дай мне какую-нибудь подсказку. Если вы с этим парнем обменялись даже многозначительным взглядом, надень сегодня алый пиджак – тот, который с множеством пуговиц на рукавах. Если же между вами ничего нет, надень белый.
Красный – страсть. Белый – одиночество и равнодушие. Уверена, ты это запомнишь.
Подай мне знак, Фрей. Порадуй меня – я уже схожу здесь с ума!
По правде говоря, я надеюсь на белый пиджак. Я серьезно. Ведь это же первый парень, с которым ты вообще заговорила!
Люблю тебя, сестренка. И слушай своего сэнсэя – сама ты еще ничего не знаешь».
Запись заканчивается. Последние слова Рафи какое-то время звенят у меня в ушах.
Сэнсэй. Она не стала бы вот так просто употреблять это слово. С тех пор как пропала Норико.
Рафи пытается передать мне послание, которое никто не сможет перехватить, – нечто чрезвычайно важное. Но что именно, я не могу понять.
Она права. Я ничего не знаю.
Внезапно мне становится ужасно неловко. Подслушивал ли мой отец, пока она записывала это сообщение? Важно ли ему происходящее между мной и Колом?
Это при том, что между нами ничего нет. Наверняка прикосновение губ Кола к моей ладони считается в Виктории некой стариковской традицией вроде каллиграфии или написания романов.
И все же тот взгляд после поцелуя…
В эту секунду раздается стук в дверь. Не звонок, а барабанящие костяшки пальцев по дереву.
– Войдите.
Дверь открывается, и на пороге стоит Кол.
Он озадаченно смотрит на меня. Я стою в одной пижаме, потные волосы взъерошены. Вряд ли настоящая Рафи стала бы принимать гостей в таком виде.
Но раз уж я повадилась раскрывать всем свои тайны, то мои предыдущие поступки начинают принимать другой оборот.
– Я тут подумал, не прогуляться ли нам перед обедом по саду на крыше, – говорит он, изображая рукой жест «за нами следят».
– С удовольствием, Кол. Я буду готова через… сорок минут?
В ответ тот с уверенным видом кивает головой.
По крайней мере, Рафи точно бы так ответила.
Вся поверхность крыши имения Палафоксов испещрена острыми предметами: прорезающие небо антенны, вращающиеся лопасти ветродвигателей, полный сад кактусов.
Здесь растут всевозможные суккуленты: от шипастых растений размером с футбольный мяч до трехметровых, раскинувшихся во все стороны гигантов. Некоторые из них покрыты мелкими цветами, возле которых вьется гудящий рой пчел.
– Les murs n’ont pas d’oreilles, – говорит Кол.
«Тут у стен нет ушей», – переводит сирано.
Я оглядываюсь по сторонам. Ни охранных дронов, ни умных стен. Возможно, он и прав, если только одна из пчел – не нанокамера.
Не видно здесь и новостных аэрокамер. Это хорошо, потому что я еще не выбрала цвет пиджака.
Как сказала моя сестра, я ничего не знаю.
Кол указывает на мое ухо:
– Эта штуковина подслушивает?
Я пожимаю плечами.
– Это всего лишь сирано. У меня ужасная память на имена.
– Хефа говорит, его не могут взломать даже сканеры дома, а значит, приспособление это довольно серьезное. – Он бросает на меня взгляд. – Он может доносить твоему отцу.
Я возвожу глаза к небу. Уж о шпионской технике мне известно намного больше, чем о романтике.
– Он совершенно пассивен. Иначе охранная система вашего дома засекла бы, когда он начал передавать сигнал. Но если от этого тебе станет легче. – Я снимаю с уха сирано и опускаю его в карман.
Кол и не знает, что этот аппарат все время нас подслушивает.
Некоторое время мы стоим в неловкой тишине.
– Чудесная была вечеринка, – произношу я.
Кол застенчиво улыбается.
– Хефа осталась довольна. На наше исчезновение никто не пожаловался.
Значит, Арибеллу полностью устраивает, что между мной и Колом что-то происходит. Точнее, устраивает то, что так считает весь остальной город.
Но что об этом думает сам Кол?
Я до сих пор ощущаю покалывание на коже после его поцелуя.
В голове всплывает голос Наи: «В руке огромное число нервных окончаний – это лучший способ повергнуть сильного противника».
Я знаю, как ломать пальцы. Но не как кого-то целовать.
– Сегодня утром мне написал Яндре, – произносит Кол. – Он переговорил со своим братом, сторонником мятежников, по поводу того слогана: «Она не придет нас спасти». Оказывается, она – это Тэлли Янгблад.
Мое тело охватывает легкая дрожь. Конечно же, у мятежников есть собственная святая.
– Но что означают эти слова?
– То и означают. Тэлли не вернется. Нам придется спасаться самостоятельно.
Тоже мне новость.
Я отворачиваюсь и обвожу взглядом крышу, отмечая форму здания относительно расположенных ниже этажей.
О составлении планов побега мне известно все.
Несколько деревьев во дворе устремились выше уровня крыши. Поэтому перебраться с них сюда будет нетрудно.
– Думаешь, нож уже зарядился? – спрашивает Кол.
– Еще рано. Ты уже так соскучился по охоте?
– Я соскучился по времени, когда меня не лишали вещей. – Он устремляет взгляд на горы вдали. – А в целом да. Мне нравится выживать в глуши, чувствовать связь с природой.
– Ты устанавливаешь связь с природой, поедая ее? – смеюсь я. – Надеюсь, на твоих друзей это не распространяется.
– Так вот кто мы?
Точно. Мы же пока союзники.
Кол смотрит на меня тем самым пристальным взглядом, за которым что-то кроется. Вот только что? Я никогда ни с кем раньше не дружила. В моей жизни был всего один друг – моя сестра-близнец.
– Если хочешь быть друзьями, то да.
– Отлично. – Он слегка кивает и отворачивается.
Похоже, я что-то сделала не так.
– Кстати говоря о поедании природы: нопали [16] очень вкусные. – Вновь переключившись на тон экскурсовода, он указывает на группу кактусов с плоскими, словно продолговатые тарелки, стеблями, усеянными красными цветами. – Они сегодня на обед.
– Выглядят не очень аппетитно. – Я протягиваю руку и дотрагиваюсь до одного из кактусов, боясь уколоться. Так оно и происходит. – Ай! Почему здесь все с шипами?
– С колючками, – поправляет меня Кол. – Тоненькие отгоняют насекомых. А большие – млекопитающих вроде нас с тобой.
– Значит, кактусы всего боятся?
Кол многозначительно смотрит на меня.
– Обладая водой в пустыне, приходится защищаться.
Разумеется, он говорит сейчас о руинах. Металл необходим всем городам, как вода в пустыне.
– И какими же колючками обладает твоя семья? – интересуюсь я.
– Острыми. Сегодня утром я спросил у Хефы: что она будет делать, если твой отец не захочет покидать руины.
Я хмурюсь:
– Надеюсь, в этом случае она не решит бросить меня в темницу?
– Нет. Точного ответа она мне не дала. Но сказала, что у нас для твоего отца припасено несколько сюрпризов. Он не единственный, кто возрождает старое оружие.
– От этого только хуже.
– Для него.
