне, что вот-вот начнутся роды и поэтому нужно вызывать помощь.
Я кинулся к рации. Эта патентованная дрянь работала, но так, что меня никто не слышал. Оставалось только одно — идти в сторону берега и уповать на господа бога. На огрызке мачты я укрепил полотнище запасного паруса. Свежий ветер лихо погнал нас в сторону суши. Разошлись тучи, и я определил свое место. До берега было миль сто, но мы находились на самом перекрестке морских дорог, и во мне шевельнулась надежда.
Вдруг внизу дико закричала Доротея. Я кинулся в каюту.
— Похоже, сын капитана Стэнли родится прямо в море, — встретила меня миссис Кэрол. — Идите наверх, когда понадобится, я позову вас.
Я вернулся на палубу и стал пускать в небо ракеты, но вокруг было пусто. До рассвета оставалось часа четыре. Ветер стих, и легкий туман опустился на море.
…Капитан прервал свой рассказ, откусил кончик сигары и долго раскуривал ее.
— Она почти беспрерывно кричала, — выдохнул облако дыма капитан, — и вдруг стихла. Я бросился вниз, но не сделал и двух шагов, как услышал детский крик. Это был сын. Мой сын. Понимаешь, маленький Стэнли! Старушка обтирала его какими-то тряпками, а он орал что было сил. Я толком даже не рассмотрел его, сверху послышался вой турбин корвета.
В густой предрассветной синеве сторожевик несся на мою яхту, как слепой, ошалелый бык. Я успел дважды выстрелить из ракетницы, прежде чем понял, что на корвете все спят, доверившись автоматам.
«Раздавит», — сообразил я и бросился к Доротее.
Едва слетели пряжки ремней, удерживавших жену, как страшный удар потряс наше суденышко. Острый таран боевого корабля с хрустом развалил яхту на две части. Эти скоты не могли не почувствовать удар, но даже не замедлили ход…
— Вы нашли их, капитан?
— Зачем? — устало произнес рассказчик. — Это мог сделать любой корабль нашего флота. Ведь каждый день и час нам вбивают в головы, что завтра — война, что прибрежные воды буквально кишат подводными лодками противника. Эта истерия довела до того, что большая часть наших моряков в любом незнакомом предмете на воде готова видеть врага. Вспомните случай с беднягой Смитом, который «нашел» подводную лодку противника в бассейне своей загородной виллы. Мы тогда много смеялись, а сейчас я думаю, что через несколько лет сам стану глубинными бомбами очищать от субмарин собственную ванну.
— Вы правы, капитан, — в раздумье произнес Лесли, — во время боев в заливе я видел, как быстро наши парни теряют все человеческое. Мне даже пришлось пристрелить одного, чтобы остановить резню раненых пленных.
Моряки замолчали. Стэнли вспомнил, что говорил ему о Дике командующий: «Он прекрасный моряк, знающий и толковый офицер, но слишком добр, поэтому может быть лишь исполнителем. Значит, вот в чем дело. Если бы Лесли не вмешался или, наоборот, сам начал бы стрелять в раненых, ему бы доверили корабль, а так — нет…»
— Похоже, меня немного контузило во время крушения, — вновь начал Стэнли, — потому что я пришел в себя уже в воде. Первое, что я услышал, был голос Доротеи. Она звала меня. В непроглядной синеве я едва рассмотрел обломок какой-то доски, за который, видимо, схватился при столкновении. Кружилась голова, и временами пропадал слух, но Доротея была где-то рядом, и я поплыл на звук ее голоса. Через несколько метров я буквально наткнулся на нее. Жена держалась за большой квадрат палубного настила, который вполне мог служить спасательным плотиком для нас двоих.
Но только я вытащил ее из воды, как Доротея бросилась назад, и я едва удержал ее.
— Джон, ты слышишь? — закричала она. — Там наш мальчик, — и стала рваться из моих рук.
Откуда взялась сила в ее тонких руках? Она чуть не сбросила меня в море.
