— Ваши разведчики ошиблись, — поправила его Леа. — На планете есть люди!
Хегедус пожал плечами:
— Произошла небольшая ошибка.
— Для вас — возможно. Но не для тех бедолаг, которые гибнут ни за что ни про что в вашей безумной войне.
Пораженный внезапной догадкой Брайон повернулся к Леа:
— Помнишь, мы обнаружили разрушенный рудник, который аборигены почитают как Святое Место? Теперь все понятно. Когда эти воинствующие подонки отправили на Сельм-П свою боевую технику, там был горняцкий поселок. Но эти нелюди так спешили затеять драку, что просто не заметили рудник, в результате прилетели бомбардировщики и разбомбили его. А те, кто выжил, учились жить рядом с чужой войной и преуспели в этом. Выжили, но при этом образовалась тупиковая культура по типу концентрационного лагеря. Огонь под запретом — чтобы не привлекать внимания боевых роботов. Металл под запретом — его легко обнаружить. Никаких постоянных поселений — их легко уничтожить. Все, что мы узнали, напоминает кошмар. — Брайон повернулся к Хегедусу. — Вам придется за многое ответить.
Хегедус кивнул:
— Мы это понимаем. Изучив вашу память, мы узнали реальную обстановку на Сельме-Н и, естественно, сожалеем, что причинили столько зла местным жителям. К сожалению, время нельзя повернуть вспять. Что случилось, то случилось, тут уж ничего не поделаешь. Но мы гарантируем им мирное будущее. Приказ о полном прекращении боевых действий уже отдан. Война на Сельме-Н окончена. Самолеты стоят на аэродромах. Боевая техника замерла навсегда. Не будут больше рваться бомбы, стрелять орудия…
— Очень мило с вашей стороны, — съязвила Леа. — Но как быть с бедными аборигенами? Вы хотите бросить их в том жутком состоянии, в которое они попали по вашей милости?
— Конечно. Мы бы могли предпринять определенные шаги, чтобы помочь им, если бы не присутствие Фонда. Ваша организация достаточно богата и создана именно для этих целей. Я уверен, что аборигены только выиграют от вашего присутствия на планете.
— А вы тоже выиграете? — спросил Брайон. — Вы хоть понимаете, насколько разорительна и с экономической точки зрения безумна ваша бесконечная война?
— Что вы несете? — сердито воскликнул Хегедус, впервые утратив выдержку. — Вы говорите совсем как член партии Мира: «Производство должно работать на потребителя, а не на войну; больше хороших товаров; свободные профсоюзы…» Все это мы уже слышали. Грязная болтовня. Всякий, кто произносит такие речи, есть враг нашего общества и должен быть уничтожен. Партия Мира объявлена вне закона, ее членам — место в лагерях. Армия — мать свободы, потеря бдительности — преступление…
Он даже вспотел и, запыхавшись, умолк.
— Ой-ой-ой, — сладко пропела Леа, — мы, кажется, задели вас за живое. Похоже, люди начали уставать от дремучей военной тупости…
— Молчать! — вскричал Хегедус вне себя от гнева. — Вы находитесь в военном учреждении. Хоть вы и не граждане нашей страны, но за предательские речи вас могут сурово наказать. Все, что вы говорили до сих пор, вам прощается по незнанию. Но предупреждаю: далее вас будут наказывать. Понятно?
— Понятно, — спокойно отозвался Брайон. — В дальнейшем мы постараемся воздержаться от высказывания собственных мыслей. Примите наши извинения. Мы не со зла, а по незнанию, уверяю вас.
Леа собралась было возразить, но вовремя сообразила, куда клонит Брайон, и промолчала. С ополоумевшим воякой спорить бесполезно. Такие, как он, воспринимают окружающий мир как большую казарму. Взвейтесь — развейтесь, за Родину и Отечество; пуля-дура, штык-молодец — и так без конца. Этим миром правят генералы, и они свои кресла добровольно не оставят. Тут-то до обоих и дошло, что на самом деле они — пленники. И попусту дразнить своих тюремщиков — равносильно самоубийству. Слова Брайона прозвучали в унисон ее мыслям:
— Поскольку вы прекратили войну на Сельме-Н, то, вероятно, продолжите ее где-нибудь еще?
Хегедус кивнул, достал из кармана платок и промокнул вспотевший лоб:
— По отчетам разведки, уже выбрана другая планета. В настоящий момент воюющие стороны ведут переговоры на самом высоком уровне о том, какие шаги следует предпринять, чтобы перенести военные действия на эту планету.
— Значит, здесь мы больше не нужны, — заметил Брайон. — Я полагаю, нам следует вернуться на Сельм-Н.
Хегедус глянул на него и отрицательно покачал головой:
— Вы останетесь здесь. Военные власти сейчас рассматривают ваше дело.
— Какое отношение к нам имеют ваши военные власти? — спросил Брайон.
Хегедус уже взял себя в руки.
— Перестаньте, Брайон. Минуту назад я вам все объяснил. Наша страна находится в состоянии войны. И живет по военным законам. Вы были арестованы в стратегической зоне, где пытались разрушить важный военный объект. Скажите спасибо, что мы цивилизованные люди и не пристрелили вас на месте.
— А меня почему задержали? — спросила Леа. — Ваши головорезы сначала обстреляли меня газовыми снарядами, а потом похитили. По-вашему, именно так поступают цивилизованные люди?
— Именно. Особенно когда вы шпионите в зоне боевых действий. Однако не будем ссориться. Считайте, что вы наши гости. Почетные гости, поскольку вы первые представители иных миров, ступившие на нашу планету. При всех политических разногласиях Гонгонг и Опале полностью сходятся в одном вопросе. Это полный запрет на межпланетные контакты. Наши страны нашли здесь убежище от разрушительных войн времен Раскола. Галактическое сообщество не может предложить нам ничего полезного.
— Войны закончились несколько тысяч лет назад, — возразил Брайон. — Вы, часом, не рехнулись?
— Нисколько. Нас вполне удовлетворяет нынешнее положение. Нам ничего не нужно от остального мира. Однако внешнее влияние может создать трудности и вызвать к жизни вредные политические движения, которые могут разрушить нашу счастливую жизнь. Такая игра сулит нам только проигрыш. Поэтому мы проводим изоляционистскую политику. А теперь… извините меня: дела. Сержант!
Дверь тут же распахнулась, вошел сержант, грохоча тяжелыми ботинками, и встал по стойке «смирно». Брайон сразу узнал это суровое лицо настоящего солдата. Это был тот самый сержант, который командовал захватившим его отрядом. Хегедус пошел к двери:
— Пока я не вернусь, с вами побудет сержант. Обращайтесь к нему по любым вопросам. Вы, должно быть, проголодались.
Упоминание о голоде повергло Брайона в такой шок, что он едва заметил, как Хегедус вышел из комнаты. Ощущение было такое, будто он не ел целую неделю. Последнее время он и не вспоминал о еде, но сейчас голод терзал его, как дикий зверь, даже желудок грозно зарычал.
